СТАТЬИ
Славяноведение, № 1
© 2015 г. Р.Р. СУБАЕВ
ИМПЕРСКАЯ ПОЛИТИКО-ИДЕОЛОГИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ В ЮГО-ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЕ КАК МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЙ ПРИНЦИП ИЗУЧЕНИЯ ИСТОРИИ БАЛКАН: К ВОПРОСУ О ПРИРОДЕ «МЕГАЛО-ИДЕЙ»
Методологические расхождения в подходах к изучению проблем Западной и Восточной Европы во многом обусловлены непризнанием в историографии фактора имперской политической традиции в Юго-Восточной Европе. Этот фактор, отражающий преемственность Византийской и Османской империй по отношению к исторической традиции Римской империи, непосредственно влиял на формирование идеологии национально-освободительных движений балканских народов и внешней политики четырех стран, выраженной в концепции «мегало-идей».
Methodological alternations in studying the problems of Western and Eastern Europe are in many respects caused by historians' negligence of the factor of imperial political tradition in South-Eastern Europe. This factor, which reflects the continuity between the Byzantine and Ottoman Empires on the one hand and the Roman Empire on the other, had been influencing the formation of ideologies of the national liberation movements of the Balkan peoples and the foreign policy of the four countries, which was manifested in the concept of «мegaloideas».
Ключевые слова: «мегало-идеи», идеология, преемственность имперской традиции, «туркофилия», национализм, империализм.
Проблемы, вынесенные в название статьи, относятся к сфере идей и политических теорий, сфере, которая за прошедший век оказалась наиболее скомпрометированной не только в массовом сознании, но и в воззрениях многих специалистов. Но сфера идей - это не только партийные доктрины, это и духовно-цивилизацион-ный контекст истории, та канва, по которой политическая история вышивает свои увлекательные картины.
Идеология - оружие обоюдоострое. Чураясь идеологии, целые научные школы оказываются у нее в плену. Такова была и во многом пока остается и история Балкан. Здесь история как наука еще только начинает робко отделяться от «истории» как инструмента идеологического воспитания и политической пропаганды. Речь идет и об отечественной, и о национальных балканских историографиях.
При этом современная западная историография, включая историков балканского и турецкого происхождения, живущих и работающих на Западе, тоже не будучи свободной от политического ангажемента, чаще добивается более значительных результатов на пути осмысления комплекса балканских проблем. Однако, несмотря на лидерство в проблемно-постановочном и методологическом плане,
Субаев Рашид Рашатович - канд. ист. наук, старший научный сотрудник института славяноведения РАН.
ряд принципиальных моментов истории Балкан остаются не вскрытыми и здесь. Таковой, в частности, является проблема «мегало-идей», великодержавных концепций в сфере идеологии и внешней политики балканских государств XIX - начала XX в.1
Особое внимание на остро назревшую необходимость решения этого вопроса обратила видный отечественный балканист Р.П. Гришина: «В историографии упор на господстве великодержавных идей во вновь образовавшихся на Балканах государствах (идеи "Великой Греции", "Великой Сербии", "Великой Болгарии") стал в какой-то степени штампом [...] Специалисты, как правило, не стремятся отделить в них иллюзорное от реального, т.е. саму "голую" "национальную идею" (или даже "националистическую идеологию") от соответствующей государственной внешнеполитической практики [...] Выстраивание же подобных экспансионистских доктрин, созданных в разных балканских странах, в один ряд создает впечатление как одновременности их появления, так и претворения их в жизнь в качестве равного во всех случаях по своему значению фактора. Что не совсем соответствует действительности» [2. С. 145].
Я полагаю одним из главных идейно-методологических пороков современной историографии Балкан отсутствие в ней ясно выраженной сквозной политико-идеологической традиции, восходящей к становлению европейской цивилизации и пронизывающей все историческое развитие региона вплоть до периода 19181923 гг. включительно; традиции, отражающей преемственность исторического развития Юго-Восточной Европы по отношению к Римской империи. В отличие от историографии Западной Европы, признающей имперский фактор в качестве константы политико-идеологической истории, в изучении Балкан роль преемственности по отношению к Восточной Римской империи (как Византии, так и других ее производных) сводится в основном к факторам военно-политического давления и культурно-религиозного влияния2.
Главной историософической чертой принятия западным политическим сознанием имперской традициии стало единство восприятия западной цивилизации европейцами. Жителей государственных образований, отпочковавшихся от основного ствола империи Каролингов в раннем Средневековье, большинство которых политически уже не воссоединялись вновь, никогда не покидало чувство принадлежности к единой системе более общего порядка, будь то «Христианская республика», Священная Римская империя, империя Наполеона или Европа Священного союза. Эта ясно осознаваемая на протяжении веков социокультурная общность исчерпывающе описывается категорией «западная цивилизация». Историческая формула западной цивилизации состояла из двух слагаемых: Империя и католическая церковь3.
Внутреннее единство Европы преодолело такие испытания, как борьба Империи с папством или противопоставление Империи и французского королевства на основании того, что французский король сам являлся в нем «императором». Папство, отказавшееся от принципа цезаропапизма и пережившее ряд глубоких внутренних кризисов, осталось все же высшим морально-политическим авторитетом в Европе, несмотря на духовные движения Реформации и Просвещения. Потребность в подобной инстанции остро ощущалась вплоть до начала новейшего периода европейской истории в условиях отсутствия международных организаций и раскола «концерта держав» на два блока. В наиболее откровенной форме признание папы носителем прежней имперской традиции выражено в беседе кайзера Вильгельма II с понтификом Львом XIII в 1903 г.: «Я вижу в папе главу
1 Эта проблема была поставлена автором в [1].
2 Наиболее последовательно этот подход с позиций «влияния» выражен в [3].
3 Идею универсальности Империи как паневропейской политической системы обосновал Данте в трактате «Монархия», посвященном императору Генриху VII [4].
великой мировой христианской империи. Во всех частях света миллионы людей почитают папу как своего главу. Поэтому он [...] является повелителем Римской империи и наследником римских цезарей» [5. С. 248].
Развитие имперской традиции и ее исторические судьбы на востоке Европы имели ряд столь серьезных отличий от Запада, что они, видимо, и повлияли на сниженное восприятие этого явления историографией. Этих отличий первого порядка три: 1) эффективное оспаривание здесь универсальности имперского принципа и монополии одной империи; 2) «ориентализм», политический и идеологический, характерный для всей эпохи Византии и восходящий еще к поздней Римской империи; 3) изменение конфессиональной природы империи.
Проблема существования имперской традиции на юго-востоке Европы требует осмысления в двух измерениях: пространственном и хронологическом. Первое приводит к констатации факта расчлененности имперской идеи и практики на Балканах, немыслимой для Западной Европы. Принцип допустимости существования «параллельных» империй прошел красной нитью сквозь десять веков истории Балкан вплоть до событий Балканских войн4.
В 913 г. после ряда успешных войн с Византией болгарский хан Симеон I был коронован в качестве василевса патриархом Николаем I Мистиком во Влахерн-ском императорском дворце. Этот факт выходит далеко за рамки дипломатического маневра в виде одарения варвара пышным титулом. «С тех пор как появился еще один василевс, [...] император в Константинополе уже не был единственным гарантом дальнейшего существования единственно истинной Церкви, предлагавшей единственный путь спасения всему человечеству», - пишет американский историк Э. Люттвак. «Если правитель Болгарии мог назначать своего патриарха, который, в свою очередь, мог помазать его на царство как василевса, то император в Константинополе уже не мог заявлять о том, что в ойкумене, в христианском мире, есть лишь один легитимный император» [6. С. 268, 270-271]. Эта принципиально новая идеологическая ситуация, возникшая в 913 г., просуществовала на Балканах ровно тысячу лет и напрямую повлияла на выработку политической линии царя Фердинанда Кобурга накануне Балканских войн 1912-1913 гг.
Разгром и уничтожение Византией Первого Болгарского царства и османское завоевание Второго не сняли претензии болгарского этноса на роль системообразующего фактора имперской политической модели на Балканах. Периодическое ослабление каждого из этносов-претендентов на обладание Империей: греков, болгар, сербов - вызывало усиление претензий другого конкурента, переживавшего период подъема. Турки-османы, вступившие в конкуренцию за Восточную империю позже других участников, представляли собой четвертого претендента на имперский статус. В ходе национального возрождения подчиненных османами балканских народов исторический факт существования в прошлом нескольких империй делал идеологически непримиримым конфликт между греками и болгарами на фоне установления «особых отношений» между греками и турками в системе бывшей греческой, а ныне Османской империи.
Второй вопрос относительно имперской традиции на Балканах встает во временном плане: прервалась ли она в 1453 г. с завоеванием турками Константинополя или существовала и после в новом качестве в форме Османской империи?
Первая попытка дать ответ на этот вопрос была предпринята Дж. Янгом, который долгое время был сотрудником британской дипломатической миссии в Константинополе, в классической работе «Национализм и война на Ближнем Востоке»
4 Многочисленные случаи существования на Западе конкурирующих императоров (но не империй!), а также пап и антипап не оспаривали принципа универсальности империи как политической системы,
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.