ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ И СОВРЕМЕННОСТЬ
2015 ■ № 2
НАЦИОНАЛЬНЫЕ ОТНОШЕНИЯ
Э.А. ПАИН
Имперский национализм
(Возникновение, эволюция и политические перспективы в России)
Автор откликается на фундаментальные теоретические проблемы, касающиеся причин воспроизводства некоторых имперских черт в политике постсоветской России и развивает свою теоретическую конструкцию "имперского синдрома". Наибольшее место в статье занимает характеристика особенностей эволюции идеи нации и национализма в России. Это попытка дать ответ на вопрос: почему европейская идея нации затем превратилась в антизападную идею имперского национализма, а также объяснить причины слабости нового, антиимперского русского национализма, проявившиеся после присоединения Крыма к России в 2014 г. Завершается статья анализом политических перспектив русского национализма.
Ключевые слова: национализм, русский национализм, империя, имперский синдром, политические перспективы России
Эволюция представлений о нации и национализме в России
Сочетание русского национализма и имперского сознания способствует формированию в России особого феномена, который может быть назван "имперским национализмом". Этот термин звучит непривычно, по крайней мере, для западной научной традиции, чаще рассматривавшей национализм как один из факторов, противостоящий империи, разрушающий имперское устройство. В российских же условиях (хотя и не только в них) существует феномен имперского национализма, поддерживающий имперские цели. Он не раз проявлялся, в том числе весьма рельефно продемонстрировал себя в 2014 г. после присоединения Крыма к Российской Федерации. Примечательно, что вторая декада 2000-х гг. начиналась с политических событий, которые (как тогда казалось) предвещали вытеснение имперского национализма новым для России антиимперским русским национализмом, признаки которого я также собираюсь охарактеризовать в данной статье. Этот новый национализм был заметен в условиях кратковременного подъема оппозиционного демократического движения в России в 2011-2012 гг., когда русские националисты приняли участие в политических протест-ных акциях, а затем почти растерял своих сторонников. Подобные трансформации происходили и раньше. Я постараюсь показать, как в российской истории, по крайней
Паин Эмиль Абрамович - доктор политических наук, профессор департамента государственного и муниципального управления Национального исследовательского университета - Высшей школы экономики, ведущий научный сотрудник Института социологии РАН. Адрес: Кржижановского ул., д. 24/35, корп. 5, Москва, 117218. E-mail: painea@mail.ru.
мере с начала XIX в., в стране проявлялись чрезвычайный динамизм, высокая вариативность и крайняя неустойчивость идей нации и национализма.
Со второй половины XIX в. под русским национализмом в России понимали организационно оформленные группы, выражающие идеи национального эгоизма, ксенофобии и великодержавного шовинизма. Такое понимание во многом опиралось на идеи В. Соловьева, изложившего в полемике с поздними славянофилами свое сугубо отрицательное отношение не только к нарождающемуся русскому национализму, но и к самой идее нации, трактуемой им как синоним этнического сообщества. По его мнению, сам "принцип национальностей" есть "низший принцип", проявление "реакции", противоречащее "разумному ходу истории", "попятное движение", а защищающий этот принцип национализм (под которым понимался только этнический национализм) - явление сугубо разрушительное. Национализм, по мнению Соловьева, возникает вследствие стремления отдельных народов выделиться, противопоставить себя другим народам, обособиться от них. Он был убежден, что "в таком стремлении положительная сила народности превращается в отрицательное усилие национализма" [Соловьев 1901, с. 8-10]. Впрочем, этнические трактовки нации и национализма доминировали в России не всегда. Почти на век раньше появились иные подходы.
Гражданское понятие нации в том виде, в каком оно было отражено в "Декларации прав человека и гражданина" (1789), стало известно российской элите уже в XVIII в. Сразу же вслед за Францией и на протяжении почти 70 лет такая трактовка нации доминировала в России, хотя власти к ней относились по-разному. Из "Декларации" вытекает, что народ - нация, а не монарх являтся носителем суверенитета ("народный суверенитет"); нация имеет свое представительство в виде национального (народного собрания) и от имени нации провозглашаются и гарантируются права конкретного человека и гражданина.
Эту идею нации как надсословной общности, носителя суверенитета в той или иной форме отстаивали в России дворянские революционеры, требовавшие ограничения самодержавия в России и названные позднее "декабристами". Декабристов (как защитников идей конституционной монархии, так и апологетов республиканского строя) определяют некоторые исследователи как первых националистов в России [Сергеев 2010]. В такой же гражданской трактовке идею нации использовал в 1797 г. будущий император Александр I (тогда наследник престола), который заявлял, что, став царем, он дарует России конституцию и "нация изберет своих представителей" [Миллер 2012].
Однако между 1790 и 1830 г. в России произошли такие политические события, которые радикально изменили отношение элит к сущности нации и к самому этому термину. Если Александр I восходил на престол с мыслью даровать конституцию "сверху", чтобы избежать революции "снизу", то его преемник Николай I начал свое царствование с подавления той самой революции, которую хотел, да не успел упредить его старший брат. При этом восставшие декабристы требовали конституции, провозглашения суверенитета нации и ее представительства. Принятие этих требований казненных бунтовщиков было немыслимым для нового императора. А. Миллер отмечает: "После восстания декабристов и польского восстания 1830-1831 годов прежний дискурс о нации и национальном представительстве как желанной, хотя и труднодостижимой цели, сменился в позиции официальных кругов отрицанием конституции и национального представительства как неуместных для России в принципе" [Миллер 2012]. С этого времени сам термин "нация" подвергался цензуре прежде всего потому, что он неразрывно связывался в сознании читающей публики с национальным (народным) суверенитетом и представительством. Одним из важнейших средств умерщвления этого термина стала его замена и вытеснение другими квазиподобными.
В 1833 г. при вступлении в должность министра просвещения С. Уваров предложил формулу, ставшую знаменитой, - "Православие, Самодержавие, Народность". По его замыслу, эта триада должна была выступать заслоном на пути европейского
свободомыслия и антитезой другой триаде - "Свобода, Равенство, Братство" - базовым идеям Французской революции, которые, по мнению российских консерваторов указанного времени, органично неприемлемы для русского народа [Вортман 1999]. Главной новацией в формуле Уварова стало понятие "народность", в честь которой и вся доктрина получила название "официальная народность". Под ней понималась в первую очередь преданность России собственным традициям и самобытному пути, противоположному западным моделям (сейчас аналогичная концепция называется "особый путь России")1. "Особый дух" русской народности состоит в преданности православию и самодержавию.
Идея нации в рамках этой доктрины рассматривалась как проявление "вольнодумства" и "смутьянства" и именно ей противопоставлялось понятие "народность", во-первых, как якобы русский термин вместо иностранного - "нация"; во-вторых, как понятие, лишенное какой-либо связи с атрибутами демократии и национального представительства, а напротив, отражающее патерналистскую идею заботы государя о своих подданных. Государь - отец народа, а подданные - его дети, свято почитающие самодержавного отца. Таковы ключевые идеи доктрины "официальной народности" [Вортман 1999].
Однако понятие "народности" плохо приживалось в русском языке и даже в политическом обиходе, поэтому продолжались поиски других разрешенных цензурой терминов взамен крамольного - "нация". П. Валуев - в молодости писатель-эссеист, а позднее (в 1860-е-1880-е гг.) - один из высших сановников Александра II, еще в конце 1830-х гг. в своем философском эссе "Мысли о национальности" обосновывал необходимость замены понятия "нация" (la nation) как сугубо политической категории понятием национальность (la nationalité) как сугубо фольклорным, отражающим специфику культуры и обычаев народа [Герштейн 1941]. Со временем понятие "национальность" в России прижилось в том понимании (приблизительно), в каком с середины XX в. в академических кругах стали определять "этничность" или "этническую идентичность" - общности людей, связанных самоназванием (этнонимом), субъективным представлением об общем происхождении (этническим самосознанием), а также некоторыми особенностями культуры, закрепленными в межпоколенной трансляции.
Гражданскую трактовку понятия "нация" всячески вытесняли. Тем не менее она сохранялась в языке почти 70 лет и лишь в середине 1860-х гг. нехотя стала уступать свое место новой, сугубо этнической трактовке. Первоначально она имела сугубо негативную коннотацию в словосочетании "национальный вопрос". Так, в докладах царю министра внутренних дел П. Валуева обозначались угрозы сепаратизма в Польше и Украине [Миллер 2012].
С каждым последующим десятилетием российской истории национальная проблематика все боле обретала этническую окраску и при этом трактовалась с позиций эссенциализма как некий набор природных свойств, фатально присущих тому или иному народу (этнической нации). С конца 1890-х гг. российские славянофилы в споре со своими оппонентами западниками стали активно развивать идею Уварова о принципиальных и навеки предопределенных различиях между русским народом и нациями Запада. По мнению славянофилов, "русский народ навсегда отказался от бремени народного представительства в пользу самодержавной монархии" [Миллер 2012]. При этом славянофилы 1890-х гг. отказались от наследия своих предшественников - славянофилов середины XIX в. (К. и И. Аксаковых, А. Кошеле
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.