научная статья по теме ИССЛЕДОВАТЕЛИ ФАКТОВ И СОЗДАТЕЛИ ТЕОРИЙ Языкознание

Текст научной статьи на тему «ИССЛЕДОВАТЕЛИ ФАКТОВ И СОЗДАТЕЛИ ТЕОРИЙ»

ИЗВЕСТИЯ РАИ. СЕРИЯ ЛИТЕРАТУРЫ И ЯЗЫКА, 2008, том 67, № 2, с. 3-11

ИССЛЕДОВАТЕЛИ ФАКТОВ И СОЗДАТЕЛИ ТЕОРИЙ

© 2008 г. В. М. Алпатов

Для любых наук, познающих мир, важны две задачи: сбор фактического материала и обобщения, построение теорий. В истории науки мы видим постоянную смену приоритетов: чередуются периоды интенсивной работы теоретической мысли и следования устоявшимся канонам, открытия новых фактов и стремления переосмыслить то, что уже известно. В одни периоды легче работать тому, кто склонен к подготовке фактического материала, а в другие эпохи ценятся любители обобщать. В статье на материале лингвистики и востоковедения, в основном в России, рассматривается место и роль ученых того или иного склада в науке XIX-XX вв.

Two problems - collection of facts and general conclusions, construction of theories - are essential for any sciences studying the world. Some scholars are inclined to solve the first problem, while the others are disposed to take up the second one. In the history of science we see a constant change of priorities. Periods of intense theoretical thought, aspiration for a new understanding of the well-known information take turns with those of following established canons and accumulation of new facts. In this article the place and role of scholars of both types in the field of linguistics and oriental studies of the 19th and 20th centuries is considered.

Задачи любой науки, непосредственно познающей мир (философию и математику оставим в стороне), можно на самом общем уровне разделить на два класса. Это, во-первых, получение и первичное исследование нового фактического материала, во-вторых, обобщения, построение объяснительных теорий. А наука делается людьми, и кому-то может быть ближе одна задача, а кому-то другая.

Тот факт, что одни ученые преуспели (или не преуспели) в обнаружении фактов, а другие - в обобщениях (кто-то сразу и в том, и в другом), разумеется, может иметь разные причины, и склонности человека - лишь одна из них. Они важны, но не всегда могут реализоваться. Ученый может попасть в научную среду, где ценится совсем не то, к чему он склонен, тогда ему придется либо приспосабливаться к приоритетам окружающих, либо идти на конфликты и обрекать себя на одиночество в профессиональной сфере. Наконец, нельзя не учитывать и разный уровень индивидуальных способностей, возможность или невозможность получения должной подготовки и многое другое.

Мы ограничимся здесь филологическими науками, прежде всего, лингвистикой, а также востоковедением (об истории которого мы уже писали [1]); разумеется, востоковедение - не единая наука, а комплекс смежных дисциплин, сейчас значительно разошедшихся. Конечно, мы не имеем в виду, что лингвистика и востоковедение в интересующем нас аспекте отличаются от других наук. В основном мы будем говорить об ученых России, наука которой при всех исторических особенно-

стях своего развития, безусловно, всегда имела и имеет мировую основу.

В самой истории мировой науки, включая русскую, мы видим постоянную смену приоритетов. Едва ли не в каждой дисциплине чередуются периоды интенсивной работы теоретической мысли и следования устоявшимся канонам, открытия новых фактов и стремления переосмыслить то, что уже известно. И в одни периоды (конечно, при прочих равных условиях) легче работать тому, кто склонен к "подготовке фактического материала", а в другие эпохи ценятся любители обобщать. Как правило, первые выходят на авансцену в спокойные периоды развития уже сложившейся науки, вторые - на самых ранних этапах формирования той или иной дисциплины и в эпохи смены научных парадигм. Играют роль и воздействия извне, и общий "климат эпохи". Эпоха классической немецкой философии, появления клеточной теории и дарвинизма способствовала теоретизированию во многих науках, а господство позитивизма подняло в цене любителей сбора фактов.

Русское востоковедение вышло за пределы чисто практического изучения восточных языков в первой половине XIX в. Тогда чуть ли не каждым вопросом приходилось заниматься впервые, а владение материалом еще было недостаточным. Зато один и тот же человек мог изучать сразу чуть ли не весь известный к тому времени Восток. Один из первых петербургских профессоров востоковедения О.И. Сенковский (известный также и как журналист и писатель) занимал в университете сразу кафедры арабского и турецкого языка, изучал также китайский, маньчжурский, мон-

гольский и тибетский языки [2, с. 20, 36]. Про профессора И.Н. Березина, принадлежавшего уже к следующему поколению, воспитанный в совершенно иных традициях И.Ю. Крачковский впоследствии писал: «Типичный представитель "героического" периода нашего востоковедения, когда можно было объединять специальные знания по меньшей мере в трех областях - тюркологии, арабистике, иранистике, а частично в монголоведении» [3, с. 90]. Крупнейший востоковед поколения Березина академик В.П. Васильев знал монгольский, татарский, китайский, маньчжурский, тибетский языки и санскрит [4, с. 76].

При такой широте ученые легко переходили к обобщениям, обычно основанным на небольшом количестве отрывочных и часто произвольно трактуемых фактов. О.И. Сенковский, например, исходя из звукового сходства слов лехи и лезгины, пришел к выводу о том, что польская шляхта - не славяне, а потомки завоевателей - кочевников [2, с. 25]. В.П. Васильев легко сопоставлял китайский язык с индоевропейскими, верил в египетское происхождение китайских иероглифов и считал, что мир членится на разделенные полосой безжизненных пустынь Запад и Восток, которые никогда не поймут друг друга [4, с. 622-624].

Широта и в охвате явлений, и в постановке общих проблем естественно переходила в дилетантство. Сенковский, по замечанию его биографа Вениамина Каверина, "знал так много языков, что, казалось, не знает ни одного" [2, с. 21]. А о Березине и других ученых его поколения впоследствии скажет С.Ф. Ольденбург: "Поражает та легкость, с которой пытаются делать широкие обобщения, не имея в своем распоряжении достаточно фактического материала, который, однако, нетрудно было бы найти" [5, с. 539]. Но поиски фактического материала мало занимали ученых "героического периода". Впрочем, им иногда приходилось заниматься и такими вещами, как публикация памятников. И востоковеды следующего периода видели главные заслуги, например, И.Н. Березина (наряду с постановкой задач на будущее) именно в этом [4, с. 756].

Большую часть XIX века такие подходы господствовали и в науке о языке. Немецкая наука, связанная с именами Августа и Фридриха Шлеге-лей, В. фон Гумбольдта, Ф. Боппа, Я. Гримма, А. Шлейхера, выдвигала широкие теории. Достаточно назвать идею стадий развития языка, отражающих стадии развития человеческого мышления. Но и сравнительно-историческое языкознание, гораздо в большей степени опиравшееся на конкретный языковой материал, тогда любило делать обобщения о прогрессе и регрессе языков и связи языка с культурой. Все это распространялось и на русских последователей. Уже в 80-е гг. XIX в. профессор И.П. Минаев, объединявший в

себе востоковеда-индолога и буддолога с лингвистом-теоретиком (позже такое совмещение стало невозможным), развивал на материале многих языков те же стадиальные идеи. Например, из "символического значения" гласных (то есть из выражения ими грамматического значения) в семитских языках И.П. Минаев выводил "символизм", господствующий в духовной жизни семитов и проявляющийся, в частности, в их монотеизме [6, с. 260-262]. Выдвигал он и идеи о связи строя языка и языкового родства с расой, "антропологическими типами" [6, с. 217].

Но уже в те годы, когда Минаев читал свой курс, приоритеты стали меняться. Установившееся господство позитивизма требовало, с одной стороны, более тщательного изучения фактов, с другой стороны, отказа от всякой "метафизики", под которой понимались любые теории, которые нельзя проверить фактами. Распространилось «преклонение перед "фактом", понятым... как что-то незыблемое и устойчивое», по выражению В.Н. Волошинова [7, с. 218].

В лингвистике господствующим направлением стала немецкая школа младограмматиков, которой следовали и в России. Вот как сопоставлял (в 1933 г.) лингвистику первой половины ("науку основоположников") и конца XIX века (прежде всего, младограмматики) ученый последующей эпохи В.И. Абаев. "Наука основоположников - это наука восходящего класса со всеми свойственными такой науке качествами: смелостью мысли, широтой размаха, высоко развитой способностью обобщения. Напротив, вся последующая лингвистика ... это - наука нисходящего класса со свойственной такой науке неудержимой склонностью к трусливому и бескрылому крохоборству. И когда речь идет о буржуазном наследстве, для нас В. Гумбольдт и Фр. Бопп безусловно выше и ценнее Бругманна или Мейе, так же как в философии Гегель выше Вундта, в литературе Гете выше Метерлинка, в музыке Бетховен выше Штрауса. При всех своих заблуждениях "старики" обладали достаточной широтой и глубиной философской мысли, чтобы воспринять язык как некое единство, единство формы и содержания, обладающее специфическими свойствами и закономерностями.. Они были в полном смысле мыслителями, а не цеховыми катедер-граммати-ками. Они не боялись ставить "основные" вопросы, когда их приводил к этому ход исследования. Младограмматики же попросту испугались трудностей, и, чтобы избегнуть их, они заявили, что фундаментальные вопросы, над которыми вдумчиво и смело работала мысль основоположников, вовсе не существуют или, во всяком случае, не являются предметом лингвистики" [8, с. 18]. Абаев при этом признает, что "основоположники" бывали неаккуратны в обращении с фактами и ино-

гда даже вопиюще им противоречили, а младограмматики могли их в этом поправлять.

Это взгляд извне. А вот взгляд изнутри. Не самый консервативный среди русских языковедов позитивистского типа А.И. Томсон писал Б.М. Ляпунову уже в 1928 г.: "Об общих вопросах имеет право рассуждать только тот, кто сам годами барахтался в разрешении частных вопросов и потому может говорить по опыту, не с чужих слов" (цит. по [9, с. 153]).

Безусл

Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.

Показать целиком