М.В. БРАТЕРСКИЙ
ИЗМЕНЕНИЯ МИРОВОЙ СИСТЕМЫ СКВОЗЬ ПРИЗМУ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЭКОНОМИИ
В условиях мирового финансово-экономического кризиса наиболее активно обсуждаются связанные с ним вопросы: каковы пути выхода из него, какие меры помогут странам из него выйти, какие государства выйдут из кризиса менее пострадавшими, какие - более ослабленными.
Но ведущаяся на разных уровнях дискуссия не ограничивается обозначенным кругом вопросов. В конце 2008 г. энергично обсуждалась тема о том, кто виноват в нынешнем кризисе. В преддверии апрельского (2009 г.) финансового саммита «двадцатки» в Лондоне политики, эксперты и журналисты заговорили о необходимости и путях реформирования существующей финансово-экономической архитектуры мира. Выдвигались идеи перестройки мировых финансовых институтов, изменения системы управления ими, обсуждалась идея замены нынешней мировой резервной валюты (доллара) другими инструментами - например, СДР, корзинами валют, включающими валюты новых экономических гигантов. Не прекращается дискуссия о создании новых международных финансовых институтов, и некоторые шаги в этом направлении уже сделаны, прорабатываются вопросы об усилении регулирования международных и национальных финансовых рынков.
Центральной особенностью дискуссии является её глобальный характер и смешение в ней традиционных областей экспертизы: внешнеполитическое сообщество обсуждает мировые финансы в таком масштабе, что организация мировых финансов совершенно справедливо начинает рассматриваться как воплощение внешней политики. Экономисты оказались вовлечены во внешнеполитическую дискуссию, они поднимают вопросы, традиционно проходящие «по другому ведомству». В центр обсуждения выдвинулись темы, которые в последние десятилетия не поднимались и считались решёнными раз и навсегда. Обсуждение вырвалось за идеологические рамки «Вашингтонского консенсуса» и поставило в центр дискуссии такие вопросы, как: Чьи интересы обслуживает либерализация внешней торговли и мировых рынков капитала? Какое влияние на национальные экономики и развитие мировой экономики оказывают решения МВФ, Всемирного банка и ВТО? В чьих интересах принимаются эти решения, каков механизм их принятия? Чьи интересы обслуживает современная мировая финансовая система? Какая мировая финансовая
* БРАТЕРСКИЙ Максим Владимирович - доктор политических наук, профессор ГУ-ВШЭ, старший научный сотрудник ИСКРАН. Copyright © 2009.
Статья подготовлена при поддержке гранта РГНФ «Невоенные инструменты внешней политики в полицентрическом мире», № 09-03-00804а/Р.
1 «Вашингтонский консенсус» - принципы экономической политики, сформированные в 1989 г. американским экономистом Джоном Уильямсоном и положенные в основу деятельности ВБ и МВФ.
система будет лучше отвечать интересам стран с растущими экономиками? Можно ли и нужно ли менять нынешнюю систему? Какая национальная экономическая и финансовая политика является эффективной? Следует ли национальному государству предпринимать целенаправленные усилия по защите своих граждан, компаний и производств в условиях глобализации?
В предлагаемой статье автор, не пытаясь предвосхитить итоги ведущегося обсуждения, хотел бы предложить некий академический контекст, который мог бы сделать обсуждение более сфокусированным и продуктивным. Рассматриваемые сегодня вопросы не новы, хотя и не поднимались раньше с такой остротой. Обозначенный круг тем активно разрабатывался экспертами сферы мировой (международной) политической экономии (international political economy) в конце 1970-1980-х годов в условиях начавшихся процессов глобализации. Позже, с окончанием «холодной войны» и укреплением либерализма как официальной мировой идеологии, исследования в области мировой политэкономии были приостановлены, их финансирование почти полностью прекратилось. Сегодня мировая политэкономия опять возвращается в академические аудитории и теснит традиционную для последних десятилетий исследовательскую повестку дня, базирующуюся на вопросах международной безопасности, нераспространения ОМУ и региональных конфликтов. Ниже мы хотели бы напомнить читателю об основных вехах в развитии мировой политэкономии, и отдать должное исследователям, внёсшим вклад в развитие данной дисциплины. Такая ретроспектива также поможет освежить в памяти необходимый научный аппарат и использовать его в ведущейся глобальной дискуссии.
Предыстория мировой политической экономии (МПЭ)
Несмотря на то что история современной мировой политэкономии отсчиты-вается с 1970-х годов, её корни лежат гораздо глубже - интеллектуальную традицию МПЭ можно проследить с эпохи Просвещения, т.е. с XVII-XVIII веков. В то время не было отдельно экономических и политических дисциплин, существовала лишь политическая экономия - исследование экономических аспектов политики. Термин «политэкономия» (Political Economies) впервые применил в 1671 г. экономист Уильям Петти, реформатор административной системы Англии.
Все экономисты - классики XVIII и XIX веков, начиная от французских просветителей и заканчивая Адамом Смитом, рассматривали политическую экономию как единую общественную дисциплину, тесно связанную с изучением моральной философии. Первые университетские кафедры, организованные для изучения и преподавания основ функционирования экономики, назывались кафедрами политэкономии, а первый фундаментальный труд, объединивший в себе все известные к середине XIX века экономические знания, который написал английский философ и экономист Джон Стюарт Милль так и назывался «Принципы политической экономии» .
Вскоре после Милля, однако, единая политико-экономическая дисциплина раскололась. Вместо общей концепции, описывающей комплексную политико-экономическую структуру общества, начали выкристаллизоваться два подхода, две сферы изучения законов общественной жизни. Одна из концепций
2 Mill J. Principles of Political Economy. London, 1909 (7th Edition).
4
сконцентрировалась на «общественном договоре» и децентрализованной структуре рынка, и направила своё внимание в основном на вопросы производства и распределения. Другая концепция поставила в центр своего взгляда на мир «государство», основанное на принуждении, и сконцентрировалась на вопросах власти, процессе централизованного принятия решений, вопросах разрешения конфликтов. Соответственно были реорганизованы и университетские кафедры, в академической жизни появились «экономика» и «политическая наука» («политология»).
Основной причиной разделения единой прежде дисциплины на две стала формализация экономических исследований и растущее абстрагирование экономической теории. В конце XIX века в результате «маржиналистской» революции - использования дифференциального исчисления для изучения влияния малых (маржинальных) изменений в цене и количестве товаров - возникла неоклассическая экономическая школа, и это развитие экономической мысли окончательно закрепило раскол экономики и политической науки. С этого момента экономисты взялись за реализацию задачи создания «чистой науки» - экономической дисциплины, свободной от сиюминутных влияний реальной жизни. Довольно скоро они дистанцировались от практической политики и нормативных вопросов, а учёные, которых сильнее привлекали вопросы функционирования политических институтов и управления, сосредоточились на дисциплине, получившей название «политическая наука», и занялись вопросами исследования функционирования политических систем.
Развод между двумя дисциплинами никогда не был полным и абсолютным, всегда находились учёные, которых интересовала взаимосвязь между поиском богатства и стремлением к власти. Попытки исследовать вопросы рынка и власти в комплексе были особенно заметными на крайних флангах идеологического спектра, среди правых либералов, которые пытались защитить капитализм от репрессивной власти государства, и среди левых марксистов, которые считали политическую надстройку производной от экономического базиса общества. Встречались исключения из общего правила и среди идеологически неангажированных учёных. В качестве примера можно привести Джона М. Кейнса, который занимался вопросами взаимосвязи между рынками и политикой, а также Херберта Фейза, писавшего о политике мировой финансовой системы перед Первой мировой войной.
Тем не менее, к средине ХХ века взаимосвязь между экономикой и политической наукой почти полностью исчезла, обе дисциплины разработали очень разные теоретические аппараты и обособились друг от друга. Единственным исключением оставалась левая традиция, которая продолжала исследовать вопросы взаимодействия богатых и бедных стран. В начале века левая мысль формулировала исследовательскую проблему как «экономический империализм», продолжая идеи Дж. Гобсона3, Р. Люксембург4 и В.И. Ленина. Позже, с наступлением эпохи деколонизации, дискуссия обратилась к различным аспектам теории зависимости, теории капиталистического центра и периферии, а также к политическим причинам экономической отсталости развивающихся стран. Взаимное отчуждение двух дисциплин было преодолено лишь в 1970 г.,
3 Hobson J. Imperialism: a Study. (multiple editions).
4 Luxemburg R. Accumulation of Capital. (multiple editions).
5 Ленин В.И. Империализм как высшая стадия капитализма. Соч., 5-е изд., т. 27.
когда Сюзан Стрейндж опубликовала свою статью-манифест6 и призвала экономистов и политологов прекратить «диалог глухих». Она отметила, что обе дисциплины слишком замкнулись в своих рамках и игнорируют фундаментальные изменения, происходящие в мировой экономике и мировой политике. Стрейндж была не одинока в понимании того, что политика и экономика в современном мире становятся всё более взаимосвязанными и требуют комплексного изучения. В 1968 г. Ричард Купер опубликовал свою работу о политиче-
„ 7
ских вызовах растущей экономической взаимозависимости отдельных стран , а в 1970 г. Ч. Киндлебергер выпустил книгу о растущих противоречиях между экономическими и политическими интересами в взаимозависимом мире8. 1970-е годы можно считать временем возрождения политэкономической традиции изучения международных отношений, и начальный период развития этой
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.