скими ойконимами, гидронимами, оронимами, не знают их значений, не соотносят с особенностями обозначенных объектов, в то время как носители языка эти топонимы хорошо понимают, объясняют и наравне с русскими активно употребляют.
Уникальные концептосферы древних этносов малопонятны для русских коммуникантов и до сих пор не стали предметом внимания местных исследователей. Русскоязычные приамурцы воспринимают собственную культуру как единственно возможную, имеющую право на существование, не оценивая при этом культурный вклад соседствующего этноса. Такую позицию в современной антропологии называют этноцентризмом. Для него характерны две особенности: 1) собственная культура воспринимается как нечто само собой разумеющееся; 2) собственная культура воспринимается как заведомо превосходящая культуры других народов16.
Помимо этого можно отметить, что субстратные топонимы зачастую изменяются до неузнаваемости, поскольку записывающие их со слов местных жителей не всегда могли точно передать звуковой облик слов эвенкийского,
якутского, монгольского языков, кроме того, некоторые фонетические особенности этих языков не могут быть переданы средствами русского алфавита17.
В связи с этим необходимо обратить внимание на зарубежный опыт. Например, в США в 2003 г. реализован проект NAPUS «Топонимия коренного американского населения Соединенных Штатов: принципы и проблемы» -объемная энциклопедия на всю территорию Соединенных Штатов, изданная Университетом штата Оклахома под редакционным руководством Уильяма Брайта, заслуженного профессора лингвистики и антропологии, из Университета Колорадо (UCLA). Примечательно, что это государственный проект, которому предшествовал другой госпроект - создание Национальной геоинформационной системы (GINS)18.
На современном этапе идет создание электронных карт территории Дальнего Востока. Изучением топонимики Верхнего Приамурья занимаются в основном краеведы-энтузиасты. Информация, которая скрыта в географических именах, уже через десяток лет может быть просто утеряна.
1 Матвеев А.К. Топономастика и современность // Вопросы ономастики. Свердловск. 1979. № 8-9. С. 4-14.
2 Культурология. ХХ век. Словарь / Под ред. В. Фирсова. М.: Вече, 2000. 654 с.
3 Тарасов О.Ю. Топонимика Дальнего Востока. Культурологический анализ. Хабаровск: КНОТОК, 2002. С. 15.
4 Там же. С. 11.
5 Маслюков Г.Е. Речная система Могочинского района. Чита: Поиск, 2006. С. 18.
6 Тарасов О.Ю. Указ. соч. С. 9-20.
7 Бурыкин А.А. Роль изучения топонимики для археологических и историко-этнографических исследований // Материалы науч.-практ. конф., посвящ. 75-летию со дня рождения Н.Н. Дикова 11-13 сентября (г. Магадан). Магадан: СВКНИИ ДВО РАН, 2001. С. 147-153.
8 Новиков-Даурский Г.С. Историко-археологичеекие очерки. Статьи. Воспоминания. Благовещенск: Амурское книжное изд-во, 1961. С. 66.
9 Тарасов О.Ю. Указ. соч. С. 12.
10 Тарасов О.Ю. К вопросу о новой классификации топонимов и использовании топонимического анализа // Дальний Восток России: История, опыт, современность. Материалы региональной науч.-практ. конф. (12-14 сентября г. Хабаровск). Т. 1. Хабаровск: Хабаровское книжное изд-во, 2001. С. 120-127.
11 Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Лингвострановедческая теория слова. М.: Русский язык, 1980. 224 с.
12 Горбаневский М.В., Преснов В.П. Топонимика и компьютерная лексикография. М.: Посев, 1993. С. 61.
13 Тарасов О.Ю. Топонимика Дальнего Востока. Культурологический анализ. С. 11.
14 Быкова Г.В. Внутриязыковые лакуны в системе языка (на материале русского языка). Благовещенск: АмГУ, 1998. С. 25-30.
15 КибрикА.Е. О факторах, отрицательно влияющих на жизнеспособность языков малочисленных народов // Русский язык и языки народов Крайнего Севера. Л.: Наука, 1981. С. 23-41.
16 Быкова Г.В. Указ. соч. С. 16.
17 Леонтьев В.В., Новикова К.А. Топонимический словарь Северо-Востока СССР. Магадан: Магаданское книжное изд-во, 1989. С. 41.
18 Bright W. The NAPUS project (Native American placenames of the United States): principles and problems. 2004. URL: http:// www.topozone.com/map./Index-html [Дата обращения 18.11.2011]
ОЛЬГА ВЛАДИМИРОВНА БЕЛОУСОВА
аспирантка кафедры истории России XIX - начала XX в. исторического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова
(Москва)
Тел.: (903) 514-03-72; E-mail: belousova.olga@mail.ru В статье рассматривается история создания Московского института благородных девиц, открытого стараниями видного общественного деятеля и близкого к императорской семье графа С.Д. Шереметева. Анализируется устав института, уточняется представление о том, какое место проектировавшееся учебное заведение должно было занять среди существовавших дворянских учреждений подобного рода.
Ключевые слова: граф С.Д. Шереметев, Институт благородных девиц, дворянство, императрица Екатерина II, император Александр III, император Николай II, великий князь Сергей Александрович, министр финансов С.Ю. Витте, Н.А. Протасов-Бахметев.
К ИСТОРИИ СОЗДАНИЯ ИНСТИТУТА МОСКОВСКОГО ДВОРЯНСТВА ДЛЯ ДЕВИЦ БЛАГОРОДНОГО ЗВАНИЯ ИМЕНИ ИМПЕРАТОРА АЛЕКСАНДРА III В ПАМЯТЬ ИМПЕРАТРИЦЫ ЕКАТЕРИНЫ II
В XIX в. по мере усиления значения образования для государственной службы и для общественной жизни в целом все большее место в деятельности дворянских обществ стал занимать вопрос воспитания и образования дворянской молодежи. В результате реформ 60-70-х гг. XIX в. и ориентации на всесос-
ловный характер образования дворянские пансионы и институты стали утрачивать свое лидирующее положение. К 1864 г. их удельный вес в системе непосредственно женского образования резко снизился до 12,3%1. Реформирование школы для женщин постепенно стало восприниматься все более широкими кругами общества как не-
обходимая мера социального переустройства2. Однако вскоре в правительственных кругах, а также в среде самого дворянства обозначился поворот в сторону расширения привилегированных закрытых учебных заведений. Эта тенденция наметилась параллельно с признанием неудовлетворительности воспитания и образования дворянской молодежи во всесословных учебных заведениях. К концу XlX в. институтское женское образование рассматривалось уже как составная часть дворянского вопроса. На тот момент дворянский вопрос сводился к восстановлению и расширению сословных привилегий дворянства. Другим направлением правительственной политики в отношении дворянства явилось «ограничение высшего сословия от разрушительного влияния общих пореформенных социально-экономических процессов»3. Немалая заслуга в укреплении институтского женского дворянского образования принадлежала графу Сергею Дмитриевичу Шереметеву - обер-егермейстеру, историку, писателю, коллекционеру. Он возглавлял московскую дворянскую корпорацию с 1885 по 1890 г. Назначение Шереметева предводителем дворянского собрания Московской губернии имело во многом символическое значение: в 1885 г. торжественно отмечался столетний юбилей Жалованной грамоты дворянству, благодаря которой появились сами дворянские собрания, и первым предводителем московского дворянства явился прадед Шереметева.
В начале царствования Александра III во внутренней политике был взят курс на усиление роли поместного дворянства4. Особенно отчетливо мысль о первенствующей роли дворянства была выражена 25 апреля 1885 г. в манифесте по поводу столетия Жалованной грамоты. В документе, в частности, говорилось: «Мы для пользы государства признаем за благо, чтобы российские дворяне и ныне, как и в прежнее время, сохранили первенствующее место в предводительстве ратном, в делах местного управления, суда, в бескорыстном попечении о нуждах народа, в распространении примером своим правил веры и верности и здравых начал народного образования. <...> Отцы и матери да потщатся воспитывать детей своих <.. > в правилах чести, в простых обычаях жизни, в неизменной преданности престолу и истинному благу человече-ства»5. Появление этого манифеста Шереметев воспринял как руководство к действию и вскоре подготовил записку об учреждении Института благородных девиц. В этой записке он писал: «Никто не сомневается в высоком значении того воспитания, которое должно послужить основой для дочерей наших дворян, коим суждено быть матерями будущего рода российского дворянства. Но не все отцы и матери в состоянии дать своим детям подобное воспитание, а потому, по моему мнению, само дворянство должно приходить им в этом деле на помощь»6. Далее Шереметев развивал свою мысль. Если для мальчиков, писал он, московское дворянство учредило пансион-приют, то для девочек в этом смысле ничего не было сделано. Поэтому «настало время приступить к учреждению женского воспитательного заведения»7. Шереметев предлагал учредить в Москве Дворянский институт для благородных девиц имени императрицы Екатерины II. Институт должен был стать учебно-воспитательным заведением I разряда. То есть проектировавшемуся образовательному учреждению сразу задавалась довольно высокая планка - к этому разряду относились Смольный и Патриотические институты в Петербурге, Училище св. Екатерины в Москве и все губернские институты благородных девиц. Институт мыслился как закрытое среднее учебное заведение: его воспитанницами могли стать исключительно дочери потомственных дворян Московской губернии. Предполагалось, что в институте будут обучаться 100 воспитанниц - половина на бесплатном для них содержании, половина своекоштных. Московское дворянство, учреждающее этот институт на свои средства, по мнению Шереметева, должно было сохранить с ним связь. Сразу стала прорабатываться материальная сторона деятельности института. На его содержание ежегодно предполагалось расходовать не менее 60 тыс. руб. Этот бюджет форми-
ровался за счет платы за обучение самих воспитанниц, процентов с капиталов, собранных для этой цели по добровольной подписке, части дохода от выморочных иму-ществ, определенной денежной суммы, ежегодно отпускаемой по постановлению Дворянского собрания. Высокий статус института обеспечивался в том числе и покровительством императорской фамилии.
Шереметев руководствовался убеждением, что забота в сохранении дворянских традиций и преданий
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.