временный характер, и вот почему наследственность его власти всегда была спорным вопросом для мыслящих людей Франции.
Сравнивая в эпилоге государственные перевороты, имевшие место во французской истории, автор приходит к выводу, что ближе всего к событиям 18-19 брюмера стоит не переворот Луи Наполеона Бонапарта 2 декабря 1851 г., как это принято считать в литературе, а переворот, совершенный Шарлем де Голлем 13-15 мая 1958 г. И это несмотря на то, что именно после декабрьских событий 1851 г. события 18-19 брюмера стали именоваться государственным переворотом, а не революцией, как называли их современники.
Написанная живым языком с привлечением огромного количества литературы по истории самого переворота, Директории, Консульства, а также биографий всех его участников, книга П. Гениффе сразу же вошла в число ведущих работ по истории правления Наполеона.
Однако в монографии совсем не использованы архивные документы, а многие цитаты на источники (переписку и воспоминания современников событий) даны опосредованно, через другие монографии, что досадно для такого монументального и богатого аналитическими рассуждениями труда.
Не всегда можно согласиться с интерпретацией событий революции, в частности, с утверждением, что эпоха Великого террора
(период между казнями Дантона и Робеспьера) имеет все признаки возвращения во Францию монарха в лице Неподкупного. На мой взгляд, такого рода утверждения нуждаются в более серьезной аргументации, чем слова термидорианцев, заинтересованных в очернении свергнутого ими соперника.
Эти замечания ни в коем случае не умаляют значимости монографии П. Гениффе, являющейся своего рода предтечей большой биографии Наполеона, над которой он работает уже несколько лет.
Тщательный и разносторонний анализ событий, пересмотр историографических мифов и клише, смелость гипотез и широкая библиографическая база являются безусловными достоинствами данной работы, которая представляет интерес не только для французских, но и для русских читателей, затрагивая такие проблемы как механизм насильственного захвата власти, легитимность правления, не говоря уже о том, что фигура Наполеона Бонапарта сама по себе является гарантией интереса к этой книге. Остается лишь выразить надежду увидеть ее русский перевод в ближайшем будущем.
Е.В. Смирнова, кандидат исторических наук, докторант Высшей школы социальных наук (Париж)
C. Korolevskij. KNIGA BYTIJA MOEGO (LE LIVRE DE MA VIE). MEMOIRES AUTOBIOGRAPHIQUES. Cité du Vatican: Archives Secrètes Vaticanes, 2007, t. 1, 546 p.; t. 2, 772 p.; t. 3, 1237 p.; t. 4, 1273-2305 p.; t. 5, 640 p.
К. Королевский. КНИГА БЫТИЯ МОЕГО. АВТОБИОГРАФИЧЕСКИЕ МАТЕРИАЛЫ. Ватикан, 2007, т. 1, 546 с.; т. 2, 772 с.; т. 3, 1273 с.; т. 4, 1273-2305 с.; т. 5, 640 с.
"Книга бытия моего" - латинская транскрипция названия, хорошо знакомого всем, кто интересуется историей церкви и христианского Востока, конечно же, сразу бросится в глаза читателю, взявшему в руки это издание. Именно так, копируя латиницей титул знаменитого многотомного труда - дневниковых записей путешественника и паломника, исследователя христианского Востока Порфирия (Успенского), епископа Чигиринского, назвал
свою автобиографию Кирилл Королевский (I. 1, р. 1). Почитатель владыки Порфирия, Жан Франсуа Жозеф Шарон (1878-1959), больше известный под именем отца Кирилла Королевского, родился во Франции и еще совсем молодым человеком оказался увлечен восточным христианством. То, что Кирилл Королевский назвал в своей автобиографии "обращением", произошло с ним в Париже, в мельхит-ской церкви св. Юлиана: юноша не только стал
посещать этот приход, где служба проходила по восточному обряду, но вскоре сам отправился в Бейрут, где приступил к церковному служению и к изучению христианского Востока.
В 1902 г. в мельхитском соборе в Дамаске он был рукоположен в священники и принял имя Кирилл в память святого равноапостольного просветителя славян. В Иерусалиме, в русском Троицком соборе, молодому священнику так же неожиданно открылся "славянский мир" (t. 1, p. 384): духовная эволюция привела его не только к самоощущению себя "восточным", но и "в сердце русским" (t. 1, p. XXIX-XXX, t. 4, doc. 606, 454). Уже позже он старательно поддерживал легенды (подчас разнившиеся между собой и весьма романтизированные) о русских корнях своей семьи (t. 1, p. XL-XLI, 5-8). После собственного обращения помыслы о. Кирилла сосредоточились на идее присоединения православного населения Российской империи к католической церкви, но при сохранении и очищении традиционного византийского обряда. Обсуждение возможности подобного симбиоза Запада и Востока, католичества и православия оказалось в центре внимания автобиографии и всей обширной переписки Кирилла Королевского.
Кириллу Шарону-Королевскому не удалось в полной мере написать свою "книгу бытия" самому: начав мемуары в 20-е годы XX в. и работая над ними вплоть до 1954 г., он успел довести повествование лишь до Первой мировой войны. Подробный "дневник", который Кирилл Королевский мечтал уподобить сочинению русского владыки, был воссоздан издателем мемуаров, дополнившим рукопись публикацией многочисленных писем. И, подобно "Книге" русского владыки, "Книга" Кирилла Королевского стала не только жизнеописанием самого автора неоконченных воспоминаний, в течение многих лет - "ассистента" Ватиканской библиотеки и консультанта Конгрегации по делам Восточной церкви, - но и историей "бытия" христианского Востока (прежде всего - католического) в его отношениях с Римом, а также "бытия" в Риме тех, кого сам Кирилл Королевский называл "восточными": приверженцев византийской обрядности, на протяжении первой половины XX в. бурно обсуждавших вопросы, касающиеся отношения Святого престола к византийской литургической традиции, к православию и к Русской церкви.
Автобиография (t. 1-2) и письма с 1900 г. (t. 3-4), снабженные комментариями, несколькими указателями и новейшей библиографией (t. 5), а также картами, фотографиями и факсимиле, составили пять томов публикации, подготовленной архивистом Секретного архива Ватикана Дж.М. Кроче. Издание отличается тщательностью обработки архивных материалов и широтой источниковой базы исследования. В него вошла, впрочем, не вся необъятная корреспонденция Кирилла Королевского, но лишь та ее часть, которая важна для основной темы - истории отношений Запада и Восточной церкви. Автобиография издана по рукописи, хранящейся в Ватиканской библиотеке, остальные материалы происходят из архивов Папского Восточного института, Конгрегации по делам Восточных церквей (до 1967 г. - Con-gregatio pro Ecclesia Orientali, где хранятся многочисленные доклады и записки, подготовленные о. Кириллом Королевским), Греческой коллегии Св. Афанасия, коллегии Russicum, аббатств Гроттаферрата и Шеветонь, Ассоциации друзей кардинала Э. Тиссерана (Монфер-рер), и многих других рукописных собраний разных стран. Ценным дополнением к публикации являются и две аналитические вводные статьи (одна - предваряющая автобиографию: t. 1, p. XVII-LX; а вторая - переписку: t. 3, p. IX-XCII).
Дж.М. Кроче уже давно занимается историей связей Святого престола с Восточной церковью, изучением отношения к греческому обряду и к вопросам унии церквей - "невозможного единства", цели прозелитической и экуменической деятельности, утопической надежды XX в. Двухтомное исследование было им посвящено деятельности монашеской общины Гроттаферраты, где поддерживались византийские традиции в богослужении, и где, начиная с конца XIX в., было основано два периодических издания ("Bessarione" и "Roma e l'Oriente"), в которых обсуждались пути осуществления церковного единения1. Помимо ряда статей о взаимоотношениях Рима с Русской православной церковью (в том числе и переведенных на русский язык) Дж.М. Кроче принадлежит публикация уникального доку-
1 Croce G.M. La Badia greca di Grottaferrata e la rivista "Roma e l'Oriente". Cattolicesimo e ortodossia fra unionismo ed ecumenismo (1799-1923). Citta di Vaticano, 1990, t. 1-2.
мента - письма патриарха Московского Тихона римскому папе Бенедикту XV 1921 г.2
Малоизвестный широкому кругу эрудит, ученый, консультант Ватикана и церковный публицист Кирилл Королевский кажется не столь значительным персонажем на фоне таких выдающихся фигур, как митрополит Га-лицкий Андрей Шептицкий, кардинал (и ученый-ориенталист) Э. Тиссеран, зачинатель экуменизма в бенедиктинском монастыре Амэ-сюр-Мюз (позже переехавшем в Шеве-тонь) дом Ламберт Бодуэн, не говоря уже о других церковных деятелях, ученых и иерархах разных вероисповеданий, с которыми Королевскому пришлось быть знакомым или вести переписку. Но решение мемуариста оставить воспоминания о своих известных или, наоборот, ныне забытых современниках сделала "Книгу бытия" этого странного "русского" отца Кирилла, с такой страстью (и, разумеется, субъективизмом!) отстаивавшего свои убеждения, важным историческим свидетельством о целой эпохе в отношениях Западной церкви с христианским Востоком, наступившей после папской энциклики ОпепЫшш ^пказ 1894 г., которой был официально признан равночест-ным восточный обряд (^ 1, гл. 12).
Значительное влияние на жизнь Шарона-Королевского оказала его тесная связь с митрополитом Андреем Шептицким (с почтением называемым в мемуарах "Кир Андрей"). Книга содержит интересные материалы об этом архиерее, деятельность которого вызывает и сейчас разноречивые оценки (в издание вошла часть переписки Шептицкого с Кириллом Королевским). Знакомство Кирилла Шарона с владыкой греко-католической церкви состоялось во Львове в 1906 г. и положило начало их долгому сотрудничеству (^ 1, гл. 10). Тогда же он поменял свое французское имя, став Кара-левским, а позже - Королевским.
2 Archivio Segreto Vaticano. Profilo storico e silloge documentaría. Firenze, 2000, p. 268-269. См. также: Кроче Дж.М. Ватиканские архивные источники об отношениях между Россией и Святым Престолом (1878-1922). - Россия и Ватикан в конце XII - первой трети XX века. М., 2002, с. 25-38; он же. Святой Престол и Советская Россия на Генуэзской конференции. - Иоанн XXIII и современный мир: хр
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.