ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ И СОВРЕМЕННОСТЬ
2010 • № 6
РОССИЙСКАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ СИСТЕМА
А.Ю. ЗУДИН
К "сообществу элит"? Трансформация политического режима в России
Статья 2. "Третий переход" и перспективы разрыва с моноцентризмом*
В статье рассматриваются ближайшие среднесрочные перспективы нового политического режима, который стал формироваться после прихода к власти Д. Медведева в 2008 г. Анализируются новые свойства президента и премьера в двухполюсной системе власти. По мнению автора, политические реформы 2008-2009 гг. соответствуют модели "навязанных переходов", которая определяла и предшествующие этапы постсоветского политического развития с декон-центрацией в высших эшелонах власти, дифференциацией консолидированной политической системы, становлением "партийного картеля" (предоминантная партия + нишевые партии).
Ключевые слова: доминирование, "навязанный переход", деконцентрация, "сообщество элит", политический картель, "нишевые партии", "сдвоенный" электоральный цикл.
The artickl deals with the short-term and medium-term perspectives of the new political regime, which started to develop after president Medvedev came to power in 2008. New qualities, which the new president and the prime-minister acquired in the two-centered system, are analyzed. According to the author, the political reforms of 2008-2009 correspond to the model of "imposed transition", which informed the whole Post-Soviet political development. Man trends of the current stage of political transformation, i.e. the deconcentration at the "highest levels" of power, the differenciation of the consolidated political system, the emergence of the "political cartel" (predominant party + "niche parties") are analyzed in detail.
Keywords: domination, "imposed transition", deconcentration, "elite settlement", political cartel, "niche parties", "twin" electoral cycle.
Будущее двухполюсной модели
Ближайшие перспективы развития политического режима после ротации будут определяться устойчивостью двухполюсной модели власти. В самой общей форме будущее новой модели, возникшей после управляемой ротации, описывается через два полярных сценария: консолидация или дезинтеграция двухполюсного режима.
*
Статью 1 см. "Общественные науки и современность". 2010. № 5.
Зу дин Алексей Юрьевич - заместитель директора Центра политической конъюнктуры России, старший научный сотрудник Института анализа предприятий и рынков (ИАПР) Национального исследовательского университета - Высшей школы экономики.
Сценарий дезинтеграции обсуждается наиболее активно. Это объясняется непривычностью самого факта двухполюсной организации власти, а также тем обстоятельством, что он объективно порождает институциональное напряжение в высших эшелонах власти. Сценарий дезинтеграции может быть спровоцирован тремя основными причинами. Во-первых, усиление Д. Медведева (постепенно осваивающего потенциал "патронального президента") - "затухание" В. Путина, во-вторых, неспособностью Медведева набрать адекватный политический вес при сильном Путине, вписаться в институциональную модель, в которой именно президент выступает реальным центром, что может привести к политической дестабилизации: в этом случае новый президент не будет восприниматься в общественном мнении, в элитах и международными игроками как полноценный центр принятия решений.
Наконец, в-третьих, проблему могут создать не только серьезные "весовые" различия между полюсами, но и разрушение системы координации в результате разногласий и соперничества двух лидеров и(или) их команд. Дезинтеграция по этому варианту потенциально самая разрушительная, так как предполагает поляризацию и распад правящей группы с весьма незначительной перспективой воссоздания ее в каком-то новом качестве. Напротив, первый и второй варианты дезинтеграции (фактически - воссоединение институциональной и политической составляющей доминирования) могут и не породить серьезных краткосрочных последствий, поскольку дают возможность части противоположной команды примкнуть к более сильной стороне.
Сценарий консолидации обсуждается реже, однако в его пользу работают механизмы, созданные в процессе управляемой ротации. В их числе: взаимное доверие и психологическая связь (длительный опыт совместной работы), обстоятельства избрания нового президента (на выборах 2008 г. важным условием поддержки Медведева избирателями было обещание назначить уходящего президента Путина на пост премьера); тесное кадровое переплетение команд двух лидеров; совместная программа действий; интегрирующий эффект присутствия во власти сильного экс-президента в качестве премьер-министра; разделение контроля над институциональными и политическими ресурсами; взаимодополняемость официального и неформального центров режима, а значит - невозможность решений, игнорирующих или ущемляющих другую сторону (отказ Путина от вмешательства в президентские прерогативы Медведева в сочетании с признанием Медведевым политического авторитета Путина); успешное "врастание в должность" и освоение конституционных прерогатив новым президентом; налаживание надежной системы согласований и координации между двумя центрами силы.
В случае дезинтеграции двухполюсной модели новые политические качества премьера (политическая сила) и президента (нормализация власти) будут похоронены. Верх возьмет инерция постсоветского политического цикла и (в зависимости от конкретного варианта дезинтеграции) режим вернется в одно из двух уже известных ему состояний - моноцентрическое или полицентрическое. Но если двухполюсную модель удастся консолидировать (по крайней мере - до нового электорального цикла 2011-2012 гг.), новые качества президента и премьера могут получить институциональное закрепление в ходе новой трансформации политического режима. В этом случае двухполюсная модель власти может создать предпосылки для демонтажа мо-ноцетрической системы и постепенного укрепления институтов.
Новый институциональный выбор
Управляемая ротация власти создала "развилку": циклическая динамика патро-нального президентства оказалась предотвращена, но конфигурация институтов, ее порождающих, осталась неизменной. Эффекты институциональной инерции, которую создает патрональное президентство, невозможно постоянно нейтрализовывать при помощи "антициклических" стратегий. Если институты остаются неизменными,
эти эффекты снова дадут о себе знать при приближении очередного электорального цикла.
Но "антициклические" стратегии, сопряженные с наращиванием ресурсов доминирующим игроком, порождают собственные побочные эффекты: дальнейшее проведение федеральных выборов в плебисцитарном ключе способно необратимо модифицировать ожидания и мотивы массового электорального участия. Кампания 2007 г. максимально отклонилась от институционального образца: думские выборы превратились в референдум о доверии общенациональному лидеру, но реализовывался он в форме голосования за политическую партию, с которой национальный лидер отождествляется не полностью [Зудин, 2007б]. Дальнейшее движение из точки равновесия, зафиксированной двухполюсной моделью власти, возможно в двух направлениях: возвращение в логику "патронального президентства" (по двум траекториям, заложенным в сценарии "дезинтеграции") или трансформация сложившихся институтов.
В постсоветский период трансформация институтов оказалась связана с феноменом доминирования и "навязанными переходами". В этом смысле трансформацию политического режима, начавшуюся в 2000 г., можно считать третьим "навязанным переходом", по аналогии с первыми двумя (1991 и 1993 гг.), или третьей фазой большого "навязанного перехода", начавшегося в 1991 г. Первый "навязанный переход" (1991 г.) был вызван политической катастрофой - неудачной попыткой использования силовых стратегий противниками реформ, за которой последовала дезинтеграция консервативного лагеря и распад союзного государства. Сторонники реформ оказались в роли "невольных победителей". Общественный мандат был противоречивым: "парад суверенитетов" с участием России плюс референдум о сохранении союзного государства. В условиях раскола элит общественное мнение оказалось не в состоянии занять непротиворечивую позицию.
Второй "навязанный переход" (1993 г.) также был обусловлен использованием силовых стратегий, но опирался на менее противоречивый общественный мандат, то есть был отчасти санкционирован общественным мнением (итоги мартовского референдума, знаменитые "да-да-нет-да"). Третий "навязанный переход" (начался в 2000 г. и к настоящему времени не завершился) отличается еще большим своеобразием: политическая поляризация в элитах в преддверии перехода (парламентская фаза электорального цикла 1999-2000 гг.) не сопровождалась использованием силовых стратегий (применялись электоральные стратегии), а сам переход приобрел растянутый характер при наличии длительной подготовительной фазы (2000-2003 гг.).
Во всех случаях в роли инициатора выступала фракция правящей группы (а не контрэлита или политическая оппозиция): она брала на себя ответственность за корректировку модели политического развития. (Кроме первого случая, когда ответственность была, по существу, навязана, и речь шла не о корректировке, а о смене модели развития.) При всех кадровых и политических переменах можно говорить о том, что правящая группа-инициатор "навязанных переходов" сохраняла минимальную программную преемственность. (В этом отношении можно говорить о "пунктирной" линии, соединяющей М. Горбачева и В. Путина, а путинскую политическую повестку начала 2000-х - считать воплощением нереализованных фрагментов горбачевской повестки конца 1980-х.)
В отличие от первых двух третий "навязанный переход" в гораздо большей степени опирался на доминирующие настроения и практики. К концу 1990-х гг. российские элиты далеко продвинулись в освоении - и модификации - импортированных институтов (персоналистские моноцентрические режимы в ряде российских регионов, авторитарная адаптация института выборов и т.д. [Афанасьев, 1997]). В свою очередь, российское общество к этому времени демонстрировало серьезную неудовлетворенность сло
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.