ИЗВЕСТИЯ РАН. СЕРИЯ ГЕОГРАФИЧЕСКАЯ, 2015, № 2, с. 29-40
= ТЕОРИЯ И СОЦИАЛЬНЫЕ ФУНКЦИИ ГЕОГРАФИИ
УДК 502.31(4/9)
К ВОПРОСУ О ПОЛИМАСШТАБНОСТИ КУЛЬТУРНЫХ ЛАНДШАФТОВ: ТИПОЛОГИЯ И КАРТОГРАФИРОВАНИЕ НА РАЗНЫХ ТЕРРИТОРИАЛЬНЫХ УРОВНЯХ
© 2015 г. О.А. Климанова, Е.Ю. Колбовский
Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова, географический факультет, Россия; oxkl@yandex. ги; ко1Ъо^8ку@та1\. ги
Поступила в редакцию 04.04.2014 г.
Изложен подход к пониманию модели состава культурного ландшафта, разработанный для его типологии и картографирования на разных территориальных уровнях. Предлагаемая модель складывается из точек (локусов), треков (линий) и шейпов (полигонов), совокупность которых отражает многообразие форм и типов антропогенного воздействия. Возраст культурного ландшафта понимается как возраст, входящих в его состав элементов, свидетельствующих об опыте взаимодействия человека и природы. Высказывается предположение, что проблема полимасштабности культурного ландшафта определяется и полимасштабностью культуры. Подход иллюстрируется при выделении элементов культурного ландшафта на локальном уровне для отдельных районов Европы и на региональном уровне для Средиземноморья. Рассматривается индикаторная роль объектов культурного наследия признанной мировой значимости в определении возраста культурных ландшафтов и ареалов ландшафтного палимпсеста по составу и локализации.
Ключевые слова: культурный ландшафт, антропогенное воздействие, полимасштабность, Европа, Средиземноморье, объекты культурного наследия.
"Культура" и "природа" в ландшафте.
В определении, закрепленном в Европейской конвенции управления ландшафтами, ландшафт представляется как "синтез объективно существующей реальности и способа ее восприятия, переживания и осмысления" [35]. С одной стороны, данное определение представляет собой одну из форм продуктивного закрепления в законодательстве такого сложно формализуемого понятия, как ландшафт. С другой, оно дает повод к дискуссии о том, как на такой основе могут проводиться типология и картографирование ландшафтов, сочетающих в себе элементы природы и культуры. Последнее достаточно актуально для отечественной географии, в которой понятие "культурный ландшафт" за два последних десятилетия претерпело существенную трансформацию [6].
В советской географии длительное время господствовало представление о ландшафте как объекте, созданном почти исключительно под влиянием физико-географических (природных) процессов [5]. Такой подход имел свои преимущества, поскольку позволял рассматривать ландшафт как разновидность природного ресурса
в рамках существовавшей советской (а затем -постсоветской - также преимущественно сырьевой) парадигмы природопользования. Понятие "культурный ландшафт в отечественной научно-географической лексике отчасти соответствовало словосочетанию "антропогенный ландшафт" и во многом было синонимично понятию "исторический ландшафт" [6]. В современной отечественной географии все большее распространение получает точка зрения о равноправности в составе культурного ландшафта наряду с природными и элементов материальной и духовной культуры, в той или иной степени несущих особую смысловую нагрузку [4, 6].
В зарубежной географии ландшафт как феномен культуры активно изучается с начала XX в. [33]. Представление о нем как "тексте" со своим "словарем", "грамматикой" и "синтаксисом" было предложено классиком английской исторической географии У. Хоскинсом [22], чей знаменитый труд "Making of the English Landscape" положил начало целой серии исследований ландшафтов Британии, вылившейся в итоге в общенациональную программу инвентаризации ("Historic
landscape characterization") [18, 29]. С наибольшей полнотой этот аспект развивал Д. Косгроув, воспринимавший ландшафт как своего рода документ, запечатлевающий немые социальные реалии исторической эпохи, со своей знаковой системой (иконикой) и символикой: "Ландшафт - это культурный образ, художественный способ репрезентации структурирования и наделения символами нашего окружения... Ландшафт - это социальный и культурный продукт, способ видения, спроецированный на землю и обладающий своей собственной техникой, средствами формирования композиции; ограничивающий способ восприятия, который уменьшает, конкретизирует альтернативные режимы переживания наших отношений с природой" [16, р. 269].
Реальные исследования, проведенные в последующие годы в разных странах Европы, доказывают, что если ландшафт и "текст", то текст - многократно стираемый и написанный заново. К нему применимо понятие "палимпсеста", использованное автором "полевой археологии" Кроуфордом [17], совместившим исторические шестидюймовые карты английской топографической службы "Ordnance" с аэрофотоснимками середины XX в. "Поверхность Англии как палимпсест - документ, который был неоднократно написан, а затем стерт раз за разом, и дело археолога в поле - расшифровать эти письмена. Знаки, которые должны нас интересовать - это, разумеется, поля и полевые границы, леса, фермы и поселения, а также все иные продукты человеческой деятельности - это и есть буквы и слова, начертанные на поверхности земли" [17]. "Интерпретируя ландшафт" (выражение М. Эстона), географы Англии смогли воссоздать историю культурного пространства как пространства обитания нации в рамках различных хронотопов [9, 10, 32]. В ходе подобной реконструкции удалось связать материальные элементы, сохранившиеся в ландшафте и отражающие характер антропогенного воздействия, с "культурным слоем" своего времени и получить представление об их сочетаниях, характерных для разных исторических эпох.
Особую сложность при картографировании составляет учет субъективной составляющей культурного ландшафта, в частности его эстетических качеств. Так, сложным взаимосвязям между национальным пейзажем и культурным ландшафтом посвящен целый ряд исследований авторов, разработавших представления об эстетике окружающей среды ("environmental aesthetic") (С. Белл [13], Д. Портуэс [30], П. Мэтьюз [25], Р. Парсонс и Т. Дэниел [28], Р. и С. Каплан [23], А. Карлсон [15] и др.). Одним из практических результатов
работ в сфере визуально-эстетических свойств ландшафта стала методика оценки воздействия на их эстетические свойства (так называемый Visual Impact Assesment), которую в странах Евросоюза и Северной Америки используют как в рамках обычного ОВОСа, так и отдельно.
В российской географии также имеются примеры продуктивного регионального анализа истории культурного ландшафта, например, российского Северо-Запада [2] и Центральной России [7]. Особое направление образует изучение культурных ландшафтов усадебных комплексов [3].
Оценивая опыт упомянутых зарубежных и отечественных работ в области картографирования культурных ландшафтов, стоит отметить, что главное отличие между ними заключается в самом понимании словосочетания "культурный ландшафт". Для Европы - наиболее давно и интенсивно освоенной части планеты - человек включен в ландшафт изначально: некорректно ставить вопрос о ландшафте без человека (вне человека) - да и человек без ландшафта может существовать разве что за пределами Земли [31]. Поэтому во многих (но не всех!) европейских трактовках понятия "культурный ландшафт" и ландшафт синонимичны по своему значению, особенно в том случае, если речь идет о ландшафтах сельской местности, сохранивших материальные следы трансформации человеком в различные эпохи. В такой трактовке не идет речь о разделении "природы" и "культуры". Формируя ландшафт как тонкую (пригодную для существования) прослойку между обществом и природой, человек привносил разнообразное влияние культуры, которое сказывалось в рисунке освоенного пространства, характерной мозаике сельской местности, характере застройки городов, стилевой проработке частных и общественных владений. Обратное влияние выстроенного таким образом культурного ландшафта проявлялось в характере восприятия, способах дифференциации и оценивания ландшафта, а также в формировании ико-ники ландшафта - культурных кодов, символики и образов.
Подобное понимание культурного ландшафта предполагает изменение в представлениях о территориальной структуре ландшафта, его типологии и полимасштабности. Оно также делает необходимым представление культурного ландшафта в виде пространственной (или хотя бы, для начала, территориальной) модели, пригодной для картографирования на разных территориальных уровнях.
В отечественной географии уже предложен ряд пространственных и структурно-морфологи-
ческих моделей [4], однако, на наш взгляд, они, скорее, носят концептуальный характер, а их применение для картографирования реальных территорий на локальном и региональном уровне с использованием строгих алгоритмов ГИС пока ограничено.
Культурный ландшафт: модель состава системы и картографирование на локальном уровне. Исходя из положений общей теории систем, культурный ландшафт может быть охарактеризован с позиций структурного и функционального подходов. Если в рамках функционального подхода система рассматривается исключительно с позиций ее связи с внешними объектами, то структурный подход предполагает изучение ее состава - элементов и подсистем [1]. В основе такого подхода лежит представление о том, что современный облик культурного ландшафта - результат длительного взаимодействия общества и природы на конкретной территории, то есть уже отражает сложившиеся между ними связи. При картографировании такой культурный ландшафт может быть представлен совокупностью трех основных элементов: локусов (points) - точечных элементов (их главная характеристика - локализация), ареалов (площадных элементов, обладающих границами и формой) и треков (линейных элементов, несущих свойство направления (векторности) и имеющих протяженность (длину)) [27].
Так, на ранних этапах исторического развития сельских культурных ландшафтов Европы можно с уверенностью локализовать "нуклеус" (или локус) - центральное место поселения (площадь, церковь или особняк феодала, или просто "грин" для содержания стада или даже обычный сельский пруд). Вокруг него располагали
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.