Д.Б. ЛЫЧМАНОВ кандидат философских наук, доцент кафедры философии Российский экономический университет им. Г.В. Плеханова'
К вопросу о возвращении идеологии: теоретико-методологические аспекты проблемы
Россия беременна новой Национальной идеей. Беременна уже давно, но, несмотря на наблюдающиеся, время от времени, родовые схватки, ожидаемое многими дитя всё никак не появляется на свет.
Почему же ни один из множества предлагаемых ныне идеологических проектов1 не способен стать консолидирующей всё общество идеей?! И, вообще, нужна ли какая-либо общенациональная идеология нашему обществу?! Вернее, возможна ли она сегодня? А если возможна, то в каком виде?
Ответ на этот вопрос, несмотря на наличие в стране харизматического лидера и солидарной с ним партии правящего большинства, неоднозначен. Старая (ещё советская) идеологическая формула - «Планы партии (лидера) - планы народа!» -хотя бы только и на социально-практическом уровне, больше не работает, а если рассматривать её в концептуально-методологическом аспекте, то и подавно: соответствующий этой формуле классический теоретический подход уходит в прошлое.
В советских реалиях идеология была «нашим всем», как в монополизированных государством сферах общественно-политической практики и социальной науки, так и повседневной жизни советских людей2.
Смена вех цивилизационного пути России, давшая дорогу возможностям нового рыночно-демократического развития страны, предопределила и новое отношение к идеологии. При этом неизбежные, в революционную эпоху, процессы экономической, социальной, политической и культурной децентрализации и дезинтеграции привели к трансформации ценностей и институциональных отношений, к возникновению новых центров и способов консолидации общества, появлению новых (отличных от тотально-государственных) форм групповой и индивидуальной социализации. В итоге начали выкристаллизовываться новые идеологические формы, различные как по своему содержанию (националистические, либеральные, консервативные, нео- социалистические и коммунистические и проч.), так и по способам и силе выражения (например, такие экстремистские, как русский фашизм или национал-большевизм). Различающиеся по источникам, целям и механизмам формирования, а также по численности и составу сторонников (региональные, этнические и национальные, групповые, религиозные, субкультурные и др.) они, в большинстве своём, так или иначе, обнаруживали своё идейно и/или формальное отношение или даже связь с советской идеологией. Поэтому новые политическая психология и ментальность не могли сформироваться иным способом, нежели как через смешение осколков советской идеологии с элементами иных политико-мировоззренческих систем, или, по крайней мере, не иначе, как путем контрадикторных и/или миметических мутаций смысла и средств выражения, присущих советскому идеологическому дискурсу.
■ Лычманов Дмитрий Борисович, e-mail: iamsolo@yandex.ru
1 См.: Национальная идея России. В 6 т. Т. I. М.: Научный эксперт, 2012, 752 c.
2Попова И.М. Повседневные идеологии. Как они живут, меняются и исчезают. К.: Ин-т социологии НАНУ, 2000, 219 с.
Процесс политизации духовной жизни общества не мог не затронуть и социальных теоретиков, что наложило значимый отпечаток на их исследовательской позиции и привело к их идейно-теоретическому размежеванию и даже гражданскому расколу. Вполне очевидно, что всё это отнюдь не способствовало развитию продуктивного научного диалога и достижению истины.
Тем не менее, благодаря проводимой политике информационной свободы, открытию фондов спецхрана научных библиотек и госархивов, распространению лучших образцов классической и современной западной литературы по философии и социально-гуманитарным наукам, свободным контактам с зарубежными коллегами, российские учёные смогли познакомиться с мировыми достижениями социальной теории в различных исследовательских областях. Достоянием российского научного сообщества стали новые для него концепции и методологические подходы к изучению общества, власти, государства, социальной деятельности, идеологии и проч. И хотя решительного отказа от марксистской исследовательской парадигмы в российской социальной науке в эти годы не произошло, «классические», по преимуществу, марксистские методы социального анализа в работах наиболее восприимчивых к свежим идеям исследователей-новаторов были дополнены так называемыми «мягкими» методами анализа идеологического феномена3.
Нынешняя эпоха - эпоха реструктуризации модернистских экономических, социальных, политических и культурных систем, прежде всего, в тех обществах, которые играют ключевую роль в современном мировом развитии (а Россия, безусловно, принадлежит к их числу) - ставит нашу страну перед многочисленными цивилизационными вызовами нового информационализированного мира. При этом, унаследовав своеобразие черт и путей и, как следствие, проблем советского (т.е. тогда ещё модернистского) социального развития, современное российское общество столкнулось с совокупностью во многом самобытных задач; оно оказалось перед целой иерархически организованной системой стратегических выборов.
В первую очередь, выборов институциональных, поскольку для социума стала очевидной необходимость определения наиболее приемлемой для него формы его дальнейшей социально-политической интеграции и развития: либо возрождения былого имперского этакратизма, либо отката к средневековому этнократизму, либо дальнейшего стимулирования механизмов формирования российской нации4.
Во-вторых, социум стоит перед задачей осознания своих фундаментальных социокультурных ценностных ориентаций: либо коммунистических (социалистических) принципов коллективизма и равноправия; либо ценностей самобытного цивилизационного развития на основе государственного национализма, культурного изоляционизма и религиозного фундаментализма; либо приоритета ценностей глобального мессианства России как гаранта стабильности евразийского мира, нового образца общественной гармонии5; либо примата ценностей человеческой жизни и индивидуальной свободы человека, правового равенства и демократии.
Обозначенными стратегическими, но разными по силе своего влияния, альтернативами и определяется течение социального бытия современной России; деятельность российского государства: эволюция его внутренней и внешней политики, постепенная трансформация как стратегических принципов, так и тактических целей, и методов государственного управления. Не меньшим изменениям подвергаются и царящие в обществе настроения, идейные установки, способы и средства их практической реализации в социальном поведении людей.
3Козлова Н.Н.Советские люди. Сцены из истории. М.: Европа, 2005,544 с.
4 Россия в треугольнике «Этнократия - Империя - нация». М.: Аргус, 1995.
5Шилов В.Н. Партия «Единая Россия и идеология консерватизма» // Журнал «Научные ведомости Белгородского государственного университета». Серия: История. Политология. Экономика. Информатика, 2010, выпуск № 1 (72), том 13, с. 210-218.
Заметно преобразуются формы и содержание диалога государственной власти с гражданским обществом, разрабатываются новые технологии идейно-политического и, более широко, культурно-гуманитарного воздействия политической системы и общества в целом на человека, совершенствуются средства и методы влияния общественных элит на массовое сознание.
Итак, в современном постсоветском российском обществе идеология предстает в качестве разноуровневых эйдетически-имиджевых стратегий социальной коммуникации, набора культурно-символических практик (в переплетении которых могут образовываться весьма причудливые ценностно-мировоззренческие сочетания, например, «православие + сталинизм» («Русский Народный фронт»)), ставших, фактически, имплицитными культуре в целом, и поэтому сделавших идеологию «невидимым» дискурсом. Да и сама постиндустриальная культура воспринимается ныне как тотальная информациональная коммуникация в совокупности гетерогенных и гетерономных (часто разнонаправленных), бесконечно мутирующих и ветвящихся социально-практических дискурсов, наиболее распространённой и значимой разновидностью которых являются дискурсы повседневности.
При этом специфической чертой и общекультурной, и растворённой в ней идеологической коммуникации в России, при всей разнонаправленности существующих социально-информационных потоков, является сохранение ими (в отличие от коммуникационных процессов на Западе, утративших по мысли М. Кастельса6, свою социально-пространственную и темпоральную определённость) своих социально-пространственных и временных ориентиров.
Так социально-временное содержание преобладающих в России общекультурных и идеологических дискурсов обнаруживает свою отчётливо выраженную ретроспективную направленность. Это справедливо и для восприятия будущего, достижение которого связывается с восстановлением её самобытного исторического прошлого как патриархальной православной или даже дохристианской восточнославянской цивилизации. И даже более реалистичные сценарии рассматривают будущее России почти исключительно в аспекте её геополитического возрождения как Великой евразийской державы (в её дореволюционной или советской имперской модификации).
Эта обращенность сознания в историческое прошлое может быть, в частности, объяснена попыткой компенсировать ту мировоззренческую и психосоциальную травму, которая была вызвана мучительным разрывом временной преемственности форм общественного и человеческого существования в ситуации смены вех российской истории.
Что же касается социально-пространственных аспектов содержания идеологических дискурсов постсовременности, то в России ключевой формой идеологических отношений, по-прежнему (в силу сохранения этацентристских мировоззренческих и политико-практических установок нашего общества), является отношение «государство-народ». Тем не менее, уже упомянутый выше процесс децентрализации духовной власти привел к образованию большого количества ломаных линий и завихрений в силовом поле идеологии. И хотя сегодня эти силовые линии, как и в советские годы, вновь выстраиваются вдоль осей «отече
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.