АЛЕКСАНДР ПАВЛОВИЧ СКОРИК
доктор философских наук, кандидат исторических наук, профессор
(Новочеркасск),
Заведующий кафедрой теории государства и права и отечественной истории ЮжноРоссийского государственного технического университета (Новочеркасский
политехнический институт).
Казачья корпорация на Дону как современный социальный проект
Интеллектуальная сложность выбора оптимальной модели современного казачества связана и с тем, что она должна непременно совместить «лед и пламень»: традиции и современность. Уже в начале XX в. было ясно, что сословно-служилый образ жизни казаков, который превосходно олицетворял национальный герой России Козьма Крючков!, ставил их в более невыгодное положение по сравнению с крестьянами и другими социальными группами. Перемены были очевидными и прогнозируемыми. Но советская власть принесла казакам не просто чудовищные репрессии (Вальпургиеву ночь), а их идеологическое «нивелирование» в окружающей социальной среде: была утрачена административно-территориальная организация; казачье происхождение исключалось из социально значимых признаков при проведении переписей населения; прекращалась иррегулярная военная служба казаков; казачьи традиции и обычаи объявлялись вне закона; казачья элита жестоко преследовалась. Эта ситуация прекрасно описана в научной литературе2. Однако, как говорится, лес по дереву не тужит. Замечательные строки, эмоционально раскрывающие то время, оставил нам казак, поэт-эмигрант П.И. Туроверов3:
Нам мачехой стала Отчизна Родная И руки Родимой в сыновней крови. Но, берег любимый в тоске покидая, Мы ей посылали молитвы любви.
Это жестокое время, как ни прискорбно, неизбежно привело к утрате непосредственной социальной трансляции казачьего образа жизни и иных идентификационных признаков большей части потомственных казаков, то есть можно практически однозначно констатировать, что современное казачество в социально-этническом, профессионально-деятельностном, духовно-нравственном и культурном отношениях вовсе не является прямым преемником дореволюционного казачества, не имеет четко выраженной и однозначной эмпирической идентификации с ним. Можно говорить об опосредованной, восстановленной связи, о правопреемстве. По сути, это близкие процессы, но не одно и то же. В противном случае говорить следует не о возрождении, а о продолжении, развитии и т.д.
Вместе с тем мы не согласны с той точкой зрения, что речь идет о создании современной, хотя и специфической социальной общности, которая имеет с дореволюционным казачеством некоторую культурную, кровную связь. Это все же не может быть воспринято как перенос в современную Россию социальной общности, прекратившей свое существование в первой трети ХХ столетия4. Дело и в том, что казачество как социальная общность полностью свое существование не прекратила. Казачьи роды не исчезли в небытие. Другой вопрос, что именно осталось. Здесь надо избегать крайностей.
Проводимая казаками сознательная самоидентификация не является квалитативной, поскольку относится больше к разряду пожеланий, нежели к чему-то реальному. В этом
плане очевидно проживание одновременно двух миров: мира сущего и мира должного. Здесь должное прямо участвует в «делании» истории, и на первый план выходит необходимость, эквивалентная целесообразности, но познанная целесообразность отнюдь не всегда становится сущим, исторической реальностью. Так возникает социальное поле для исторической ошибки5.
Таким образом, с нашей точки зрения, нынешнее возрождение казачества, по сути своей, является процессом его социальной реконструкции, сознательной реставрации по отдельным культурно-историческим характеристикам и должно учитывать современные государственные, общественные потребности в казачьей социальной общности и имеющиеся для этого политические, финансово-экономические и социокультурные возможности. Как писал в стихотворении «Всякому свой талан» известный русский поэт А. В. Кольцов:
Вот и выбрал, по их разуму, По обычаю - как водится: И с роднею, и с породою, Именитую - почетную. И живем с ней, только ссоримся, Да роднею похваляемся.
Тем самым возрождение донского казачества уже признанный социальный факт. Вопрос заключается в том, насколько возможно и как оно соотносится с исторически существовавшей общностью, что именно сохранилось, что возрождается, как возрождается, для чего и какие последствия должно ожидать современное общество в результате казачьего возрождения.
Сегодня на территории России происходит активизация социоэтнической группы казачества как субъекта и объекта этнополитических процессов. При этом в развитии национальных и федеративных отношений постепенно выделяется фактор особой этнической группы - донского казачества, претерпевающей пору оживления и обострения национально-культурного самосознания и этнической самоидентификации. Обретение стабильных жизненных условий и перспектив этнического существования - такова цель, преследуемая отдельными группами донских казаков и казачьими объединениями, которым приходится выстраивать собственную нишу в современной социокультурной среде, пройти необходимые стадии адаптации. Это сложный и болезненный процесс, вызывающий нередко отрицательную реакцию не только этнического большинства (русскоязычного населения), но и сложившихся национальных диаспор, уже встроившихся в существующие социальные и межэтнические связи. Казаки «новой волны» меняют количественные и качественные показатели ранее сформировавшихся социальных и этнических групп, что может привести и приводит к изменению функций, роли и значимости последних в местах традиционного проживания, утвердившихся в последние несколько десятилетий. Вместе с тем новое казачье сообщество распространяет и углубляет свои функции, политизируется, стараясь превратиться из традиционного субъекта культуры в субъект права и политики. С одной стороны, казаки настойчиво реализуют традиционные формы бытия - станичное проживание, культурно-образовательные самодеятельные объединения, но в то же время активно используют новые организационные структуры и формы: съезды, конгрессы, форумы, союзы внутрироссийского и международного значения. Казачество естественным способом становится связующим звеном в строительстве межнациональных отношений в Российской Федерации и в Южном федеральном округе, так как, развиваясь и укрепляясь, превращается в объект и субъект политического процесса.
Полноценное научное изучение казачества осложняет тот факт, что к казачьему движению на первых порах примыкали разного рода политические авантюристы и криминально ориентированные граждане. Они как «ложь на тараканьих ножках» испортили до неузнаваемости социальный портрет современного казачества, привнесли в
него отталкивающую для российского общественного сознания непривлекательность. В результате постепенно сформировался устойчивый тренд казакофобства, который является довольно значимым и до настоящего времени. Поэтому в исследовании процесса возрождения казачества очень важно следовать известному принципу: «Sine ira et studio» («без гнева и пристрастия»).
Очевидно, в принципиальной самоидентификации современных казаков с традиционным российским казачеством нет императивов, фиксируемых у других народов, имеющих документированные этнические признаки - национальность. По крайней мере, это наиболее оспариваемая ситуация со стороны противников возрождения казачества. Заметим, что принадлежность к нынешним казачьим обществам не дает сколько-нибудь ощутимых экономических льгот и привилегий. Поэтому сегодня в процессе возрождения казачества преобладают не материальные, а сложно верифицируемые духовно-нравственные, интеллектуально-проективные, культурные факторы. Они обуславливают социальную базу движения за возрождение казачества, которое на Северном Кавказе перешло в активную массовую фазу в конце 1989 г. В результате за прошедшие годы сформировалась устойчивая социально-политическая регулятивная система возрождения казачества.
Под «системой возрождения казачества» нами понимается базовая совокупность государственных и общественных формирований, которые целенаправленно взаимодействуют в процессе осуществления государственной политики по воссозданию в социально-политической структуре современного российского общества особой корпорации - российского казачества.
Проведенный нами структурно-функциональный анализ социально-политической регулятивной системы возрождения казачества отчетливо обнаруживает в ее составе три функциональные подсистемы (структуры): институциональную (элементная база), коммуникативную (доминирующие каналы и связи) и нормативную (устанавливаемые правила взаимодействия и ценностные установки). Эти структуры взаимообусловлены, поэтому должны воссоздаваться согласованно, ибо каждый их элемент выполняет имманентные государственные и общественные функции, а отставание развития хотя бы одного из них порождает неустойчивость всей системы.
Безусловно, основу системы возрождения казачества составляет институциональная подсистема. Она выступает базовой платформой, с которой связаны другие подсистемы. Ее элементы - социально-политические институты и организации, которые обеспечивают возрождение казачества. Государственный сектор данной подсистемы формируют представительные и исполнительно-распорядительные органы федерального, регионального и муниципального уровней. Эта часть взаимодействует с другой составляющей - общественным сектором. Основными элементами общественного сектора являются казачьи общества и организации, которые организационно и юридически подразделяются на систему войсковых казачьих обществ, внесенных в государственный реестр, и гетерогенные казачьи организации, действующие на общественных основаниях. Тем самым в возрождении казачества отчетливо прослеживается взаимодействие государства и общества, которое может создать как гармонию, так и дисгармонию в самом процессе возрождения. Как замечательно и очень точно писал Гете: «Es wandelt niemand ungestraft unter Palmen» («Нет высоких благ без разочарованья»).
Войсковые казачьи общества, внесенные в государственный реестр,
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.