Политика
Китайский проект «Один пояс — один путь»: концепция, план, сотрудничество с Россией*
© 2015 С. Уянаев
В статье рассматриваются географические рамки, основные цели, принципы и методы реализации китайской инициативы «Экономический пояс Шелкового пути и Морской Шелковый путь XXI века». Анализируются принятая в марте 2015 г. правительственная концепция и план действий по данному проекту. Автор исследует возможности и вызовы, существующие для российско-китайского взаимодействия.
Ключевые слова: КНР, инициатива, Шелковый путь, пояс, концепция, Россия, транспортная инфраструктура, вызовы, перспективы.
Китайская инициатива «Экономический пояс Шелкового пути1 и Морской Шелковый путь XXI века2» со времени ее оглашения осенью 2013 г. стала предметом повышенного внимания не только в КНР, но и в России.
Причин интереса к данному проекту, как представляется, несколько. Во-первых — уровень, с которого были оглашены данные инициативы: с ними выступил высший государственный руководитель Китая. Во-вторых — их комплексный, географически масштабный, явно выходящий за рамки собственно Китая характер со стратегическим видением конечных целей. В-третьих — они стали заметной частью и показательным примером общего роста внимания в сегодняшней КНР к вопросам внешней политики, подчеркнутого такими параллельными событиями, как специальное дипломатическое совещание по развитию отношений с соседними странами (октябрь 2013 г.)3, создание Совета государственной безопасности (ноябрь 2013 г.)4.
В последующий период новая идея (к концу 2014 г она, имея сухопутную и морскую составляющие, чаще стала называться «Один пояс — один путь» или просто «пояс—путь») неуклонно перемещалась на одно из центральных мест в международной политике КНР, обретала все более четкие контуры. Это, в частности, нашло отражение в материалах центрального дипломатического совещания по вопросам иностранных дел, которое прошло 28-29 ноября 2014 г.5 А 28 марта 2015 г. параллельно с ежегодным форумом в Боао, где о «поясе — пути» вновь активно говорили с участием практически всех
Уянаев Сергей Владимирович, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник ИДВ РАН. E-mail: svuyav@yahoo.com
* Подготовлено при содействии РГНФ, совместный исследовательский проект РГНФ-ВАОН № 14-27-09001 «Пути укрепления безопасности и сотрудничества в Восточной Азии».
высших руководителей КНР, была обнародована, по сути, развернутая программа под названием «Концепция и план действий по совместному строительству Экономического пояса Шелкового пути и Морского Шелкового пути XXI века».
В весьма объемном документе, подготовленном Государственным комитетом по делам развития и реформ, а также двумя министерствами — иностранных дел и коммерции, идея была подробно структурирована по базовым характеристикам — географии, целям и задачам, принципам, направлениям и механизмам реализации6.
Как подчеркивала еще в феврале 2014 г газета «Жэньминь жибао», «Экономический пояс Шелкового Пути и Морской Шелковый путь XXI века — это главные особенности внешней дипломатии Китая в новой эпохе»7.
«Один пояс — один путь»: где «пункт назначения»?
Формулируя в сентябре 2013 г общую цель инициативы, Председатель Си Цзиньпин, указав на «новую жизнеспособность прежнего Великого Шелкового пути», в древности «соединившего Восток и Запад», предложил «объединить усилия... способствуя постепенному формированию крупномасштабного регионального сотрудничества. с целью обеспечить между евроазиатскими странами более тесные экономические связи и более обширное взаимодействие»8. Очевидно, что уже в этом определении отражен крупный, геостратегический характер выдвинутого проекта, призванного за счет внешнеполитических механизмов, на путях международного сотрудничества обеспечить интересы страны в ближнем и дальнем зарубежье Евразии.
Такая оценка подкрепляется и тем, что одновременно Председатель КНР сформулировал пять основных аспектов-направлений реализации данной инициативы. Причем на первое место было поставлено согласование между странами-участницами «политических установок для развития», и лишь затем говорилось о привычном для восприятия термина «Шелковый путь» «сотрудничестве в транспортной инфраструктуре». Тремя другими сферами совместного строительства были названы торговые и инвестиционные свободы, финансы, а также гуманитарные контакты. Иными словами, даже в начальных определениях «пункты назначения», к которым в итоге должны привести «новые Шелковые пути», выглядели как диверсифицированные, долговременные и системные цели, прямо связанные с развитием страны.
Действительно, обращаясь к общему для нынешнего Китая политическому фону, трудно не заметить, что авторы концепции с первых шагов стремились вписать ее в стратегические задачи выдвинутой годом ранее высшим китайским руководством «мечты о великом возрождении китайской нации»9. Инициатива «Один пояс — один путь» вполне соответствует роли одного из мощных инструментов реализации этого общенационального ныне лозунга — лозунга решающего наращивания комплексной мощи и выхода таким образом на «передовые мировые рубежи».
В условиях, когда (на примере снижения прироста ВВП) экономика КНР в последние годы столкнулась с истощением ряда прежних источников роста (потенциал экстенсивного развития, дешевый труд и т.п.), повышенную актуальность приобрели новые, в том числе внешние рычаги, предусматривающие дальнейшее продвижение «политики открытости и выхода вовне»10. Не случайно, что уже вскоре после первоначального оглашения новой идеи Си Цзиньпин, говоря, о курсе «в отношении сопредельных стран», подчеркнул, что «стратегической целью китайской внешней политики является служение задаче национального возрождения»; при этом «Китай совместно со своими соседями должен работать для ускорения формирования Экономического пояса Великого шелкового пути и Морского шелкового пути XXI века, включая «в качестве фундамента создание зон свободной торговли», а также инвестиционное сотрудничество, создание, таким образом нового образца региональной экономической интеграции»11.
Важным уточнением, которым китайское руководство сопроводило идею Экономического пояса, стал также тезис о «необходимости развития западных регионов КНР», который, в частности, был подчеркнут высокопоставленными сотрудниками МИД КНР на представительной экспертной конференции в ноябре 2014 г. в Пекине12. Вместе с тем, оглашенные спустя четыре месяца программные «Концепция и план», где в соответствующем разделе вначале также говорится о значении Синьцзяна и других западных районов, полновесно включили в «Один пояс — один путь» уже практически все провинции и регионы страны.
«Концепция и план»: от идеи к рамочной «дорожной карте»
Упомянутая правительственная «Концепция» от 28 марта 2015 г. (далее — Концепция) уточнила не только внутренний, но и внешний географический охват «пояса и пути», заодно дав авторитетное представление о пространственном масштабе проекта.
Первоначальные оценки здесь были разные. Так, в комментарии, опубликованном в правительственных СМИ в конце октября 2013 г., было указано, что сухопутный коридор Экономического пояса Шелкового пути (ЭПШП), начинаясь, естественно, в Китае, делится на пять субрегионов — Центральную, Западную и Южную Азию, европейские страны — бывшие республики СССР, а также Россию. «Объединенная» идея — сухопутный и морской «шелковый путь» вместе — называлась проектом, который распространяется на несколько десятков (имея в виду пять субрегионов — не менее 40) стран и может обеспечить «взаимовыгодное сотрудничество и общее процветание» для более чем 3 млрд человек13.
В других материалах список расширялся за счет стран Центральной и Западной Европы и Северной Африки, зато порой публиковались карты, где новый путь шел в обход России14.
В специальном разделе Концепции от 28 марта представлена версия, которую, надо полагать, в КНР считают базовой. Согласно документу «сухопутный пояс», начинаясь в Китае, и пролегая по территориям Азии, Европы и Африки, включает три главных линии —через Центральную Азию в Россию и Европу (Балтию); опять-таки через Центральную Азию, а также Западную Азию в страны Персидского Залива и Средиземноморья; в Юго-Восточную и Южную Азию к Индийскому океану.
«Морской путь», стартуя от берегов Китая, имеет два главных маршрута — «через Южно-Китайское море и Индийский океан в Европу»; «через Южно-Китайское море в Южную часть Тихого океана»15.
В рамках «Евразийского сухопутного моста» и параллельно названым маршрутам были также выделены несколько «транспортно-экономических коридоров», в том числе «Китай—Монголия—Россия», «Китай—Пакистан» и «Бангладеш—Китай—Индия—Мьянма».
При такой постановке вопроса непосредственно «Шелковая зона» существенно расширяется, недаром весной 2015 г. китайские эксперты вели речь уже о 65 странах с населением в 4,4 млрд человек16. Более того, в Концепции подчеркивается, что инициатива Китая не ограничивается районами прохождения древних путей и «носит кооперационный характер, открытый для всех стран и региональных организаций». Теоретически это делает географические границы «пояса и пути» вообще не лимитированными, хотя понятно, что на деле они существуют.
Говоря в целом, Концепция, отразив, похоже, многомесячную экспертную дискуссию и большую работу, проделанную руководством и правительственными органами, в том числе по продвижению идеи за рубежом, явилась, по существу, рамочной «дорожной картой». В восьми разделах документа в концентрированном виде и представлено общее видение целей, направлений, форм и методов строительства «Одного пояса — одного пути».
При этом очевидно, что основой остались положения, изначально озвученные Председателем КНР в сентябре-октябре 2013 г. Это, прежде всего, касается самого крупного в документе (четвертого) раздела о «пяти приоритетах». Они предлагаются в виде будущих «сфер сотрудничества» — «политические контакты и координация политических установок», «транспортные коммуникации», «торговые свободы», «финансы», «общественные и гуманитарные связи».
Но в прежних приоритетах появилис
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.