научная статья по теме КЛАССИФИКАЦИЯ ТЕОРИЙ СУВЕРЕНИТЕТА КАК ПОПЫТКА ПРЕОДОЛЕНИЯ "КОНЦЕПТУАЛЬНОГО ЭГОИЗМА Комплексные проблемы общественных наук

Текст научной статьи на тему «КЛАССИФИКАЦИЯ ТЕОРИЙ СУВЕРЕНИТЕТА КАК ПОПЫТКА ПРЕОДОЛЕНИЯ "КОНЦЕПТУАЛЬНОГО ЭГОИЗМА»

ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ И СОВРЕМЕННОСТЬ

2010 • № 1

МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВО В СОВРЕМЕННЫХ

ИССЛЕДОВАНИЯХ

Г.И. МУСИХИН

Классификация теорий суверенитета как попытка преодоления "концептуального эгоизма"

Понятие суверенитета - одно из самых часто используемых как в сфере права и политической науки, так и в риторических спорах. Все это вносит в понимание суверенитета большую путаницу. Если попытаться свести эпистемологический релятивизм вокруг этого понятия к наиболее существенным элементам, то выяснится, что наиболее часто к суверенитету прибегают в качестве юридического обоснования, описательного утверждения и нормативной теории. Выделив на этой основе ключевые единицы анализа, а также цели последнего, можно попытаться построить классификацию различных теорий суверенитета, а также проследить их взаимодействие.

Суверенитет - неоднозначное понятие до такой степени, что не существует консенсуса даже по поводу того, является ли данное понятие дискуссионным или бесспорным в своей основе (см. об этом [Мусихин, 2009; Walker, 1990; 1993; Fower, Bunck, 1995]). Эта путаница связана в том числе и с особенностями понятийного аппарата, относящегося к суверенитету. Как правило, суверенитет тесно ассоциируется с такими (не менее двусмысленными) понятиями, как государство, власть, авторитет, право и политика. Без понимания предметного поля этих понятий мы не сможем даже приблизиться к пониманию суверенитета1.

Другая сложность понимания суверенитета в основном кроется в сфере эпистемологии. За последние 20 лет в рамках теории познания вообще (и теории познания социальных наук в частности) конвенциональность научного знания и способы его производства были подвергнуты существенной критике. Постмодернизм и постструктурализм сформулировали по сути новую теорию политики, выработав новые критические подходы к суверенитету, которые принципиально отличны от эпистемологических и онтологических допущений, характерных для "классического" восприятия суверенитета (см. [Bartelson, 1995; Weber, 1995; Walker, 1990; 1993]).

И наконец, еще одна путаница, связанная с понятием суверенитета, продиктована "человеческим фактором". Зачастую этот термин используется в сферах, частично или

1 О взаимоотношении ключевых понятий, связанных с суверенитетом, см. [Buzan, 1983, p. 41-42]. О неоднозначности соотношения понятий суверенитета, государства и политики см. [Camilleri, Falk, 1992, p. 15-16, 18, 238-240].

Мусихин Глеб Иванович - доктор политических наук, профессор факультета прикладной политологии Государственного университета - Высшей школы экономики.

полностью отличных друг от друга. Даже в случае его применения в политической и правовой науках мы часто имеем дело с совершенно разными и плохо взаимодействующими смыслами суверенитета. Не говоря уже о метафорическом заимствовании понятия "суверенитет" теми сферами знания, где оно традиционно не использовалось. В результате правоведы, политические философы, конституционные теоретики, политологи постоянно "умножают смыслы" суверенитета, наделяя его все новыми и новыми эпитетами: внутренний и внешний, de jure и de facto, позитивный и негативный, национальный, государственный, народный, правовой, территориальный, технологический, культурный, экономический, институциональный и даже расовый суверенитет (см. об этом [Stankiewicz, 1969, p. 291]). Не берусь утверждать, что список исчерпан, но уже сам перечень достаточно красноречив. И хотя некоторые из вышеприведенных словосочетаний образуют действительно базовое поле понимания суверенитета, массированный "натиск прилагательных" на исследуемое нами понятие безусловно усиливал (и усиливает) путаницу, связанную с осмыслением суверенитета.

Поэтому существует мнение, что от понятия "суверенитет" следует вообще отказаться. Несмотря на очевидный радикализм, призыв к такому отказу "циркулирует" в науках об обществе уже достаточно долго (см., например, [Laski, 1967, p. 44-45; Hoffman, 1998, p. 11-12; Carr, 1964, p. 230-231; Benn, 1967, p. 82; Falk, 1993, p. 853; Newman, 1996, p. 14-15]). В качестве возражения такому "научному радикализму" можно обратить внимание на очевидный диссонанс между теоретической путаницей по поводу суверенитета и уверенным использованием данного термина в повседневной политической жизни, где суверенное государство однозначно есть независимое государство [Jackson, 1993, p. 424]. То есть суверенитет стал неотъемлемой частью политической и международно-правовой реальности, вне зависимости от того, пришли ли науки об обществе к консенсусу относительно трактовки данного термина. Кроме того, "если бы мы отказывались от всех спорных понятий, то поле политической науки было бы превращено в пустыню (курсив мой. - Г.М.)" [Williams, 1996, p. 424].

Для того чтобы попытаться преодолеть возникшую путаницу, необходимо обратиться к междисциплинарному анализу понятия "суверенитет". Нужно изменить угол зрения: не пытаться выявить общий дискурс суверенитета (это, по большому счету, невозможно), а сосредоточиться на конкретных смысловых рамках этого дискурса, охватив по возможности как можно большее количество научных и правовых подходов к суверенитету. Поэтому вначале будет не столь принципиально важен исторический или научный масштаб той или иной теории суверенитета или повседневной практики его использования. Нужно попытаться абстрагироваться от того, идет ли речь о государстве как таковом или о государстве как субъекте международного права, и от того, предлагается ли нам эмпирическая модель суверенитета или предписывается нормативная. Это позволит сформулировать идеальные типы теории суверенитета. При помощи данных идеальных категорий можно попытаться сформировать "когнитивный стиль" [Hirschman, 1970, p. 338, 330, 343], который поможет создать определенную междисциплинарную классификацию теорий суверенитета.

Суверенитет: описания, нормативные теории, правовые обоснования

Классификация различных теорий суверенитета на основе их внутренней методологической и концептуальной природы формирует очевидную дихотомию между описательными и нормативными подходами. Кроме того, любая теоретическая конструкция суверенитета (будь то описательная или нормативная) всегда содержит в себе правовое измерение. В свою очередь, система права, касаясь проблемы суверенитета, в основном апеллирует к конституционному или международному праву. Последние две сферы обозначают не только юридический статус суверенитета, но и политические последствия, вытекающие из данного статуса. Причем последствия эти будут оцениваться с позиций либо того, как они проявились (эмпирический аспект) в

3 ОНС, № 1

65

действительности, либо с точки зрения того, как они должны были проявиться (нормативный аспект).

Нужно отдавать себе отчет, что нормативные доктрины никогда полностью не могут быть исчерпаны чистыми нормативными теориями. Очевидно, что недостижимо полное соответствие между нормами права как они есть и реальным поведением индивидов или институтов, для контроля которых правовые нормы создавались. Коль скоро сам факт нарушения закона есть результат соотнесения реального действия с правовой нормой, регулирование реального поведения юридическими актами всегда будет относительным состоянием, в котором факт полного регулирования - всего лишь идеальная точка отсчета, недостижимая в действительности [Franck, 1990, p. 43]. И наоборот, констатация полного отсутствия согласования между юридическими нормами и реальным поведением есть состояние, в котором мы вообще не можем даже помыслить существования права как такового, что также есть недостижимая идеальная модель человеческой жизни [Bull, 1995, p. 131]. Таким образом, как нереализуемые мы должны исключить состояния, в которых, с одной стороны, наблюдается полное подчинение действительности правовым нормам, а с другой - имеет место полное разделение права как нормы и действительности как описания фактического состояния.

Кроме того, можно утверждать, что определенная степень соответствия предписанного и реального поведения - необходимое условие позитивного права и правопорядка как такового. А степень несоответствия может быть обусловлена причинами, лежащими вне правового поля, но с апелляцией к праву: неудачными попытками правительственного воздействия на жизнь граждан, устареванием сводов правил и норм, пропагандистской деятельностью конфронтационной моральной философии и т.д. Таким образом, правовая нормативная мысль и актуальная действительность будут взаимодействовать, находясь между двух полюсов, на одном из которых утверждение: "ex facto oritur jus" (из факта возникает право. - лат.), а на другом - представление о законе и праве как метафорической конструкции2, носящей универсальный характер, выходящий далеко за пределы юстиции.

В связи с вышеизложенным все правовые доктрины и юридические предписания можно расположить в нормативно-эмпирическом спектре в соответствии со степенью сходства или различия между предписанным и реальным поведением индивидов или институтов, от которых ожидается реакция на правовое регулирование. Это может вести к двум тенденциям.

Во-первых, компоненты конституционного права, имеющие отношение к концепции суверенитета (кодифицированного или некодифицированного) как к средоточию суверенной власти (правовой суверенитет), могут расцениваться как описательная оценка суверенитета как такового. При этом данное описание может оказывать существенное влияние на внеконституционное (но не обязательно антиконституционное) поведение индивидов или институтов. Ибо неконституционное поведение, не ведущее к очевидному конституционному кризису, рано или поздно инкорпорируется в конституционное пространство либо в виде формальных поправок, либо как неформальное принятие по умолчанию. А это означает, что даже конституционно обозначенный суверенитет всегда есть одновременно и правовой статус, и констатация реальности. В правовом статусе суверенного Ирака ничего не менялось со времен провозглашения независимости в 1958 г., однако его "суверенная реальность" за это время претерпела множество трансформаций, причем авторы данных трансформаци

Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.

Показать целиком