К
XVII Харчевским чтениям
© 2015 г.
С.Г. КИРДИНА, А.В. КУЗНЕЦОВА, О.В. СЕНЬКО
КЛИМАТ И ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЕ МАТРИЦЫ: МЕЖСТРАНОВОЙ АНАЛИЗ
КИРДИНА Светлана Георгиевна - доктор социологических наук, зав. сектором эволюции социально-экономических систем Института экономики РАН (kirdina@bk.ru); КУЗНЕЦОВА Анна Викторовна - кандидат биологических наук, старший научный сотрудник лаборатории математической биофизики Института биохимической физики им. Н.М. Эмануэля РАН (azfor@yandex.ru); СЕНЬКО Олег Валентинович - доктор физико-математических наук, ведущий научный сотрудник отдела математических проблем распознавания и методов комбинаторного анализа Вычислительного центра им. А.А. Дородницына РАН (senkoov@mail.ru); все - Москва, Россия.
Аннотация. Излагаются первые результаты статистической проверки основных гипотез теории институциональных матриц. На основе межстранового анализа выявлена достоверная связь между особенностями климатических условий и доминированием институтов Х- или У-матрицы. Исследование проводилось с использованием методов интеллектуального анализа данных, включающих методы главных компонент и оптимальных достоверных разбиений, а также набор методов распознавания. Использована выборка из 65 стран. Матрица анализируемых признаков включала 116 исходных и 15 интегральных показателей. Рассмотрены варианты расчетов, основанные на различных комбинациях признаков и разных методах анализа разбиений, учитывающих нелинейный характер связей между признаками.
Ключевые слова: ресурсный поворот в социологии • институциональные Х-У-матрицы • климат
Статья посвящена статистической проверке гипотезы, высказанной почти 15 лет назад. Речь идет о влиянии внешних условий, в которых формируются государства, на характер материально-технологической среды и доминирующей в них институциональной матрицы [Кирдина, 2001: 81-84]. Для проверки гипотезы построена выборка из 65 государств, которые имеют достаточный срок независимости и значительные размеры территории и населения. Выявление взаимосвязи внешних, прежде всего, климатических характеристик, и доминирующей в государствах институциональной матрицы проводилось с использованием 10 методов распознавания и машинного обучения [Журавлев и др., 2006] в режиме скользящего контроля. В итоговых вариантах расчетов обозначенная связь подтвердилась с точностью от 89 до почти 100%.
Работа выполнена при поддержке РГНФ, проект № 14-02-00422. Авторы выражают благодарность А.И. Волынскому, И.Л. Кирилюку, М.С. Кругловой и А.А. Рубинштейну за помощь в сборе информации, обработке данных и обсуждении получаемых результатов, а также В.И. Ма-евскому за содержательные дискуссии.
Некоторые теоретические дискуссии. В современной социологии, изучающей постоянно усложняющийся мир, специалисты насчитывают все больше новых "поворотов" (например, лингвистический, рискологический, материалистический, культу-ральный) к актуальным темам [Кравченко, 2012: 19]. Мы особо выделим "ресурсный поворот" в социологии [Urri, 2011], предполагающий новый взгляд на взаимоотношения социума с природой и полагающий, что климат становится ключевой категорией XXI в. (цит. по: [Кравченко, 2012: 27]).
Обсуждение влияния климата на социальное развитие привлекает все больше внимания у исследователей из разных стран. Так, на конгрессе в Швеции в 2010 г. соотношение количества упоминаний климата в аннотациях докладов составило 5% по отношению ко всем участникам (5007 чел., 253 упоминаний). На конгрессе в Японии в 2014 г. эта пропорция составила уже 9,1% (6087 участников, 556 упоминаний), что почти в два раза выше (рассчитано на основании материалов International Sociological Association, URL: http://www.isa-sociology.org/world-congresses.htm).
Как правило, основное внимание уделяется влиянию изменений климата на социальные процессы. Например, в работах Урри и его последователей предложено осмысление настоящего и будущего в духе определенного "катастрофизма", что связывается с уязвимостью социума в связи с последствиями климатических изменений (см.: [Кравченко, 2012: 27]). Однако в фокусе нашего внимания находятся не изменяющиеся параметры климата, а влияние сложившегося распределения стран по климатическим зонам на исторически сформированные в них социальные, прежде всего институциональные, структуры.
Как известно, в современной социологии сосуществуют две тенденции, по-разному трактующие роль прошлого в переживаемом обществами настоящем. Весьма популярна точка зрения о том, что "прошлое теряет свою власть определять настоящее" [Beck, 2000: 214]. Корни такого представления связаны с различными концепциями современного общества как "общества рисков". Данные идеи развиваются в трудах У. Бека, Н. Лумана, Э. Гидденса, П. Штомки, О.Н. Яницкого и др. Относительная незначимость прошлого объясняется также нелинейностью современного мира и усилением роли бифуркаций и случайных моментов в истории.
В то же время в рамках "сложного модерна" (Ш.Н. Эйзенштадт), противостоящего европоцентричному подходу, или "мир-системного анализа" (А.Г. Франк, И. Валлер-стайн, С. Амин, Дж. Арриги и др.) подчеркивается значение исторических различий и связанных с прошлым неодинаковых настоящих различий для современных стран или групп стран. Механизмы, которые обеспечивают сохранение прошлых различий, обосновывают свойствами кумулятивной причинности (Т. Веблен), path dependence (П. Дэвид, П. Пирсон, С. Лейбовиц, С. Марголис и др.), эффектами блокировки (Д. Норт), рутинами (С. Уинтер, Р. Нельсон). Наконец, необратимость "стрелы времени" (А. Эддингтон) также не позволяет игнорировать различия, возникшие на предыдущих этапах социального развития.
В наших исследованиях мы придерживаемся взглядов этой группы авторов. Одновременно наш подход продолжает традиции, идущие еще от древнегреческих мыслителей, приемлющие объяснения различных образцов социальной организации и человеческой культуры такими внешними факторами, как климат, особенности территории и т.п. В Новое время эти идеи активно разрабатывались в трудах французского философа XVIII в. Ш.-Л. Монтескье, придававшего огромное значение географии в установлении того или иного социального порядка. В конце XIX - начале XX в. на приспособление обществ к окружающей среде как на фундаментальный общественный процесс указывали социологи Чикагской школы, называвшие это явление аккомодацией и считая его аналогичным биологической адаптации. Экология и технология, по Стинчкомбу, формируют возможности, а потому должны быть центральным объектом анализа при изучении многообразия способов производства [Stinchcombe, 1983: 251].
Культурологи, опирающиеся на марксистские традиции, также обращали внимание на роль внешней среды, развивая адаптационный подход. При таком подходе развитие социума и применяемых "социальных технологий" рассматривается в контексте решения проблем выживания в определенных материальных условиях [Steward, 1955; Service, 1962]. Как пишет Т. Эрл, "человеческие институты суть организационные решения критических проблем адаптации" [Earle, 1994: 946]. О том, что география и природные условия выступают мощными факторами дифференциации институтов, пишут также современные институционалисты [Sokolov, Engerman, 2000; Asemoglu, Robinson, 2012 и др.].
Осознание роли материальных факторов в формировании того или иного типа общества всегда было характерно и для российского обществоведения. В XIX в. значение географического положения России для выбора направлений исторического развитии исследовал В.О. Ключевский. Представители государственной школы в российской историографии, среди них Б.Н. Чичерин, обосновывали господствующую роль государства в российской истории (по сравнению с другими странами, прежде всего Западной Европы) особенностями природных условий [Чичерин, 1858]. В начале ХХ в. на связь государственного строя и природного окружения указывал И.А. Ильин: «Государственный строй не есть пустая и мертвая "форма": он связан с жизнью народа, с его природою, климатом, размерами страны, с ее историческими судьбами... Государственный строй есть живой порядок, вырастающий из всех этих данных, по-своему выражающий их, приспособленный к ним и неотрывный от них» [Ильин, 1998: 183-184].
В современной российской общественной науке определяющая роль пространства для человеческой истории подчеркивается в концепции социоестест-венной истории (СЕИ) [Кульпин, 1992; 1995]. Согласно этой концепции, история представляет собой деятельность "человека хозяйствующего" во "вмещающем ландшафте". При этом делается важное предположение об однонаправленном эволюционном развитии этих взаимосвязанных элементов. В обобщенном виде оно формулируется автором концепции СЕИ следующим образом: развитие цивилизации, или развитие суперэтноса, проживающего в определенном хозяйственном ландшафте, понимается как процесс, протекающий в одном и том же канале эволюции [Кульпин, 1995: 244].
Опираясь на вышеперечисленные представления, в теории институциональных матриц в свое время была высказана гипотеза об определяющей роли внешних материальных условий для становления матрицы институтов, исторически доминирующей на территории государства[Кирдина,2001].
Кратко суть гипотезы состояла в следующем. Институциональная структура любого государства может быть представлена как комбинация институтов Х- и Y-матрицы. Х-матрица включает в себя набор институтов, обслуживающих редистрибутивную экономику, политическую систему унитарного типа и коммунитарную идеологию. Y-матрица - это набор институтов рыночной экономики, федеративной политической системы и индивидуалистской идеологии. В структуре каждого государства на протяжении его истории устойчиво доминирует одна из этих матриц, что и определяет социетальную природу того или иного общества. Х-матрица доминирует в условиях коммунальной материально-технологической среды, а Y-матрица - в условиях некоммунальной среды (термины "коммунальная" и "некоммунальная" материально-технологическая среда впервые введены в работе [Бессонова и др., 1996: 22-24]). Становлению коммунальной (единой, интегральной) материально-т
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.