ТОЧКА ЗРЕНИЯ
Б.И.Коваль
Кое-что о жанре портрета в отечественной латиноамериканистике
Творческое наследие, нынешнее состояние, перспектива
В статье впервые рассматривается роль портретирования как особого жанра политологии, высказываются некоторые соображения о развитии этого метода.
Ключевые слова: портрет, проблема праксиологии и психоанализа, современные достижения латиноамериканистики в России.
ТВОРЧЕСКОЕ НАСЛЕДИЕ
Жанр портрета в широком смысле претендует на выявление невидимой внутренней энергии оригинала при помощи сотворенного художником визуального образа. Иногда «картинка» сознательно или по неумению искажает действительное. Иначе говоря, естественный оригинал всегда уникален, а его воображаемых имиджей может быть много. Портрет — это не оригинал, но он все же позволяет приблизиться к первоисточнику. Не потому ли издревле в живописи, литературе и гуманитарных науках особое распространение получили портреты монархов и полководцев, героев и других выдающихся персон?
Зайдите в любой музей изящных искусств, и вы увидите десятки и сотни ликов царей, придворных, министров, генералов и других vip-персон — по грудь, по пояс или во весь рост, — гордо восседающих на тронах или прекрасных жеребцах, окруженных толпой милых домочадцев и гончих псов. Талантливые художники умели не просто изящно копировать внешность героев, но без слов раскрывать потаенные уголки их душевного состояния, их достоинства и пороки, страдания и намерения.
Борис Иосифович Коваль — доктор исторических наук, главный научный сотрудник ИЛА РАН (t.b.koval@yandex.ru).
Большинство же посредственных рисовальщиков ограничивались так называемыми дворцовыми портретами — пышными и торжественными, но насквозь парадными и лживыми. Правдивых и тонких мастеров обычно не жаловали, а иных же вознаграждали деньгами и орденами. Таким «умельцам» теперь и того проще: бери цветную фотографию и «клонируй» ее в свое удовольствие: и заказчик доволен, и сам при деньгах.
Лишь наиболее вдумчивым и талантливым исследователям силой мысли удается «прорисовать» то, что сокрыто под яркими одеждами и громкими словами, защищено официальным «бронежилетом» высокого социального статуса или покрывалом фальшивых восторгов и комплиментов. Так же нелегко пробиться к правде сквозь толстый слой всякого рода компроматов и очернений. Сдается мне, что в сегодняшней ситуации увлечение портретистикой — дело особенно трудное и даже опасное: довлеет страх попасть в число диссидентов или нарушить приличия политкорректности. Разумеется, и в прежние времена действовал принцип «самоограничения» творческого порыва, но в советских условиях роль «охранителя морали» играли идеологические установки. И тем не менее, если говорить об отечественной латиноамериканистике, отдельные ученые создавали яркие и правдивые портреты выдающихся исторических деятелей. Вот почему я с большим уважением, но одновременно и с некоторой печалью, вспоминаю, как этот жанр развивался в СССР всего 30—40 лет назад.
Возьмем исторические работы. Сразу поражает серия великолепных портретов, созданная академиком Иосифом Ромуальдовичем Григулеви-чем. Одни любят и уважают этого крупного ученого, питаются его идеями, другие обвиняют во всяких реальных и надуманных грехах «разведкомин-терновского происхождения». Никто, однако, не может отрицать великий талант и исключительную работоспособность этого незаурядного человека. Только одних портретов, не говоря о десятках книг по проблемам истории и религиоведения, он написал полдюжины: здесь мы видим и образ Панчо Вильи, и фигуру Бенито Хуареса, и характеры Эрнесто Че Гевары и Сальвадора Альенде, Франсиско де Миранды, Хосе Марти, Хосе Давида Сикей-роса. Может, я что-то пропустил, но и этих работ достаточно, чтобы оценить вклад И.Р.Григулевича в советскую науку1.
До него, еще на заре отечественной латиноамериканистки XX в., метод портретирования ярко проявился в статьях ее родоначальника — Владимира Михайловича Мирошевского о Франсиско де Миранде, Хосе Карлосе Мариате-ги и Луисе Карлосе Престесе. Я не буду приводить полный список трудов Владимира Михайловича Пестковского (Мирошевский — это его псевдоним), проще взять в руки библиографический справочник «Советские и российские латиноамериканисты», изданный Институтом Латинской Америки РАН в 2011 г. (отв. редактор-составитель В.М.Тайар).
В послевоенные годы правдивые портреты создали Семен Александр-вич Гонионский (Аугусто Сесар Сандино), Василий Иванович Ермолаев (Луис Эмилио Рекабаррен), Моисей Самуилович Альперович (Франсиско де Миранда, Хосе Франсиа). Серьезное внимание жанру портрета уделяли в трудах более общего характера Николай Матвеевич Лавров, Лев Юрьевич Слезкин, Анатолий Федорович Шульговский, Сергей Иванович Семенов, Кива Львович Майданик, Серго Анастасович Микоян, Элида Эдуар-
довна Литаврина, Александр Иванович Строганов, Владимир Александрович Кузьмищев и другие историки.
Я вспоминаю имена этих дорогих моему сердцу коллег и друзей с особым теплом и благодарностью. Лучшие образцы их творчества в сфере портретирования отличались высоким качеством деликатного и честного раскрытия внутреннего ядра личности, так сказать, души человека. Они правдиво, но тактично писали и о бездушии, гордыне и глупости отдельных исторических персонажей, хотя были вынуждены почти постоянно прибегать к иносказаниям и намекам. Читатель сам должен был обладать известным даром воображения и понимать «эзопов язык».
Заслуга наших ветеранов латиноамериканистов в том, что они существенно очеловечили историю Латинской Америки, наполнив ее широким экзестенциальным смыслом. Нельзя не видеть на этих работах и известного налета традиционного подхода. Это выразилось, в частности, в том, что большинство портретов посвящалось революционным героям. Однако всегда доминировали подлинная научность и правдивость. Это великое творческое наследие мы призваны хранить и развивать.
К чему я это все вспоминаю? Да только к тому, чтобы более выпукло обозначить состояние и место жанра на современном этапе. Разумеется, многие отечественные ученые и теперь используют этот жанр, но чаще всего не специально, а, так сказать, по ходу пьесы. И это хорошо, но явно недостаточно.
За последние 30—40 лет, особенно после перестройки, в России произошли существенные перемены в общественном сознании: категорическое отрицание капитализма сменилось надеждой на возможное утверждение «буржуазного рыночного общества с человеческим лицом». В социальных науках вперед выдвинулись политологические исследования, свободные от старых, но не новых «партийных» ограничений. В условиях «идеологического вакуума» в центр внимания вышли институциально-системные проблемы.
Жанр портретирования и прочие житейские аспекты отодвинулись в тень. Исторические фигуры оказались оттеснены персонами действующих политических лидеров. Однако «рисовать» портреты слишком ответственно, проще публиковать панегирические полудворцовые «портретики» либо метать смелые стрелы проклятья и обвинений против тех персон, каковые представляются кому-то вредными и опасными.
Основным источником сведений о текущих социальных процессах ныне является Интернет, а работать с ним крайне трудно из-за необъятного массива информации. Ее избыток часто хуже, чем нехватка. Перенасыщение фактами подавляет, а не стимулирует собственную мысль. Легче интересно и подробно рассказать о самом событии, чем разбираться с характером и настроениями действующих лиц. Иначе говоря, информация настойчиво претендует на то, чтобы заменить собой анализ.
Основной корпус нынешних политологических разработок в России отличается явным праксиологическим (практическим) характером. Советская общественная наука и прежде была нацелена на практическую ценность анализа, но тогда она развивались в жестком «корсете» идеологии и строилась строго по марксистским лекалам. Теперь сама практика, а, следовательно, и политология «освободились» от гегемонии идеологии (во всяком случае формально), т.е. стали «чистой» праксиологией в духе позитивистской философии Огюста Конта и Макса Вебера.
Напомню, что М.Вебер требовал от исследователя сугубо отвлеченного размышления, полагая, что «там, куда человек науки приходит со своими собственными суждениями, — уже нет места полному пониманию фактов»2. Ученый, утверждал Вебер, обязан не думать самостоятельно, не строить «собственные» умозаключения, а ограничиваться «чистой» фактологией. Но вопреки этому нелепому требованию сам Вебер высказывал свободно только свои, а не чужие и кем-то утвержденные мысли. К сожалению, по ложному пути описания до сих пор предпочитают идти многие «научники».
Во времена СССР почти все сознательно не допускали «самомыслия», постоянно прикрываясь щитом из цитат «классиков марксизма-ленинизма» и партийных документов. Личное мнение априорно воспринималось как неверное и опасное. Боязнь впасть в «ересь», нарушить завет Конта — Ве-бера — вот, что и сегодня сдерживает свободу политологического анализа. В этих условиях особенно трудно развивать жанр портретирования конкретного политического деятеля. Тут сторонним мнением и официальными бумагами не обойтись. Для ювелирного портретирования нужно обладать не только особым желанием, но и склонностью к психо-эмоциональному анализу, искренним интересом к выявлению душевного склада и характера избранного героя. Уметь «влезть в его шкуру», угадать его настроение, почувствовать духовный настрой именно личности, а не технического функционера от политики или экономики. В противном случае вместо живых портретов получаются противные рожи и даже хари.
С учетом этих соображений можно понять, почему в нашей латиноамерика-нистике собственно политическим портретированием сегодня целенаправленно занимаются всего несколько человек. То есть многие, конечно, используют жанр портрета, но чаще всего лишь в качестве дополнения к анализу. В группу ученых, склонных к искусству портретирования, по моему мнению, входят: Эмиль Суренович Дабагян, Николай Сергеевич Леонов, Людмила Семеновна Окунева, Ольга Николаевна Докучаева, Владимир Алексеевич Бородаев, Александр Иванович Сизоненко,
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.