ЭО, 2010 г., № 5
© Ю.П. Шабаев, Т.И. Дронова, В.Э. Шарапов
коми-ижемцы, поморы и устьцилемы: модели культурных трансформаций*
Ключевые слова: поморы, коми-ижемцы, устьцилемы, этническая группа, идентичность
Статья посвящена анализу культурных процессов, которые все очевиднее проявляются в последние годы в локальных группах. В качестве объекта анализа избраны поморы, коми-ижемцы и устьцилемы, в культурном развитии которых имеется много общих черт. Основное внимание уделено идентичностям и особенностям идентификации в каждой из групп.
Введение
Коми-ижемцы, поморы и устьцилёмы (далее - устьцилемы) - три культурные группы, сложившиеся на Европейском Севере России, система хозяйства, социальный облик и культурные традиции которых претерпели серьезные изменения в ХХ столетии. Несмотря на глубокие изменения во всех сферах жизни, культурная идентичность названных групп сохраняется, хотя ее восприятие коми-ижемцами, поморами и устьцилемами и их элитами меняется. Настоящая статья представляет собой попытку провести сравнительный анализ групповых идентичностей и причин, порождающих изменения в характере их восприятия.
Все три названные выше группы сформировались примерно в одно и то же время, территориально соседствуют и имеют много общего в культуре и историческом развитии, однако сегодня культурное развитие групп существенно различается.
Коми-ижемцы, поморы и устьцилемы эффективно осваивали ресурсы северных территорий и создали своеобразную систему хозяйства, которая обеспечивала экономическое благополучие и стала основой культурной специфики указанных групп.
Этноним ижемцы (изьватас) учитывался официальной статистикой в ходе переписи населения 1926 г. и затем 1989 г., но как вариант этнонима коми (коми-зыряне), а поморы появляются в учетных документах переписи 1989 г. как вариант этнонима русские (Соколовский 2004: 225-226). При этом перепись 1989 г. не зафиксировала актуализации названных культурных определителей. Согласно переписи населения 2002 г., в России насчитывается 6,5 тыс. поморов и 16,5 тыс. коми-ижемцев. Этноним устьцилемы никогда не использовался как учетная категория, хотя его существование как локального этнонима специалистами не оспаривается.
Юрий Петрович Шабаев - доктор исторических наук, заведующий сектором этнографии Института языка и литературы Коми научного центра УрО РАН, профессор кафедры гуманитарных и социальных наук Коми филиала Кировской медицинской академии; e-mail: yupshabaev@ mail.ru
Татьяна Ивановна Дронова - кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института языка и литературы Коми научного центра УрО РАН; e-mail: t_i_dronova@mail.ru
Валерий Энгельсович Шарапов - кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института языка и литературы Коми научного центра УрО РАН; e-mail: sharapov@online.ru
* Статья подготовлена в рамках проекта "Территориальные сообщества, региональные идентичности и этничность на европейском севере РФ: исторические и культурные основания процессов этнической дифференциации и межкультурной интеграции" по Программе фундаментальных исследований РАН "Историко-культурное наследие и духовные ценности России" (направление 5: Традиции и новации в культуре народов России).
Вместе с тем формальный акт учета граждан, идентифицирующих себя с помощью тех или иных этнических маркеров, еще не позволяет говорить об очевидном наличии культурной группы как некой целостности. Для оценки того, что собой представляет группа лиц, обозначившая себя одним и тем же этническим определителем, важно рассмотреть целый комплекс культурных явлений: групповую солидарность, групповую идеологию, содержание идентичности, способность группы формулировать и выражать групповые интересы и другие факторы, характеризующие культурную ситуацию внутри группы.
История формирования групп
Среди этнографических групп народа коми (зырян) коми-ижемцы (изьватас) выделялись ярко выраженной культурной спецификой. Начало формирования ижемских коми приходится на вторую треть XVI в. В период между 1568 и 1585 гг. в пределах устьцилемских территорий на р. Ижме (притоке Печоры) была основана Ижемская слобода (Лашук 1958: 97; Конаков 1997: 19), которая долгое время являлась единственным населенным пунктом коми на нижней Печоре; лишь в конце XVIII столетия вокруг нее разросся куст новых поселений коми: Мохча, Сизябск, Гам, Бакур, Мошьюга.
В XVП-XVIП вв. процесс формирования самой северной этнографической группы коми в основном был завершен. В результате длительного межэтнического смешения и этнокультурного взаимовлияния у ижемцев возник особый ижемский диалект языка коми с существенными заимствованиями в лексике из русского и ненецкого языков, произошли изменения в традиционном хозяйственном комплексе, определились и другие существенные отличия от остальных этнографических групп коми. В XIX в. ижемцы значительно расширили территорию своего обитания. Был основан ряд поселений по всей средней Печоре, ижемцы заселили приток Печоры р. Усу, Большезе-мельскую и Канинскую тундры, основали свои поселения на Оби, большая их группа осела на Кольском п-ове (Жеребцов 1982; Конаков 1991).
Основой хозяйства ижемцев являлось оленеводство. Оленеводческий комплекс они полностью заимствовали у ненцев уже в XVII столетии. При этом ижемцы ввели круглосуточное патрулирование стад с помощью собак, перешли к крупнотабунному товарному оленеводству в Большеземельской тундре и широко использовали продукцию оленеводства в торговой деятельности (торговля шкурами, производство замши).
Помимо оленеводства ижемцы занимались охотой и рыбной ловлей, а также отчасти огородничеством, вели торговлю по всему северу России, поставляли свою продукцию в Москву и Санкт-Петербург. Способы хозяйствования ижемцев оказались более эффективными, чем у ненцев Большеземельской тундры, а также кольских саамов и хантов. Ижемские оленеводы целенаправленно увеличивали численность стад, и к середине 1830-х годов ненцы уже потеряли свой приоритет в тундре, о чем косвенно может свидетельствовать "Устав об управлении самоедами, обитающими в Мезенском уезде Архангельской губернии", принятый в 1835 г. К 40-м годам XIX в. соотношение численности оленьего поголовья, принадлежавшего ненцам и коми, было 1:4 и сохранялось в последующие годы (Зырянский 2004: 154).
Поморы, как и коми-ижемцы, успешно освоили свою экологическую нишу на севере и создали эффективный хозяйственный комплекс. Устоявшимся научным и обыденным представлением является то, что поморы как группа сформировались несколько столетий назад. Чаще всего говорят, будто самоназвание группы поморы появилось уже в XII столетии (Гемп 2005) и тогда же начался активный процесс формирования ее. Но В.В. Ануфриев справедливо замечает, что первое упоминание области "Поморье" относится к 1459 г., а сам этноним "поморы" появляется лишь во второй половине
XVIII в., хотя термин "поморцы" встречается в документах раньше - с XVI столетия (Ануфриев 2008: 33-51). До начала XVI в. разрозненное население, осевшее по берегам Белого моря, не представляло собой какой-либо культурной целостности. Только после основания Архангельска, как важнейшего экономического центра Европейского Севера, начался реальный процесс консолидации группы, ибо вся хозяйственная деятельность поморского населения была ориентирована на архангельский рынок, где осуществлялся сбыт продукции рыболовства и зверобойного промысла, заключались сделки, и местных жителей стали называть "поморами".
Формирование поморского населения и его культурной специфики происходило на протяжении нескольких веков и завершилось лишь к XVIII столетию. Поморы издавна занимались морскими промыслами, торговым мореплаванием и судостроением. Морская составляющая хозяйственной деятельности поморов обусловила потребность в грамотных людях, а постоянные контакты поморов с представителями власти и иностранцами способствовали развитию грамотности среди значительной части мужского и даже женского населения. Почти каждый помор знал поморские лоции местного значения, а общий морской опыт был обобщен в "Книге мореходной" (Бернштам 1978).
Следует отметить значительную роль в деле просвещения Поморья северных монастырей, среди которых особое место по праву занимал Соловецкий, после разорения которого часть его насельников оказалась в числе основателей Выголексинского общежительства, окормлявшего староверов, прибывших на Север после церковной реформы XVII в. Они существенно пополнили численность группы поморов, в том числе и грамотного населения (Кожурин 2007: 102-103).
Хозяйство поморов базировалось на морском рыболовном промысле, но заметную роль в нем играли также охота на морского зверя, охотничий промысел, торговля (прежде всего с Норвегией), земледелие, т.е. оно было комплексным. В процессе освоения арктических морей поморам удалось создать множество разных типов судов, которые были максимально приспособлены к северным условиям. Поэтому, когда царское правительство во второй половине XIX столетия стало настаивать на переходе поморов к более совершенным, по его мнению, типам судов (шхунам и др.), те активно сопротивлялись, доказывая, что их промысловое хозяйство является максимально эффективным (Ружников 2005).
В лингвистическом плане не существовало единого поморского диалекта, и исследователи выделяют целую группу поморских говоров в Архангельской губ. и северных частях Олонецкой и Вологодской губерний (Русская диалектология 1989). Эти говоры воспринимались как локальные варианты великорусского языка, и не случайно во время Первой всеобщей переписи населения Российской империи 1897 г. абсолютное большинство населения Архангельской обл. указало, что родным языком для него является русский (Первая 1905). Поэтому попытка представить так называемую "поморскую говорю" в качестве языка поморов оказалась довольно сомнительной.
В связи со значительными хозяйственными и социальными переменами в XIX в. начинает постепенно утрачиваться и само значение слова "помор". В XX в., особенно во второй его половине, оно, по мнению одних исследователей, вообще выходит из употребле
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.