КОНФЛИКТ В ПРИЧТЕ КАК ЭЛЕМЕНТ ДЕЛОВОЙ ПОВСЕДНЕВНОСТИ ПРИХОДСКОГО
ДУХОВЕНСТВА ОРЕНБУРГСКОЙ ЕПАРХИИ (ВТОРАЯ ПОЛОВИНА XIX - НАЧАЛО ХХ ВЕКА)
Фот А.Г.
Оренбургский государственный педагогический университет, Оренбург, Россия
THE CONFLICT IN A PARABLE AS THE ELEMENT OF THE DAILY ROUTINE OF THE PARISH CLERGY OF THE ORENBURG EPARCHY (THE SECOND HALF OF THE XIX - THE BEGINNING OF THE XX CENTURIES)
Fot A.G.
Orenburg State Pedagogical University, Orenburg, Russia
В данной статье рассматривается вопрос о степени влияния внутрипричтовых конфликтов на деловую повседневность православного приходского духовенства Оренбургской епархии во второй половине XIX - начале ХХ вв. Анализируя конкретные исторические примеры, автор делает вывод о причинах и последствиях внутрипричтовых конфликтов, выявляет степень участия в них жителей прихода.
Исследование проводится в рамках изучения повседневности православного приходского духовенства.
Ключевые слова: Оренбургская епархия; пореформенный период; деловая повседневность; православное приходское духовенство; приход; прихожане; конфликт
This article investigates the extent of influence of in-parab-le conflicts on the daily routine of the orthodox Parish Clergy of the Orenburg Eparchy in the second half of the XIX - the beginning of the XX centuries. Analyzing particular historical examples, the author draws a conclusion about the reasons and consequences of in-parable conflicts and reveals the extent of participation of the congregation in them.
The research is conducted within the study of the daily routine of orthodox parish clergy.
Keywords: Orenburg Eparchy; post-reform period; daily routine; orthodox parish clergy; congregation; parishioners; conflict.
Современная историческая наука под влиянием поворота в мировом гуманитарном знании обратилась к изучению социальной истории и истории повседневности. Большинство отечественных исследователей подразумевают под повседневностью сферу частной жизни, и только некоторые исследователи включают в сферу анализа и жизнь деловую, те модели поведения и отношения, которые возникают на раябочем месте [1, с. 41]. От того, как складываются взаимоотношения между людьми, которым приходится работать вместе, во многом зависит успех порученного им дела. Потому, изучая деловую повседневность любых слоёв российского общества, важно обратить внимание на то, как они относятся к подчиненным и равным себе по положению людям. В этом пла-
не показательны отношения внутри церковного причта. В силу специфики своей профессии, священно- и церковнослужители были вынуждены тесно контактировать с прихожанами. Любой внутрипричтовый конфликт, как правило, становился известен прихожанам и отражался на авторитете священнослужителей в народе, препятствуя возложенной на духовенство миссии.
Дореволюционные исследователи в основном обращали внимание на проблему произвола епархиального начальства по отношению к рядовым священнослужителям. Начало было положено в публицистике второй половины XIX в. [См: 3, 22]. Собственно, первым историческим исследованием, в котором автор коснулся этого вопроса, стала монография П. В. Знаменского [15]. Объясняя жесткое отношение епархиальных властей к своим подчиненным государственной необходимостью, автор пытался смягчить впечатление, оставленное предыдущими работами. После октября 1917 г. разработка темы прекратилась и вновь возобновилась лишь с началом нынешнего столетия [См: 2, 4, 16, 17]. Но и эти исследования касались интересующей нас проблемы фрагментарно. Историки не задавались вопросом, какова была степень вовлечённости прихожан во внутрипричтовые конфликты, и насколько ссоры между представителями духовного сословия влияли на исполнение ими служебных обязанностей.
Основным источником информации о взаимоотношениях в среде приходского духовенства являются жалобы в Духовную Консисторию или прошения в канцелярию епископа. В основном они отражают конфликтные ситуации, возникшие в причтах. Глубокая проработка каждого такого случая позволяет увидеть специфику отношений клириков друг с другом.
Относительно спокойной была атмосфера в приходах, где по закону полагался одноштатный причт - один священник и один псаломщик. Однако, такой состав причта встречался лишь в тех приходах, где проживало менее 700 душ мужского пола. В многолюдных (не менее 1000 мужчин), или разбросанных на большой территории приходах, настоятель мог брать 1-2 священников со званием «помощник настоятеля» и ещё одного псаломщика [20, с. 321-322]. В Оренбургской епархии приходы часто располагались далеко друг от друга. Двухштатный, а порой и трёхштатный состав причта встречался здесь не так уж и редко. Клубок противоречий в таких причтах часто был достаточно запутанным.
Особенно трудно приходилось причетникам. Т.А. Берштам отмечает, что «в середине XIX века будущий настоятель/иерей, независимо от того, где ему было суждено служить - в городе или на селе, уже с семинарской скамьи приучался думать о своём псаломщике с чувством превосходства» [4, с. 395]. Широко известно жесткое высказывание И.С. Беллюстина: «Дьяконы, дьячки, пономари в числе духовенства! Поистине, «духовные лица». <...> Дьякона мы причисляем к причту потому, что он как по происхождению - иногда из выключенных, так и по духу, направлению и стремлениям, большею частью едино с дьячком и пономарем, без малейшего преувеличения срам и позор - не звания, а человечества. <...> Он [причетник - А.Ф.] невообразимо ленив, бессовестен, дерзок и - без малейшего сознания своей дурноты! Короче: это - животное, вечно алчное, прожорливое, хищное, хитрое на самые злые и пагубные проделки, радующееся погибели других и особенно высших себя... И такое животное - член духов-
ного сословия!» [3, с. 335]. Сам будучи священником, Беллюстин, наверняка, выражал мнение немалой части иереев.
Примечательно, что в ходе сокращения штатов духовенства дьяконы были выведены за штат и теперь могли продолжать службу только в качестве псаломщика или за штатом на средства общины [20, с. 321-323]. Не последнюю роль в принятии этого решения сыграл тот факт, что в среде духовенства звучали голоса, что «дьяконы вообще не существенно нужны в причте: они только участвуют в богослужении, но не имеют обязанности по церкви требам и приходу» [18, с. 477]. Причина такого отношения, по мнению Д.Н. Калашникова, лежала в плоскости социальной базы, из которой выходили младшие члены клира. Их труд ценился очень низко, и желающих занять эти вакансии находилось мало. Как следствие, туда попадали не самые лучшие представители духовного сословия [16, с. 118-119]. Между тем, будучи настоятелем прихода, священник был обязан «наблюдать за благоповедением и исправным исполнением должности» прочих членов причта [21, с. 52]. На этой почве между иереем и его подчинёнными часто возникало недопонимание, что порой побуждало младших членов клира писать жалобы в вышестоящее инстанции.
Так протоирей Оренбургского кафедрального собора Алексей Розанов был вынужден сообщить епископу Оренбургскому и Уральскому Митрофану о пристрастии кафедрального дьякона Фёдора Лебедева к спиртному. Он в нетрезвом виде явился сначала к литургии на страстной неделе, а затем и на пасхальную всенощную. В церкви на праздничном богослужении присутствовал генерал-губернатор Оренбургского края, и инцидент приобрел
неприятную огласку. Позднее, в очередной раз выпив лишнего, Фёдор Лебедев подрался с дьяконом Поповым, также служившем в кафедральном соборе [11, л. Зоб]. Протоирей Розанов, потеряв надежду самостоятельно призвать дьякона Лебедева к порядку, писал епископу: «При всём моём старании удержать Лебедева от пьянства не мог и видел, что он решительно не желает исправляться. А при его пьяном виде и буйном характере опасался, что из-за него могут пострадать другие совсем невинные» [11, л. Зоб]. Епископ 30 декабря 1870 г. распорядился уволить дьякона Лебедева из собора [11, л. 3]. Фёдор Лебедев, узнав о своём увольнении, подал епископу жалобу. Он опровергал написанное протоиреем Розановым, и, в свою очередь, обвинял настоятеля в том, что он не выдал ему 1 рубль 50 копеек серебром из собранных в братскую кружку денег и, к тому же, выгнал его с казенной квартиры [11, л. 1].
Нужно отметить, что причт кафедрального собора был велик: протоирей, ключарь, два священника, протодьякон, два дьякона, два иподьякона и два псаломщика [6, л. 1]. Кроме того, сверх штата при соборе служили ещё священник и дьякон [6, л. 18 об-20]. Всего 13 человек. Все вместе они получали 2850 р. от государства и 285 р. и 15 к. в год от жителей, в качестве компенсации за то, что прихожане не могли обеспечить своё духовенство землёй [6, л. 1об]. Естественно, что при таком скудном содержании между членами причта шла борьба за доходы, полученные при исполнении христианских треб, сложенные в братскую кружку. Иерей, действительно, мог не додать дьякону причитающуюся ему часть дохода. Однако, это было не самое серьёзное обвинение со стороны Фёдора Лебедева. Дьякон утверждал, что протоирей Роза-
нов причастен к исчезновению значительной суммы из братской кружки, так как только у настоятеля были ключи и печать от неё [11, л. 1об]. Епископ Митрофан, прочитав «покорнейшее прошение» Фёдора Лебедева, потребовал от протоирея Розанова объяснений [11, л. 1].
Печать и ключ от братской кружки, как и положено, находился у настоятеля, но никто, кроме написавшего жалобу Лебедева, не думал, что деньги украл он. Все в причте были уверены, что это сделал церковный сторож, «потому что он последние три недели пьянствовал, а жалования его на сии расходы не могло доставать» [11, л. 3]. Доказательств не было, поэтому причту ничего не оставалось, как «поговоривши о своей оплошности, разделить оставшиеся деньги». Протоирей Розанов утверждал, что Лебедев на этот раз даже получил на рубль больше причитающийся ему суммы «за невычетом сумм на епархиальные нужды, уже предоставленные за вторую половину 1870 года с Оренбургскою Духовною консисторией от 15 декабря за № 95». Освободить квартиру настоятель попросил Лебедева после того, как получил предписание
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.