ем интервью: «В прошлом году хотели продать гостиницу "Бурятия", и мы обсуждали эту возможность. Но купить такую дорогую собственность в этой стране небезопасно. Сейчас хотят продать "Одон", вероятно, среди китайцев не найдётся покупателя. Сейчас для нас лучше всего вкладывать деньги в Китай».
Обнадеживает то, что местное население привыкает к китайским мигрантам, осознает их необходимость и полезность для себя, учится выстраивать с ними взаимовыгодные деловые отношения, устанавливает социальные связи и контакты.
Китай становится необходимым и привычным элементом жизни местного общества. Богатая ресурсами, но слабая экономика региона, во многом зависящая от сотрудничества с Китаем, низкий уровень доходов местного населения дают мигрантам дополнительные преимущества в ведении бизнеса. В результате, сформировался и пустил глубокие корни в местную среду китайский предпринимательский мир, одним из ядер которого и стала гостиница "Одон".
Примечание
1 Шэнэхэнские буряты - потомки бурят, эмигрировавших в Китай после революции и гражданской войны, а в конце XX в. переселившиеся в Бурятию. Это отдельная социальная группа. У них имеется свое активно действующее землячество. Часто в разговорах противопоставляют себя китайцам.
Литература
Бредникова, Паченков 2002 - Бредникова О., Паченков О. Этничность "этнической экономики" и социальные сети мигрантов // Экономическая социология. Т. 3. < 2. 2002. С. 74-81; электронный журнал (http: // www.ecsoc.msses.ru) Гельбрас 2004 - Гельбрас В.Г. Россия в условиях глобальной китайской миграции. М., 2004. Дятлов, Кузнецов 2005 - Дятлов В.И., Кузнецов Р.Э. "Шанхай" в центре Иркутска. Экология китайского рынка // Байкальская Сибирь: из чего складывается стабильность. М.; Иркутск, 2005. С. 166-187.
Панарин 2005 - Панарин С.А. Этнополитическая ситуация в Республике Бурятия // Байкальская Сибирь. М.; Иркутск: Наталис, 2005. С. 23-94.
ЭО, 2008 г., № 4 © Т. Г. Троякова
"КОРЕЙСКАЯ ДЕРЕВНЯ" В ПРИМОРЬЕ: ОДИН ИЗ ПРОЕКТОВ "НАЦИОНАЛЬНОГО ВОЗРОЖДЕНИЯ"
Бурные процессы "национального возрождения" и "реабилитации репрессированных народов" постсоветской эпохи не могли обойти стороной российских корейцев. Их диаспоральная "одиссея" - массовая иммиграция на Дальний Восток Российской империи, формы и методы натурализации и аккультурации, участие в Гражданской войне и социалистическом строительстве, трагическая роль "пионера" сталинской политики депортации народов, опыт выживания в насильственном изгнании - активно изучается и, несомненно, будет изучаться и дальше.
Тамара Гавриловна Троякова - кандидат исторических наук, доцент кафедры международных отношений. Владивостокский институт международных отношений Дальневосточного государственного университета; e-mail: troyakot@eastnet.febras.ru
Важнейший аспект проблемы - то, как протекают у российских корейцев процессы, часто называемые "национальным возрождением". На их начальном этапе многие активисты и лидеры формировавшихся национально-культурных автономий (НКО) и обществ выдвигали задачу территориальной консолидации и создания "национально-территориальной автономии" в Приморском крае. По ряду причин от этого проекта быстро отказались. Но от него остались планы создания "корейских деревень" на территориях бывших военных городков за счет финансовой поддержки южнокорейских предпринимателей. Реализация проекта рассматривается его участниками и как механизм решения сложных миграционных проблем, вызванных распадом СССР, и как способ восстановления исторической справедливости (одна из форм "реабилитации репрессированного народа").
Данная статья посвящена тому, как создавалась "ячейка исторической родины" -"Деревня Дружба" - в Михайловском р-не Приморского края. Адекватное понимание этого опыта требует и некоторого исторического экскурса, и описания общественно-политической атмосферы в крае в ходе эксперимента.
Вторая половина XIX - первая треть XX в. стали периодом формирования на российском Дальнем Востоке довольно многочисленного корейского населения. Гонимые нуждой, притеснениями властей (особенно японских), привлекаемые надеждой на получение земли и снижение налогового бремени (Петров 2000: 68) корейцы переселялись сюда с семьями и навсегда. Они занимались землепашеством, основали несколько деревень. Первоначально этот процесс носил нелегальный характер, однако имперские власти после некоторых колебаний предоставили российское подданство отдельным группам корейцев. Власти руководствовались тем, что они "ведут более интенсивное и усовершенствованное хозяйство, приносят нам немалую пользу, как значительным производством для продажи хлебных растений, так и отнесением разного рода земских повинностей, в особенности по проведению и исправлению дорог и по доставлению подвод" (Корейцы 2001: 70).
К 1897 г. в Приморской области числилось 24 306, в Амурской области - 1 562 корейца (Перепись 1897: XVI). В 1917-1922 гг. их приток возрос после поражения национально-освободительного движения в Корее. В Приморской губ. на конец 1923 г. проживало около 124 тыс. корейцев, из которых только 27,2% являлись советскими гражданами, имелись 475 корейских населенных пунктов, на территории которых было образовано 70 корейских сельских советов (Корейцы 2004: 11).
После установления советской власти корейцы активно участвовали в общественно-политической деятельности. Был учрежден институт уполномоченных по корейским делам на Дальнем Востоке, создавались национальные сельские советы, обсуждались планы создания национальной автономии. Однако после принятия 21 августа 1937 г. постановления Совета народных комиссаров СССР и Центрального комитета ВКП(б) "О выселении корейского населения из пограничных районов Дальневосточного края" в Казахстан и Узбекскую ССР корейцев в Приморье практически не осталось (Кузин 1993: 282-283).
В первые послевоенные годы проживание корейцев на советском Дальнем Востоке было ограничено. Правда, привлекалась рабочая сила из Северной Кореи. Когда в
1958 г. по решению правительства КНДР корейцы организованно покинули Приморье, примерно 160 человек остались (Ващук и др. 2002: 108). С середины 1950-х годов начался процесс возвращения корейских семей из Узбекистана и Казахстана, хотя этот процесс сдерживался "закрытостью" Владивостока и пограничных районов.
По данным Приморского краевого комитета государственной статистики, в крае в
1959 г. проживало 6597, в 1970 г. - 8003, в 1989 г. - 8125, в 2002 г. - 17 899 корейцев (Справка 2004). Массовый приток пришелся на первую половину 1990-х годов. Есть много оснований считать, что его величина официальной статистикой занижена. По оценке Л.В. Забровской, в 1996 г. в Приморье проживало свыше 18 тыс., а в 1997 г. -
26 тыс. корейцев (Забровская 1998: 28). В газете "Утро России" приводится оценка в 40 тыс. (Тимохина 2007: 1). На семинаре по вопросам миграционной политики и гражданства, организованном по инициативе Центра национальной корейской культуры в Артеме при участии представителей консульств Республики Корея и КНДР, отмечалось, что в Приморье более 11 тыс. человек не могут получить российское гражданство (Александров и др. 2007: 3). Разброс оценок свидетельствует о существовании бюрократических преград для получения гражданства РФ, оформления временной регистрации, получения вида на жительство. Это стало одной из причин ослабления миграционной привлекательности Приморья для российских корейцев. Если в 1990 г. их прибыло 917 и убыло 146, то в 2006 г., соответственно, 283 и 252 (Миграция 2007: 34-35).
Положения Закона РФ "О реабилитации репрессированных народов" и Постановления Верховного Совета РФ "О реабилитации российских корейцев" создали юридическую основу для восстановления прав и предоставления льгот. В августе 1993 г. краевая администрация утвердила план мероприятий по выполнению постановления, где оговаривались задачи национально-культурного возрождения и обустройства с выделением льготных кредитов, земельных участков для строительства жилья и производственных целей. Позднее были приняты постановления "О предложениях в комплексную программу национально-культурного возрождения российских корейцев", "О территориальном размещении прибывающих в Приморский край семей российских корейцев". Районные власти информировали о возможностях по предоставлению земельных участков и жилья. Однако в условиях социально-экономического кризиса решения федеральных и краевых органов власти по предоставлению жилья и работы всем вернувшимся корейцам не были выполнены.
Это усилило значение той помощи, которую стали оказывать соотечественникам власти и общественные организации Республики Корея (РК). Южнокорейское правительство считает важной внешнеполитической задачей сохранение и развитие культурного, языкового, информационного пространства как фактора присутствия в зарубежных странах. Широкие возможности для этого открыло установление дипломатических отношений между РФ и РК (сентябрь 1990 г.), открытие Генерального консульства Республики Корея во Владивостоке (1992 г.). Владивостокское представительство Корейского агентства по развитию торговли и инвестиций с февраля 1992 г. занялось продвижением южнокорейских товаров и инвестиций на российском Дальнем Востоке. В рамках этого курса было основано несколько фондов для финансирования программ поддержки российских корейцев.
Новая общественно-политическая ситуация в стране, общая актуализация этнического фактора, необходимость борьбы за реализацию законов и постановлений о "реабилитации репрессированных народов" - все это вызвало мощный всплеск общественно-политической активности у российских корейцев. В 1990 г. был создан национальный центр в Уссурийске, в рамках которого открылась школа корейского языка, создан корейский национальный ансамбль "Ариран" (Коре Синмун 2005: 3). В Приморском крае, согласно закону 1996 г. "О национально-культурной автономии", были созданы национально-культурные автономии (НКА) корейцев. НКА Уссурийска в 2004 г. стала учредителем еженедельника "Коре Синмун" ("Корейская газета"). Финансовую поддержку изданию оказывают частные лица, обществ
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.