ПОЛИТИКА
Б.Ф.Мартынов
Криминалитет и социальные протесты: по следам «бразильского феномена»
Массовые демонстрации в Бразилии весны и лета 2013 г. заставили автора задуматься о связи «бразильского феномена» с феноменами аномии, роста преступности и коррупции в так называемых восходящих странах.
Ключевые слова: протесты «нового типа», Бразилия, неолиберальная доктрина, аномия, преступность.
Из всех латиноамериканских стран, социальная жизнь которых в последние годы ознаменовалась ростом преступности*, наибольший интерес для нас, пожалуй, представляет Бразилия. Не только потому, что это — седьмая экономика мира, а ее население насчитывает уже свыше 200 млн человек. Опыт Бразилии, которая в преддверии событий мирового значения — Чемпионата мира по футболу 2014 г. и Олимпийских игр 2016 г. решила предпринять ряд практических шагов по введению «зашкаливавшей» все последние годы преступности в «приемлемые» для общества рамки, чрезвычайно важен для нашей страны, которая также будет проводить футбольный чемпионат в 2018 г.
При существенной разнице между нашими странами в доходах на душу населения, уровне образования и прочее в России, тем не менее, есть схожие по характеру социальные проблемы, на фоне которых рост коррупции,
Борис Федорович Мартынов — доктор политических наук, профессор, заместитель директора ИЛА РАН (b.martynov@mtu-net.ru).
* На страны Латинской Америки приходится чуть более 8% мирового населения, однако там совершается 27% всех предумышленных убийств в мире. Из 20 стран с самыми высокими показателями в этой сфере 10 находятся в Латинской Америке. По экспертным данным, 40 из 50 городов мира с самым высоким уровнем насилия также сосредоточены в этом регионе. По информации ООН, список государств с наибольшим количеством убийств в 2012 г. возглавил Гондурас (90,4 на 100 тыс. человек). Бразилия по этому показателю заняла девятое место в мире (25,2). Среднеевропейский уровень был зафиксирован в районе 5, российский — 10,2. — http://www.infolatam.com/2014/04/10america-latina-la-region-con-mas-homicidios-del-mundo-onu/
наркомании и преступности — закономерное явление. «Шоковая терапия» и в Бразилии, и в нашей стране, вкупе с последствиями внедрения неолиберальной экономической модели в 90-е годы, с разной силой, но достаточно «уверенно» опустили жизненный уровень населения обоих государств и ударили по психологии людей, сместив многие моральные акценты, поляризовав существовавшие до тех пор оценки и мнения.
Потерю человеком морально-психологической опоры как следствие потери им работы, жизненного статуса, адекватной самооценки и т.д., наверное, следует признать одним из главных факторов роста преступности в обществах, которые основаны на приоритетах межличностного, коллективистского общения (это так называемые полиактивные культуры), каковыми являются российское и бразильское.
«Психологическую мотивацию» как следствие «внезапного обеднения подавляющего большинства российского общества в 90-е — начале 2000 годов» (и, добавим от себя, — результат столь же внезапного крушения у людей веры в свою страну и в провозглашавшиеся ею идеалы) авторы исследования «Демографические перспективы России» считают первопричиной экспоненциального роста преступности и, соответственно, смертности в России за последние годы. Так, в результате убийств, совершенных в 1996—2006 гг., смертность трудоспособных мужчин выросла по сравнению с предыдущим десятилетием вдвое, женщин — на 29,5%, смертность от «повреждений с неопределенными намерениями» — соответственно в 3,4 и 2,8 раза1. Поэтому нам представляется неслучайным наличие в доктринах и концепциях безопасности таких латиноамериканских стран, как Бразилия, Аргентина, Чили, Венесуэла, Перу, Мексика и других, отсылок к проблематике социально-экономической безопасности в сочетании с вопросами «национально-культурной идентичности» и сохранения «достоинства» нации в целом и отдельной личности в частности.
Что касается Бразилии, то при общем (в разы!) росте криминогенной ситуации и там, и в России в «благословенные» 90-е положение с преступностью в латиноамериканской стране изначально все же было более драматичным, учитывая существование вокруг многих крупных бразильских городов поясов фавел, население которых привыкло жить по криминальным «понятиям». В этом смысле можно считать, что преступность в России стартовала с более низкого уровня.
Власть в фавелах, этих своеобразных «государствах в государстве», доступ в которые представителям правоохранительных органов всегда был затруднен, если не смертельно опасен, до самого последнего времени принадлежала бандформированиям «командос», основным занятием которых были наркотрафик, грабежи, вымогательство, подкуп должностных лиц, незаконный игорный бизнес, контрабанда оружия, золота и драгоценных камней, проституция. Стоявшие во главе «командос» главари — «ка-бос» — единолично насаждали жестокую дисциплину, определяли «распорядок дня» и быт обитателей фавел.
Попытки «разом» исправить ситуацию, предпринимавшиеся в 90-е годы, лишь многократно усугубляли ее. Введение в фавелы вооруженных отрядов полиции и (неоднократно) армии, насилие и произвольные аресты лишь озлобляли их обитателей, создавая ситуации, когда ответное насилие в виде массовых грабежей, убийств и поджогов фонтанировало на улицах
Рио-де-Жанейро, Сан-Пауло, Салвадора и Ресифи. К тому же длительное пребывание представителей силовых структур в фавелах приводило к эффекту, обратному желаемому: они сами начинали активно включаться в цепи производства и распространения наркотиков.
С приходом к власти в 2003 г. Партии трудящихся (Partido dos Trabalhadores, PT) во главе с президентом Луисом Инасиу Лула да Силва ситуация впервые за многие десятилетия начала меняться к лучшему. Серия «связанных» социальных реформ позволила к 2012 г. вывести из состояния бедности около 30 млн человек и сформировать из них так называемый новый средний класс2. Еще раньше стали предприниматься инициативы по созданию реальных жизненных альтернатив для молодежи из фавел, которая до этого не видела для себя других жизненных перспектив, кроме как следовать проторенным путем отцов и дедов. В фавелах стали открываться современные школы, строиться футбольные и баскетбольные арены, бассейны, объекты досуга и инфраструктуры. Для молодых «фавелудос» начали организовываться бесплатные курсы профессионального обучения, а для предпринимателей, принимающих их на работу, были введены существенные налоговые льготы (например, программа «Primeiro emprego» — «Первая работа»). Вслед за этим закономерно последовали социальные сдвиги: структура бразильского общества постепенно начала меняться.
Но май и июнь 2013 г. выдались в Бразилии «жаркими» и в прямом, и в переносном смысле этого слова. Практически все международные и местные аналитики оказались повергнуты в ступор массовыми социальными протестами, которые «неожиданно» захлестнули эту страну, еще недавно демонстрировавшую завидную социальную стабильность, уверенные темпы роста и почти полную занятость населения. Непонятным было не только их появление, казалось бы, на пустом месте*. Непонятны были и требования митингующих, которые призывали отказаться от проведения Чемпионата мира по футболу (это в «футбольной»-то стране!) и Олимпийских игр и «разово» покончить с коррупцией, преступностью, социальной несправедливостью и другими проблемами. Конечно, резон для таких выступлений был. Чрезмерные, по мнению их участников, затраты на ЧМ-2014 на фоне проблем в сфере образования, здравоохранения и общественного транспорта вызывали закономерное негодование. Однако оставался открытым один вопрос, на который никто не мог дать вразумительного ответа. Почему такого не было раньше? Ведь с этими проблемами Бразилия научилась сосуществовать уже давно. Почему именно сейчас, когда они худо-бедно начали решаться? И откуда такой поистине глобальный по своему объему запрос на перемены, которые включали в себя даже реформу государственного управления? Пожалуй, лучше всего настроения манифестантов отражал транспарант, на котором его автор написал следующее: «Здесь не хватит места, чтобы изложить все мои требования»3.
Пытаясь ответить на эти вопросы, бывший президент Бразилии, а ныне сенатор от Партии бразильского демократического движения (Partido do
* Принять за реальную основу «первопричину» этих протестов — повышение платы за проезд на городском общественном транспорте на 20 сентаво (0,07 евро) — было трудно, тем более, что протестовали в основном, представители среднего класса, имеющие личный автотранспорт.
Movimento Democrático Brasileiro, PMDB) Жозе Сарней прямо связал между собой две, на первый взгляд, далекие друг от друга проблемы: городской транспорт и преступность. «78% бразильцев — писал он, — утром покидают дома, сознавая риск пасть жертвами преступников. Поэтому все, кто могут, покупают автомобили, но их количество (а сегодня оно почти удвоилось!) создает гигантские пробки на улицах больших городов. Остальные по-прежнему пользуются автобусами. И дело тут не в повышении тарифа на 20 сентаво и даже не в нищенской зарплате водителей. В огромном 21-миллионном городе (если взять, например, Сан-Паулу) автобусы тянутся в пробках со скоростью 18 км в час, заставляя людей часами дышать выхлопными газами и тратить на дорогу большую часть своего свободного времени».
Но Ж. Сарней не ограничился констатацией этого факта, а попытался заглянуть глубже и проследить связь между ростом материального благосостояния и качеством жизни бразильцев. По его мнению, в Бразилии эта связь оказалась разорвана, поскольку «в погоне за материальными ценностями мы пожертвовали качеством жизни». Бывший президент сослался при этом на мнение министра по вопросам окружающей среды Японии, который однажды позволил себе задать вопрос: а связана ли хоть как-то борьба за увеличение ВВП с понятием «счастье»4? Как бы то ни было, но приходится согласиться с Сарнеем в том, что так называемый бразильский феномен нуждается в более глубоком изучении. А учитывая схожесть двух наших стран, это представляется актуальным
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.