Славяноведение, № 2
© 2014 г. В.Г. ЧЕНЦОВА
КТИТОРСТВО И ЦАРСКИЙ ТИТУЛ: РОССИЯ И ХИЛАНДАРСКИЙ
МОНАСТЫРЬ В XVI ВЕКЕ
Памяти Димитрия Настасе
В 1547 г. Иван IV Грозный после торжественного венчания принял титул «царя всеа Русии». Тогда же последовало укрепление отношений московского двора с афонским Хиландарским монастырем: русский государь стал его новым «ктитором», приняв на себя покровительство над «царской лаврой» сербских правителей, за которое шла борьба между Россией и валашскими господарями. Богатые дары монастырю должны были способствовать признанию нового высокого титула за рубежами России.
Ivan IV the Terrible after his solemn coronation in 1547 adopted the title «tsar» of Russia. At the same moment the Muscovite court established privileged relations with the Chilandar monastery on Mount Athos, the tsar becoming a new «founder» or ktitor of this previously "imperial lavra" of Serbian rulers. This patronage on Chilandar, disputed between Russia and the princes of Walachia, as well as rich gifts to the monastic community were intended to ascertain the recognition of the new ambitious title abroad.
Ключевые слова: Россия, Иван IV Грозный, Афон, Хиландар, царский титул, Валахия.
Венчание Ивана IV Грозного на царство в январе 1547 г. и переписка московского двора с духовными властями Христианского Востока в связи с этим событием давно привлекают внимание исследователей. Однако весьма важный атрибут царской власти, - право и обязанность покровительства афонскому Хиландарско-му монастырю, - еще не рассматривался в перспективе соперничества за статус ктитора с валашскими господарями и борьбой за переход сербского «царского» титула к русскому государю в обход румынских правителей. «Царский» статус Хиландара связан с тем, что этой обители традиционно оказывали покровительство не только византийские василевсы: монастырь считался «сербской царской лаврой» [1; 2. P. 22-72; 3. С. 1-56]. Стефан Урош IV Душан, первый сербский «царь и самодержец» (с 1346 г.), в XIV в. подобно византийским императорам своими «хрисовулами» подтверждал афонским монастырям их права и владения, предоставляя и новые пожалования [3. С. 56-72]. Оказание покровительства Святой Горе, прежде всего - Хиландарскому монастырю, основанному первыми представителями сербской династии Стефаном Неманей (в монашестве Симеоном) и его сыном св. Саввой, внесение имен правителей и членов их семей в монастырские помянники становится важным признаком принадлежности к сербской правящей элите [4. С. 30-34]. После завоевания Сербии османами и пресечения династии
Ченцова Вера Георгиевна - канд. ист. наук, старший научный сотрудник Института всеобщей истории РАН.
«самодержица» Мара Бранкович, дочь сербского правителя Георгия Бранкови-ча, выданная замуж за султана Мурада II, сохранила христианскую конфессию и оставалась покровительницей православной церкви и монастырей Османской державы. Овдовев, она передала «наследство» царского покровительства в отношении афонских монастырей, прежде всего - Хиландара, - Владу Монаху, господарю зависимой от султана Валахии [5. Р. 125-137; 4. С. 184-206; 6. Р. 93-100 ; 7; 8. Р. 19-53, 62-84;9; 10. Р. 160-164]. Приняв во внимание связывавшие обитель с валашскими господарями отношения «официального» ктиторства, признаваемого, прежде всего, самими монастырскими властями, можно в совершенно ином свете увидеть то внимание, которым хиландарская братия начала пользоваться при дворе царя Ивана Грозного.
Переписка Ивана IV с Хиландарским монастырем имеет весьма загадочное начало. В 1550 г. в Москву приехал игумен Хиландара Паисий с грамотой проигу-мена Геннадия, в которой братия обращалась к «самодержавному великому царю Московскому, единому правому государю, белому царю Восточным и Северным странам и всем православным христианом» и «второму Константину» [11. С. 9396] (о титуле см. [12. С. 127; 13]) с просьбой принять монастырь под покровительство, извещая «о оскудении ктитор» и о том, что «ниоткуды ктитора, ни помощи не имат святый монастырь в здешних землях». В грамоте особо подчеркивалось, что «отколе имал святый манастырь помощь и укрепление, вси те земли туркове обладаша и дани великие на христианы узложиша», причем речь шла о Сербской земле, Греческой земле, «Западных» землях и «даже до Мултянские и Волошскые земли»1. Таким образом, текст письма свидетельствует о том, что братию перестала удовлетворять помощь, оказывавшаяся прежними ктиторами (а таковыми в последнее время были валашские господари, «унаследовавшие» сербское «право ктиторства»), и она начала искать нового покровителя.
Примечательно, что жалобы на обеднение и отсутствие какой-либо помощи обнаруживаются в письме хиландарцев, написанном в Москву в то время, когда румынские господари, по-видимому, оказались не в состоянии предоставлять материальную помощь сербской лавре: не случайно от периода между 1536 и 1569 гг. не сохранилось каких-либо новых документов о пожалованиях монастырю от воевод, хотя не исключено, что дарованные ранее права на получение выплат сохранялись2. Возможно, в этот период, несмотря на предшествующие щедрые дары, предполагавшие ежегодное получение ренты, финансовое положение монастыря подвигло его власти искать иных покровителей, тем более, что ситуация в Валахии и отношения ее правителей с Портой оказались весьма неустойчивыми. Жалобы на отсутствие поддержки от валашских и молдавских правителей прямо высказаны и в письме игумена Пантелеймонова монастыря Павла, тогда же, в 1549-1550 гг., присланного царю с иеромонахом Иаковом «с товарищи»: «Нас зде, благочестивыи царь и государь великии князь Иоан Васильевич, ни мутьянь-скыи воевода, ни волошскыи не хотят жаловати никако же, а говорят нам так: вы себе имеете царя и государя великого князя Московскаго» [14. С. 179-181. № 63]. Пантелеймоновские монахи ссылались при этом на то, что «свои монастыри» валашские и молдавские господари жалуют, передавая им земли и села, в то время как монастырь «нарицаемыи Русскыи» «жаловал» еще отец царя великий князь Василий Иванович, так что они имеют право на материальную поддержку со стороны московского государя. Впрочем, Пантелеймоновский монастырь после завоевания русских княжеств монголами не был обойден в первую очередь серб-
1 В рукописи и издании - «Мулканикие», что является явной опиской или неверно понятым переписчиком словом «Мултянские» (т.е. «Валашские» в отличие от «Валашской» / «Волошской» земли, Молдавии). См. [14. С. 182-186. № 65].
2 После пожалований воеводы Раду VII Паисия в 1536 г. и до предоставления новых даров Александром II Мирчей в 1569 г. монастырь не получал от воевод новых грамот [8. Р. 62-108].
ским покровительством: не случайно именно в нем постригся св. Савва Сербский [1. P. 130-131; 15. P. 12-17 ; 16. P. 93, 119]. После сербских кралей роль ктиторов Пантелеймоновского монастыря как и других «сербских» монастырей выполняли их наследники - румынские господари [17. P. 291; 18. P. 249-282; 5. P. 275-279, 305; 19. P. 412-422].
Впрочем, несмотря на сложное положение, в котором оказалась братия Хилан-дара, из текста послания монахов следует, что оно было написано отнюдь не по их инициативе, а было ответом на послание царя, в котором тот сам предлагал стать ктитором обители: «По сих разумехом, еже Богу изволившу и твоему царствию на сердце положившу еже прияти святый великий монастырь у ктиторию, и к нам писал еси свою царьскую грамоту» (курсив мой. - Н.Ч.) [14. С. 183]. Монахи же «възвеселишася», «пишемая прочетше», послав к царю игумена Паисия с братией, которые привезли и разнообразные дары, в числе которых был крест, принадлежавший некогда св. Савве. Инициатива начала переписки, таким образом, принадлежала царскому двору, и первую царскую грамоту с предложением покровительства монастырю монахи получили до написания собственного письма, т. е. до 1550 г. [20. S. 500].
Эта грамота была послана практически сразу после венчания Ивана IV на царство, не исключено, что с представителями Пантелеймонова монастыря, побывавшими в Москве в 1547 г. Пантелеймоновские монахи, отпущенные с дарами от царя назад, получили и окружную грамоту митрополита всея Руси Макария (датированную 1 августа 1547 г.), подтверждающую их право на сбор по пути милостыни [14. С. 358-361. № 9]3. Любопытно отметить, что к этому же времени относится и появление в Хиландарском монастыре триптиха с датой 1547/48 г., вложенного, как указано С. Джуричем, в обитель московским митрополитом Ма-карием [23. P. 289]. Не исключено, что икона была передана в одно время с той первой царской грамотой, обращенной к братии Хиландара, и что митрополит Макарий мог быть одним из инициаторов начала этой переписки, последовавшей сразу после царского венчания.
Отвечая на привезенное хиландарцами письмо и на поданную в Москве игуменом Паисием челобитную, царь отправил свою грамоту к султану с просьбой об освобождении монастырских имений Хиландарского и Пантелеймоновского монастырей от податей [14. С. 186-187, № 66-67. C. 29; 3. С. 96-98; 20. S. 501]4. Это было не простым любезным жестом в адрес братии: валашские воеводы, ктиторы обители, также обращались к султанам с просьбами об облегчении налогового бремени покровительствуемого ими монастыря [4. С. 182-183]. Так, Баязид II в ответ на обращение воеводы Басараба IV в 1481 г. освободил шесть крупнейших метохов Хиландара от уплаты налога, а также сделал другие существенные послабления налогового бремени [6. С. 94]. Подобная просьба уподобляла царя и святым сербским кралям: по просьбе Стефана Уроша II Милутина Андроник III Палеолог в 1317 г. подтвердил своими хрисовулами владения хиландарцев, предоставив им и новые села и пастбища [2. P. 44-46. № 18, 20, 35, 43-44, 46-47]. Обращение к
3 В числе монахов Пантелеймонова монастыря, побывавших тогда в России, названо имя старца Сильвестра. Разумеется, невозможно отождествить его с хиландарским екклисиархом Сильвестром, приезжавшим в Россию несколько лет спустя. Но совпадение имени, участие в поездках в Москву, общность интересов хиландарцев и пантелеймоновских старцев обращают, тем не менее, на се
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.