ТОЧКА ЗРЕНИЯ
А.А.Слинько
Латинская Америка: правоцентристский тренд в альтернативной политике
В статье рассматривается процесс трансформации «левого поворота» в Латинской Америке в центристскую и правоцентристскую модели политики. Отмечается, что в условиях кризиса центризм и правоцентризм сохраняют свой революционный обновленческий потенциал.
Ключевые слова: альтернативная политика, иберо-американский мир, левый поворот, правоцентризм.
Альтернативная политика в Латинской Америке, связанная с политическими процессами в большинстве стран континента1, приобретает все более очевидный правоцентристский и центристский оттенки. Подобный тренд был свойственен «левому повороту» изначально, но в связи с уходом в оппозицию испанских социалистов приобрел более четкий и определенный характер. Кризис государства «всеобщего благоденствия» на Западе, заметный еще в 1990-е годы, в то время в России практически не изучался, поскольку неолиберальный идеал считался полезным для ситуации переходного периода. На Западе официальная наука также лишь изредка обращалась к теме системного кризиса либерального государства2, но обвальный демографический спад, декларация отказа и от мультикультурализма, и от ценностей государства «всеобщего благосостояния» в ходе кризиса 2008—2012 гг. в Европе сильно изменили политические процессы в иберо-американском мире. В недрах государства «всеобщего благоденствия» в ходе неолиберальных реформ был констатирован разрыв между экономическим и социальным миром3. Количество людей, исключенных из активной социальной жизни постоянно увеличивалось, а ответ на вызовы «застревал» между формулой «рынок все решит» с одной, праволиберальной стороны, и псевдореволюционной риторикой — с левой . За всем этим в Испании стоял исторический компромисс между правительством и инсти-
Александр Анатольевич Слинько — доктор политических наук, профессор, зав. кафедрой международных отношений и регионоведения Воронежского государственного университета (aleksandr_slinko@mail.ru).
туализированными профсоюзами. За создавшуюся ситуацию несут ответственность и правые, и левые, и правительство, и организованное рабочее движение5. Мечта о новой политической культуре, которая прервала бы движение государства «всеобщего благоденствия» в пропасть, так и осталась мечтой. Коммунистический реализм, вылившийся в формулы крайнего номинализма и догматической левизны в виде «полной занятости» и «непрерывного роста», в конце концов завел весь ортодоксальный левый спектр или в «башню из слоновой кости», построенную социал-демократией, или на путь поиска антидемократических решений6. Социальная ис-ключенность огромных масс населения и в Испании, и в Латинской Америке привела идеалы государства социального благополучия к банкротству. Мистификация понятий левыми — государства, правыми — рынка вылилась в тупик, выход из которого очень трудно найти. Возникла рутинная политика «антисолидарности» старых институализированных профсоюзов, которые временами всеми правдами и неправдами уходили в сторону от интересов миллионов людей, оказавшихся в положении социально исключенных.
«Левый поворот» в Латинской Америке означал во многом попытку соединить традиционную для Запада политику и практику представительной демократии с политикой и практикой демократии прямой, опирающейся на настроения наиболее социально исключенных слоев общества. Эксперименты в Эквадоре, Боливии, Венесуэле и других странах имели успех. Средний класс этих стран, разочаровавшись в неолиберализме, считал полезным расширение демократии для стабилизации политического процесса. Следует обратить внимание на то, что венесуэльская элита, при всей ее увлеченности кубинскими экспериментами (вплоть до формирования получившей распространение легенды о «Венекубе»), прежде всего стремится использовать опыт кубинцев в сфере здравоохранения, т.е. речь идет о всемирно признанных достижениях, которые заслуживают внимания даже самых развитых стран мира7. С другой стороны, обстановка непрерывного межплеменного диалога в индейской среде вывела на поверхность глубинные политические тенденции в индейском мире, которые раньше не были известны. В Боливии Эво Моралес часто реально погружен в индейскую жизнь8, раньше находившуюся за пределами политики вообще, а, следовательно, стабилизирует ситуацию в стране. Боливийский средний класс, по мнению экспертов, считает подобный путь верным для цементирования нации, находящейся в процессе становления.
Перуанского обывателя долгое время пугали победой «левого националиста» Ольянта Умалы, но массовые забастовки шахтеров в условиях усиливающегося кризиса заставили бывшего левого популиста решительно повернуть к правому центру. Предпринятые правительством меры, такие, как создание министерства социальной интеграции, повышение минимальной оплаты труда и политика в отношении рабочих, направленная на защиту их прав, не перекрывают главного рационального выбора Умалы — поддержки линии на демократическую концентрацию общества и расширение рыночных реформ в глобаль-
9
ном контексте .
В Эквадоре Рафаэль Корреа остался верен основной линии альтернативной политики — выводу политического процесса за пределы традиционной партийно-политической системы. В риторике новой политической элиты это звучит как «баланс между социальной трансформацией и государством». При этом альтернативная политика в условиях Эквадора достигла предела своих возмож-
ностей. Президент в январе 2012 г. отмечал: «У нас не произошло главное — не изменилась культура, а это самое трудное в современных условиях»10. Политический тупик усиливается продолжающимся конфликтом с коллективом и журналистами гуайякильской газеты «El Universo», что рассматривается и позиционируется зарубежными СМИ как признак антидемократического характера режима. По данным «Latinobarómetro», ныне число эквадорцев, не уверенных в завтрашнем дне, составляет 62%11.
В Аргентине, где зарождалась современная альтернативная политика, где изначально отмечался ее правоцентристский характер, президент Кристина Фернандес де Киршнер не акцентирует усиливающееся влияние своего сына. Его пе-ронистская левоцентристская фракция «Campora» укрепляет свои позиции, но держится на втором плане, не имея, по сути, ни одного министерского поста12.
Правоцентризм и центризм довольно активно способствуют стабильности в Доминиканской Республике, где расширяется сектор экономичного жилья, общественного питания, доступной инфраструктуры13.
В целом правоцентристская трансформация — это достаточно рациональный выбор латиноамериканской политической элиты в условиях ухудшающегося макроэкономического положения. Кризис ослабляет социальную политику, трудовые мигранты все чаще возвращаются из кризисных Европы и США. Феномен усиливающейся криминальной войны, к примеру, в Мексике, сопровождается запредельной технической оснащенностью мафиозных структур. Характерен набор традиционных новостей из провинциальной «El Diario»: перестрелка с многочисленными жертвами в одном из баров Монтеррея и обнаружение в отдаленном районе ранчо с полным набором шпионского оборудования14. Криминальная война и мировой кризис обесценивают реформы. Уход левоцентристов от власти в Гватемале и приход к рычагам управления известного генерала — характерный сдвиг для современной латиноамериканской политики.
В этих условиях центризм и правоцентризм превращаются в единственный путь сохранения революционных завоеваний. Эволюция вправо таких режимов, как венесуэльский и эквадорский, — это вполне реальная перспектива, но от этого эти режимы не теряют свой альтернативный характер. Они позволяют таким феноменам, как возрожденный сандинизм в Никарагуа или революционная Куба, медленно и неуклонно эволюционировать в сторону от авторитаризма и репрессивности. При этом в Латинской Америке выигрывает глобальный процесс интеграции и создаются условия для реальных возможностей превращения континента в политического гиганта, вполне защищенного от имперских захватов и акций типа Мальвинской войны. Как показал пример политики Н.Киршнера, даже самый умеренный центризм и правоцентризм в условиях глобального кризиса приобретает вполне революционный характер, когда отстаивают национальный суверенитет и идеалы гуманизма.
Характерно, что левым правительствам часто присущ правоцентристский крен как во внутренней, так и во внешней политике. Порой левые в своей деятельности руководствуются традиционными либеральными ценностями. Так, левый президент Уругвая Хосе Мухика постоянно декларирует и близкие отношения с Соединенными Штатами, и сближение с бразильским левоцентристским правительством, отталкиваясь от ставшего традиционным экономического противостояния с соседней Аргентиной15.
К системному традиционному центризму и правоцентризму Латинская Америка двигалась довольно давно. Характерной особенностью и перони-стского движения, и апризма было сочетание общедемократических, националистических и революционных тенденций. Однако именно последний цикл мирового кризиса, начавшегося в 2008 г., привел к формированию на континенте многослойной политической палитры, которая, тем не менее, образовала некий прообраз единого политического будущего континента. Одной из особенностей возникшей альтернативной политики является осознание недопустимости ликвидации феноменов кубинской и никарагуанской революций. Альтернативные в нынешних условиях даже революционный центризм и правоцентризм готовы ассимилировать опыт антиамериканских социалистических революций 1960—1970-х годов с целью недопущения их ликвидации с позиции европейского и североамериканского псевдодемократического и протестантского фундаментализма. Защита сектора самого беднейшего населения самых бедных стран в рамках формирования альтернативной экономической системы — рациональная и социально востребованная задача бизнес-элит всего континента, группирующихся вокруг идей социальной концентрации и общеконтинентальной консолидации.
Наконец, революционно-центристский крен смог существенно подвинуть проамериканский курс экс-президента Колумбии Альваро Урибе. Хуан Мануэль Са
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.