ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ И СОВРЕМЕННОСТЬ
2008 • < 5
ПАМЯТИ АКАДЕМИКА В.С. НЕРСЕСЯНЦА
В октябре 2008 г. академику Владику Сумбатовичу Нерсесянцу исполнилось бы 70 лет. Он ушел из жизни, не осуществив многие из своих замыслов. Теперь это - задача его учеников, развивающих концепцию либертарного правопонимания в контексте современных российских условий. Нам также хотелось бы напомнить читателям об основных положениях теории цивилизма, сформулированных Нерсесянцем еще в 1995 г. Сегодня, спустя почти полтора десятилетия, эти идеи, высказанные тогда, когда процесс приватизации делал лишь первые шаги, обретают еще большие глубину и значение.
В.В. ЛАПАЕВА
Либертарное правопонимание в контексте актуальных правовых проблем современной России
В настоящее время в отечественной теории права идет сложный поиск нового типа правопонимания, синтезирующего исторический опыт и современные достижения юридического знания. Значение этого философско-правового дискурса выходит далеко за рамки юридической науки в силу своего влияния на правовую доктрину и, в конечном итоге, на социально-правовую практику. Задача данной статьи - ввести эту проблематику в контекст широких общественно-политических дискуссий.
Вся история юриспруденции - это история противоборства различных типов право-понимания, то есть различных подходов к пониманию сущности права как специфического явления социальной жизни. В России, начиная с А. Радищева, первым публично оценившего установления самодержавной власти с позиций естественных прав человека, и во все последующие периоды ее истории приверженность определенному типу правопонимания демонстрировала не только теоретико-методологические предпочтения авторов, но зачастую их идеологические и даже политические ориентации. При этом до недавнего времени (до начала постсоветского этапа в развитии страны) за научными спорами о понятии права стояли мировоззренческие расхождения между официальным легистским правопониманием, отождествлявшим право с приказом самодержавной или тоталитарной власти и служившим опорой власти в ее консервативно-охранительных усилиях, и более гуманистическими подходами к пониманию права. Сторонники последнего стремились подчеркнуть объективные, не зависящие от произвола законодателя, характеристики права: как выражения разумности мироздания или
Лапаева Валентина Викторовна — доктор юридических наук, главный научный сотрудник Института государства и права РАН.
проявления разумной природы человека (классическое естественно-правовое правопо-нимание); как формы выражения некоего абстрактного этического принципа (философская версия юснатурализма); как факта социальной жизни (социологическое право-понимание), и т.п. Специфика же нынешнего исторического момента в том, что официальная правовая доктрина, получившая закрепление в Конституции РФ, оказалась гуманистичнее все еще доминирующего в юридической науке легистского правопони-мания, доставшегося ей в наследство от советского периода.
Принятие Конституции России 1993 г., в основу которой была положена человекоцен-тристская естественно-правовая доктрина с ее трактовкой права как системы, базирующейся на неотчуждаемых правах человека, должно было бы ознаменовать начало принципиально нового этапа в развитии отечественной теории права и юриспруденции в целом. Однако этого не произошло. Многие теоретики права и подавляющее большинство специалистов в области отраслевого правоведения, хотя и несколько отошли от легистского определения права, сформулированного А. Вышинским1, но зачастую сделали это весьма поверхностно, не затронув существа вопроса, связанного с признанием в качестве главного, отличительного признака права его обеспеченности государственным принуждением. Причем государственное принуждение трактуется ими "не как следствие каких-то объективных свойств и требований права, а как исходный правообразующий и правоопределяющий фактор, как силовой... первоисточник права" [Нерсесянц, 20066, с. 90]. В еще большей мере сказанное относится к учебной литературе.
Парадоксальность сложившейся ситуации заключается в том, что именно легисты, которые должны были бы выстраивать свои теоретические конструкции в соответствии с действующим законодательством, развивают идеи, противоречащие Основному закону страны. Более того, многими из них оспаривается даже тот факт, что в основу Конституции положен именно естественно-правовой тип правопонимания. Конечно, Конституция - это нормативный акт, а не научный трактат, в котором уместно излагать мировоззренческие установки автора. Тем не менее особенность российской Конституции в том, что в ней достаточно четко сформулированы ее идейно-теоретические постулаты, базирующиеся на естественно-правовом подходе2. Поскольку сама Конституция - нормативный акт, относящийся к позитивному праву, она не лишена определенных недостатков, в том числе и нестыковок отдельных ее положений с закрепленными в ней постулатами естественно-правовой доктрины. Но правовое толкование позволяет преодолевать подобные дефекты конституционного текста, поскольку дает возможность, "не ограничиваясь позитивными нормами Конституции, руководствоваться также общеправовыми принципами и положениями, соответствующими естественно-правовому характеру прирожденных и неотчуждаемых прав и свобод человека" [Нерсесянц, 2004, с. 538].
Отсутствие в современной российской теории права общепризнанной (авторитетной для правовой практики) доктрины, которая увязывала бы естественно-правовые основания Конституции страны с базовыми правовыми конструкциями действующей догмы права3, негативным образом сказывается на состоянии правотворческой и правоприме-
1 Согласно данному определению, право - это "совокупность правил поведения, выражающих волю господствующего класса, установленных в законодательном порядке, а также обычаев и правил общежития, санкционированных государственной властью, применение которых обеспечивается принудительной силой государства в целях охраны, закрепления и развития общественных отношений и порядков, выгодных и угодных господствующему классу" [Основные. 1938, с. 37].
2 Речь идет прежде всего (но не только) о ст. 2 Конституции, согласно которой "человек, его права и свободы являются высшей ценностью", о ч. 2 ст. 17, где сказано, что "основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения", и о ч. 2 ст. 18, закрепляющей положение о том, что эти права и свободы "являются непосредственно действующими".
3 В отечественном правоведении, справедливо отмечает в данной связи В. Зорькин, не сформировалось
то стратегическое видение, которое позволило бы "через призму соединения догмы права с социологией и философией права" выработать основные направления правовой политики, способные стать надлежащим ориентиром для практики правотворческой и правоприменительной деятельности [Зорькин, 2007, с. 102].
нительной практики. Можно привести множество примеров, демонстрирующих, как законодатель не прослеживает внутреннюю связь принимаемых им решений с закрепленными в Конституции правами человека, что, в конечном итоге, приводит к нарушениям данных прав. Все это, в свою очередь, существенным образом влияет на качество правоприменительной деятельности, которое в немалой степени зависит от правового качества применяемого законодательства. Кроме того, нельзя сбрасывать со счетов и приверженность легистскому правопониманию самих судей. В частности, именно данным обстоятельством можно в значительной мере объяснить тот факт, что в условиях большой пробельности законодательства (неизбежной в ситуации переживаемого страной переходного периода) суды общей юрисдикции крайне редко применяют аналогию права. Не имея теоретического и практического опыта различения права и закона, судьи не могут самостоятельно найти критерии для определения тех "общих начал и смысла гражданского законодательства", на основе которых (согласно ст. 6 Гражданского кодекса РФ) могут восполняться законодательные пробелы в сфере гражданско-правовых отношений. Но еще более важно то обстоятельство, что суды, ориентированные на ле-гистское правопонимание, зачастую предпочитают слепо следовать букве закона в ущерб его правовому смыслу4. Между тем один из принципов римского права, основанного на естественно-правовой доктрине, гласит: "судье правом предписано скорее хранить правосудие, чем букву строгого правила".
Все это говорит о том, что споры о понятии права не носят схоластический характер, оторванный от реальной социальной жизни. Именно тесная связь типа правопонимания с правовой практикой, самым непосредственным образом влияющей на судьбы людей, и обусловливает неослабевающий накал научных дискуссий о понятии права. "В абстракциях права, - подчеркивал В. Нерсесянц, - за внешней условностью речь идет о самом главном и существенном в жизни индивида и всего социума: свободе, справедливости, равенстве, о том, что правовые условности являются на самом деле абсолютно необходимыми условиями достойной человека жизни всех и каждого" [Нерсесянц, 20066, с. 64]. Значение для отечественной социально-правовой практики вопроса о выборе того типа правопонимания, на основе которого необходимо выстраивать доктрину и догму позитивного права, на мой взгляд, сейчас таково, что именно по итогам этих дискуссий можно будет с большой долей вероятности судить о степени и характере осуществляемых в стране преобразований. Если наша теория права (а значит, и правовая практика) останется на прежних легистских позициях, это будет означать поверхностный характер перемен во всех сферах общественной жизни, которые так или иначе опосредованы правом.
Если же в своих поисках доктринального правопонимания теория права все-таки склонится в сторону заложенной в Конституции человекоцентристской правовой идеологии, перед ней встанет выбор между двумя подходами: доминирующим в западной правовой доктрине естественно-правовым правопониманием, с одной стороны, и сложившимся в российской теории права в советский и постсоветский периоды ее развития либертарным правопониманием, выросшим на традициях той философской версии юс-
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.