ВОПРОСЫ ЯЗЫКОЗНАНИЯ
< 3
2009
ИЗ ИСТОРИИ НАУКИ
© 2009 г. В.М. АЛПАТОВ ЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ ИДЕИ Г.А. КЛИМОВА
Георгий Андреевич Климов (1928-1997) занимал особое место в истории отечественного языкознания. Он представлял собой тип ученого, сочетавшего в себе специалиста по конкретным - кавказским, прежде всего, картвельским - языкам и теоретика языкознания, причем его теоретические интересы были весьма широки: от компаративистики до фонологии и типологии. Как кавказовед он был признан и создал научную школу, а в качестве теоретика языкознания всегда шел своим путем и занимал в советской, а затем в российской науке обособленное место. В статье будет в основном говориться о его вкладе в теоретическое языкознание и особенностях теоретических идей.
Жизнь ученого не была богата внешними событиями. Г.А. Климов родился и провел детство и юность в Ленинграде, где в школьные годы ему пришлось пережить блокаду. В 1946 г. он поступил на кавказское отделение восточного факультета ЛГУ, а после перемещения кавказоведческой специализации на филологический факультет перешел туда, окончив университет в 1952 г. После университета Георгий Андреевич переехал в Москву и поступил в аспирантуру Института языкознания АН СССР, откуда вскоре был на два года в целях лучшей подготовки откомандирован в Тбилиси в Институт языкознания АН Грузии. В конце 1954 г. он вернулся в московский Институт языкознания, где работал до конца жизни, с 1975 г. заведовал сектором, затем отделом кавказских языков. В 1955 г. Г.А. Климов защитил кандидатскую, а в 1965 г. докторскую диссертации, в 1988 г. получил звание профессора. Помимо работы в институте, он в течение многих лет являлся ответственным секретарем журнала «Вопросы языкознания».
Начиная с кандидатской диссертации «Основные синтаксические вопросы атрибутивного комплекса в картвельских языках», Георгий Андреевич посвятил наибольшее количество исследований изучению кавказских языков. Перечислим лишь наиболее крупные работы: [Климов 1960; 1962; 1964; 1965; 1982; 1986; 1994; Климов, Алексеев 1980]. Научная оценка этих исследований выходит за рамки темы данной статьи, однако, хочется отметить две их особенности. Во-первых, более всего Г.А. Климов занимался картвельскими языками, в меньшей степени абхазо-адыгскими и менее всего нахско-дагестанскими. Во-вторых, что для нас особенно важно подчеркнуть, среди его многочисленных публикаций по кавказоведению почти нет ни чисто описательных, ни ограниченных рамками одного языка. Главные его темы - сравнительно-историческое изучение языков каждой из трех групп (гипотезы о родстве этих групп между собой Г.А. Климов отверг) и типологическое изучение этих языков (здесь он не ограничивался рамками отдельных групп и активно сопоставлял все кавказские языки). Занимался он также проблемами языковых контактов и ареальных отношений
кавказских языков как между собой, так и с другими языками, в том числе индоевропейскими.
В этом проявились особенности научного подхода ученого. В книге, посвященной методике сравнительно-исторических исследований, Г.А. Климов писал, что большинство компаративистов - практики, не думающие о такой методике; тем более они не владеют ни типологическими, ни структурными методами и не задумываются о том, чем они могут быть полезны [Климов 1971: 3-4]. В другой книге он осуждал плохую общелингвистическую подготовку, свойственную кавказоведам [Климов 1986: 19-21]. Сам ученый в течение всей своей деятельности боролся с эмпиризмом и отсутствием научной базы не только в компаративистике, но в любых исследованиях конкретного материала.
Г.А. Климов как лингвист формировался в переломную для советской науки эпоху. Он поступил в Ленинградский университет в годы, когда официально продолжало господствовать «новое учение» уже покойного Н.Я. Марра (бывшего также кавказоведом), а ведущее место в советской науке занимала школа И.И. Мещанинова, особенно сильная в Ленинграде. Затем появились работы И.В. Сталина по языкознанию, осудившего и Марра, и Мещанинова, а одним из лидеров советского языкознания стал другой кавказовед - А.С. Чикобава; именно у него стажировался в Тбилиси Георгий Андреевич. А.С. Чикобава и другие языковеды в первой половине 50-х гг. возрождали традиции дореволюционной науки, ведущей областью исследований снова, как когда-то, стала компаративистика, во многом забытая в эпоху марризма. Но уже с середины 50-х гг. в СССР начали проникать идеи современной западной науки, ранее оценивавшиеся как «оскудение и маразм». Уже независимо от официальной политики приоритеты и ориентиры в советском языкознании вновь стали меняться.
Начинающий ученый не мог остаться в стороне от этих процессов. Он не принял ни общие концепции А.С. Чикобава об иберийско-кавказской семье языков, ни многие его конкретные идеи; его подходы Г.А. Климов постоянно оценивал как упрощенные; см., например [Климов 1990: 51-52]. Не наблюдалось у него и особого интереса к русской дореволюционной науке. Но в течение всей своей деятельности (особенно явно с середины 60-х гг.) Георгий Андреевич старался совместить, казалось бы, несовместимое: идеи И.И. Мещанинова и до некоторой степени Н.Я. Марра с концепциями де-скриптивизма и других направлений западного структурализма.
Отношение ко всем этим школам и течениям Г.А. Климов выразил в историографических работах, занимающих заметное место в его научном наследии. О Н.Я. Мар-ре, И.И. Мещанинове и его школе он писал и в книгах [Климов 1973; 1977], на которых мы остановимся ниже, и в специальной монографии [Климов 1981], посвященной истории советского языкознания 20-40-х гг. XX в.
После 1950 г. уже никто не пытался следовать «новому учению» во всем его объеме. И у Г.А. Климова нет никаких следов влияния фантастических идей Н.Я. Марра вроде четырех элементов; никогда он не отказывался и от принципов сравнительно-исторического языкознания, которые пытался упразднить Марр. Встречаются у него и резкие оценки идей Марра, см., например [Климов 1986: 19]. Но не раз он указывал на то положительное, что имелось в трудах академика. Многое Г.А. Климов принимал и в ранних, еще не вполне порывавших с традициями науки, его работах; в частности, он в основном соглашался с его пракартвельскими реконструкциями [Климов 1971: 25]. Отмечал он и выдающуюся интуицию Марра, на основе которой тот, например, предположил наличие в грузинском языке древнейшей эпохи деление на глаголы действия и состояния [Климов 1980: 123-124]. Однако и поздний Марр, по мнению Г.А. Климова, внес вклад в развитие науки, особенно типологии; он даже был создателем самого термина типология [Климов 1981: 21]. Отмечается, что Марр задал направление советской типологии 20-40-х гг. на основе общих принципов, которые могли иметь и «внутреннее единство» с принципами ученых, не принимавших марризм: историзма, диахронической перспективы, интереса к содержательной (контенсивной), а не формальной типологии [Там же: 7-8]. Выделяются такие идеи Марра, как необ-
ходимость вычленения для каждого типа совокупности структурных координат [Там же: 39], примат синтаксиса над морфологией [Там же: 44-45] и др.
Но основное внимание в книге уделено построениям И.И. Мещанинова и его школы (С.Д. Кацнельсон, С.Л. Быховская и др.), оцениваемым чрезвычайно высоко (хотя и не без критики); по мнению ее автора, эта школа опередила свою эпоху и среди современников наравне с ней можно поставить только Э. Сепира [Там же: 39-41]. Она вышла за рамки традиционной типологии XIX в., чисто формальной, и впервые поставила задачу построения типологии, основанной на контенсивной основе. Эта типология обязательно имела историческую перспективу и была связана с глоттогенезом [Там же: 24]. В формальную типологию она не внесла ничего нового [Там же: 26], но она содержала антитезу той, преимущественно формальной типологии, которая господствовала на Западе [Там же: 33].
В своей книге Г.А. Климов подробно рассмотрел разные классификации языков, связывавшиеся с разными стадиями мышления, у И.И. Мещанинова и его учеников; эти классификации, в том числе у одних и тех же авторов, постоянно менялись, за исключением лишь предлагавшегося и ранее разграничения номинативных и эргатив-ных языков. При всем сочувственном отношении автора книги к таким исследованиям их ценность оказывается сводимой, прежде всего, к постановке общих вопросов, в том числе к попыткам распространить на синтаксис типологические исследования, традиционно ориентированные на морфологию, и к развитию идеи О. Есперсена о понятийных категориях. Г.А. Климов справедливо отмечает, что такой постановке общих вопросов способствовали в 20-30-е гг. как научная ситуация, так и общественная обстановка в СССР [Там же: 7-8]. Еще отмечено активное использование материала недостаточно тогда изученных, в том числе типологически, языков, особенно кавказских и палеоазиатских [Там же: 8]. А полученные результаты Г.А. Климов оценивает достаточно критически.
К числу недостатков трудов школы И.И. Мещанинова (во многом унаследованных у Н.Я. Марра) Г.А. Климов относит иллюзию, будто понятие типа может заменить понятие семьи (отчасти преодоленную к 40-м гг.) [Там же: 21-23], неумение распространить свои идеи на наиболее явно системный фонологический уровень [Там же: 26], неудачи в попытках выявления семантического развития лексики из-за отсутствия в то время строгой методики [Там же: 28]. Признается и неудача в главном, с точки зрения самой школы И.И. Мещанинова: не удалось убедительно связать получаемые типы с типами мышления, поскольку в изучении мышления этим лингвистам было не на что опереться [Там же: 76-77]. Указывает Г.А. Климов и на то, что понимание стадий у них оказывалось (как и у типологов XIX в.) слишком упрощенным [Там же: 82-84]. В книге показано, что постепенный отказ от такой прямолинейности привел в 40-е гг. к кризису школы: масштабные идеи о «единстве глоттогонического процесса», которые не удавалось подтвердить фактами, уходили, не заменяясь ничем, и даже И.И. Мещанинов в работах 40-х гг. по сути перешел от исторического подхода к синхронии и от поисков целостных характери
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.