Указанное отличие покоится на традиционно народной идее: наказание злых сил и вознаграждение слабых и беззащитных. При этом отличительной особенностью немецких (как и большинства европейских) сказок можно назвать акцент именно на сам момент, факт наказания (а не на преследуемую при этом цель - перевоспитание «злого» персонажа, его раскаяние). Так, в русской сказке мачеха-царица умирает (сама) от тоски и зависти: «тут ее тоска взяла, и царица умерла». В немецкой сказке мачеху убивают: «Da musste sie in die rotglühenden Schuhe treten und so lange tanzen, bis sie tot zur Erde fiel» (2).
Нельзя не отметить и общую жестокость, свойственную героям немецких сказок. Причем эта жестокость определяется не только характеристикой определенного персонажа как «отрицательного». В частности, в сравниваемых произведениях таким «отрицательным» героем является мачеха. Однако если у А. С. Пушкина мачеха наказала Чернавке связать царевну живую и под сосной «оставить там, на съедение волкам», после чего Чернавка (а не сама царица) лишь один раз приходит к царевне с отравленным яблочком, немецкая мачеха-королева приказывает егерю не просто завести девочку в лес, а «убить её и принести в знак доказательства её легкие и печень», а далее трижды пытается убить падчерицу, приходя к ней со шнурками, ядовитым гребнем, яблоком.
Таким образом, несмотря на схожесть сюжетов сказок А. С. Пушкина о мертвой царевне и братьев Гримм «Белоснежка», в них имеются весьма существенные отличия в образах героев и в основных мотивах произведения. Имеющиеся особенности, в свою очередь, являются естественным отражением отличий уклада, быта, культуры русского и немецкого народов, сложивших этих сказки или записавших их.
Выявление отмеченных особенностей при работе над образами персонажей театральных постановок на иностранном языке позволяет передать специфику не только языка, но и общей культуры других народов. Как следствие, помимо развития языковой и лингвострановедческой компетенции происходит воспитание таких важных качеств как толерантность, гражданственность, доброжелательность по отношению к людям независимо от их расовой и национальной принадлежности.
Список использованных источников
1. Bolte J. und Poliwka G. Anmerkungen zu den Kinder- und Hausmärchen der Brüder Grimm. B. I Seite 453.
2. Gorelowa M. Grimms Märchen. Moskau, 2006. Seite 178.
3. Пушкин А. С. Сказки. - М., 2009. - 128 с.
УДК 81'42
А.М. Столярова
Кубанский государственный университет г. Краснодар, Россия
ЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ КОНЦЕПТА «ЖЕНСТВЕННОСТЬ» В ИДИОСТИЛЕ В.В. НАБОКОВА
Данная статья посвящена выявлению ядра, периферии, средств и способов репрезентации концепта «женственность» в языке классика русской и мировой литературы В.В. Набокова. Выделяются и анализируются группы, в которых представлены ассоциации писателя данного понятия по различным основаниям.
Известный поэт-символист «серебряного века» русской поэзии А.Белый в работе «Вейнингер о поле и характере» писал так: «Не женщина вовсе определяет женственное: наоборот женственностью определима она сама» (Цит. по: Рябов О.В. http://www.genderstudies.info).
В последние годы женственность стала объектом исследовательских работ по лингвистике, культурологии, лингвокультурологии, психологии и философии. Вслед за А.Н. Махмутовой мы считаем, что язык - это один из способов структурирования и представления знаний, поэтому сведения о том, что такое женственно и мужественно, следует признать относящимися к компетенции лингвистики [2].
Наш интерес к концепту «женственность» вызван, прежде всего, тем, что структура данного концепта вместе с входящими в неё лексическими единицами подобна живому организму, который трансформируется. Концепт «женственность», помимо константных лексем, способен изменяться, либо включая в себя, либо исключая из своего поля те или иные характеристики, признаки, свойства, отражая языковую картину мира определенной нации, социума, эпохи.
Целью нашей работы является подробное рассмотрение и описание концепта с ядром-именем «женственность» в лингвокультурном и аксеологическом аспектах. В связи с этим необходимо решить следующие задачи: выявить структуру концепта, его ближнюю и дальнюю периферию, а также провести анализ средств вербализации единиц поля концепта на разных уровнях языковой системы.
Источником языкового материала послужили русскоязычные прозаические тексты В.В. Набокова, что, по нашему мнению, является вполне целесообразным, поскольку художественные тексты отличаются эмоциональностью, особой синтаксической организацией, художественной выразительностью, авторской позицией.
В сфере наших научных интересов лежат такие признаки и качества, входящие в структуру концепта исследуемого концепта, как красота очертаний, притягательность, грациозность (грация) движений, элегантность в одежде, поза, нежность, сходство с Мадонной, теплота, простота. В данной статье нами предпринята попытка исследовать художественные контексты, в которых признаки женственности сравниваются с предметами природы и искусства.
По мнению О.В. Рябова женское начало ассоциируется с теми качествами, которые являются атрибутами бесформенной материи, телесного, природного. По его словам, сравнению женщины и природы способствовало разделение женского и мужского по линии «сердце - ум» («эмоциональность -рациональность») [6].
В прозаических художественных произведениях, принадлежащих перу В.В. Набокова, находим множество тому подтверждений. Все подобные контексты мы разделили на 2 группы: Женщина сравнивается 1) с различными предметами природы; 2) с предметами искусства.
Рассмотрим каждую из этих групп подробнее.
1) Сравнение с предметами природы: цветами, цветом облаков, бабочками:
«Когда сидя на малиновом диванчике в темноватой, таинственной аванложе, она снимала огромные серые ботики, вытаскивала из них тонкие шелковистые ноги, я подумал о тех очень легких бабочках, которые вылупляются из громоздких, мохнатых коконов»[4].
Ассоциация с бабочками, на наш взгляд, подчёркивает лёгкость, изящество движений, что само по себе уже является признаком женственности, а противопоставление «огромный» - «тонкий» только усиливает метафорический образ героини.
«Я ничего толком не знал, ослеплённый той жгучей прелестью, которая всё заменят и всё оправдывает и которую, в отличие от души человека, часто доступной нашему обладанию, никак нельзя присвоить, как нельзя к имуществу своему приобщить яркость облаков в ветреный вечер или запах цветка, который тянешь, тянешь до одури напряжёнными ноздрями и никогда не можешь до конца вытянуть из венчика»[5; с.73-74].
Признаки женственности, в том числе и «прелесть», в данном примере сравниваются с цветом облаков и запахом цветка, что представляет собой опосредованное сравнение. На наш взгляд, автор употребляет разговорную лексику, а именно «до одури», и лексический повтор, в своем намерении усилить эмоциональность, экспрессивность текста.
«Он сидел на веранде, попивая гольдвейн (подслащенный виски) в компании удочерённой им - по его словам - сироты, прелестной и дикой ирландской розы, в которой Марина немедля признала судомойку... »[3;с.148].
Стоит отметить, что слова, описывающие признаки женственности, здесь, скорее всего, принадлежат герою, а не Марине, в связи с этим можно сделать вывод, что именно эти качества делают девушку привлекательной для автора метафоры. Представляется, что лексема «роза» находится на дальней периферии поля концепта «женственность», свое мнение мы можем аргументировать выдержкой из энциклопедии «Символы. Знаки. Эмблемы», где автор пишет: «Роза - самый популярный цветочный символ, эмблема весны, красоты и любви. Как символ женственности, физической любви и юности, роза тесно связана с Великой Матерью и её андрогенными божествами» [1; с. 409].
Следующее сравнение более конкретизировано. Внешность героини, точнее, её лицо, профиль, мягкостью очертаний напоминает автору цветок тростника.
«Нос, подбородок, щёки - всё обладало такой мягкостью очертаний (воскрешающей в памяти кипсеки, широкополые шляпы и пугающе дорогих куртизаночек Уиклоу), что слащавый воздыхатель вполне мог вообразить, будто профиль её выкроен в подражание бледному цветку тростника... »[3;с.103].
Мягкость определяется как признак женственности во многих словарях русского языка, а потому считаем, что она может быть расположена на ближней периферии поля исследуемого концепта.
Анализируемый материал включает в себя также немногие примеры сравнений с предметами искусства.
2) Сравнение с артефактами:
Интересно отметить, что и в этом случае сравнение с предметами искусства также сопровождается сравнением с предметами природы. Вероятно, это можно объяснить тем, что в понимании В.В. Набокова женственность практически всегда ассоциируется с красотой природы, не мыслится вне её.
«Камеевый профиль девушки, милые розоватые ноздри, длинная, белая, будто французская лилия, шея, очерк фигуры, и полной, и хрупкой... »[3; с. 54-55].
В данном случае шея сравнивается с лилией, а профиль подобен камеевому, в комплексе с лексемой «милый» эти сравнения служат интенсификаторами женственности героини. Явное противоречие «полный» - «хрупкий» служит художественным приёмом, умело использованным автором для создания образа героини, В.В. Набоков ставит лексему «хрупкий» в позицию ремы, акцентируя на этом внимание читателя.
«Волосы Ады, длинные и прямые, имевшие в тени ровный иссиня-чёрный оттенок, теперь, в самоцветных лучах солнца, обнаружили тона густо-русые, перемежающиеся тёмно-янтарными в прямых прядях, спадавших на её втянутые щёки или грациозно разъятых приподнятым, словно бы вырезанным из слоновой кости плечом» [3; с.138-139].
Сравнивая плечо с предметом искусства, автор упоминает о его грациозности - том качестве, которое, безусловно, сопутствует женственности и входит в ближнюю периферию этого концепта, а богатые оттенки цветовой палитры, использованные при описании волос девушки, говорят о любовании ими, о субъективной авторской оценке, что, в свою очередь, свидетельствует о привлекательности героини.
Пола
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.