ВОПРОСЫ ЯЗЫКОЗНАНИЯ
< 5
2008
© 2008 г. A.M. ПЕВНОВ
ЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ ПУТИ РЕШЕНИЯ ТУНГУСО-МАНЬЧЖУРСКОЙ
ПРОБЛЕМЫ
На основе «привязки» данных исторической фонетики к определенным географическим названиям и названиям деревьев и рыб автор ведет поиск прародины тунгусо-маньчжурских языков.
1.0. Тунгусо-маньчжурская проблема
Решение так называемой тунгусо-маньчжурской проблемы предполагает ответы по крайней мере на два вопроса: где и когда начался процесс, в результате которого ныне существенно различающиеся по культуре и антропологическому типу тунгусо-маньчжурские народы говорят на генетически относительно близких языках?
Очевидно, проблема эта может быть решена на основе комплексного подхода, а именно - использования данных антропологии, археологии, этнографии, а также, разумеется, лингвистики, при этом применение методов сравнительно-исторического языкознания предполагает привлечение сведений естественных наук, таких как ботаника, зоология, география.
Относительно близкое родство тунгусо-маньчжурских языков, казалось бы, несколько облегчает задачу поиска той территории, с которой началось распространение диалектов тунгусо-маньчжурского языка-основы в разных направлениях. Во всяком случае, тунгусо-маньчжурская языковая семья существенно моложе, например, уральской, индоевропейской или афразийской. Тем не менее, тунгусо-маньчжурскую проблему вряд ли можно считать решенной. В работах таких известных специалистов, как Г.М. Василевич, А.П. Окладников, М.Г. Левин, А.П. Деревянко, гипотетическая прародина тунгусов (или шире - тунгусо-маньчжурских народов) постепенно «смещалась» с запада на восток - из Прибайкалья эпохи глазковского неолита в Забайкалье, далее - в Верхнее, а затем и в Среднее Приамурье. При всех различиях этих гипотез общим для них является то, что в них отсутствует опора на лингвистические данные. В предлагаемой вниманию читателей статье предпринимается попытка наметить контуры именно лингвистического решения тунгусо-маньчжурской проблемы.
2.0. Общие сведения о тунгусо-маньчжурских языках
К тунгусо-маньчжурским языкам относятся находящиеся в разной степени под угрозой исчезновения эвенкийский, солонский, эвенский, негидальский, орочский, удэгейский, ульчский, орокский, нанайский и маньчжурский; кроме того, к этой языковой семье принадлежал средневековый чжурчжэньский.
Принципиально важно то, что все тунгусо-маньчжурские языки представлены на Дальнем Востоке (почти от Кореи до самой Чукотки). Разумеется, эвенки и эвены также живут на необъятных просторах Сибири (три небольшие группы эвенков оказались даже на Западно-Сибирской равнине), а сибирские маньчжуры с XVIII века охраняли северо-западные границы Цинской империи в Центральной Азии в Синьцзяне.
Наибольшая концентрация современных тунгусо-маньчжурских языков характерна для территории к востоку от Большого Хингана и к западу от Сихотэ-Алиня. Условным центром этой территории можно считать «середину Среднего Амура» - то место, где на левом берегу этой реки Амурская область граничит с Еврейской автономной областью, а по Амуру проходит их граница с Китаем (с провинцией Хэйлунц-зян). Если считать это место «встречи» разных границ центром круга, имеющего радиус 400 км, то в круге этом окажется половина современных тунгусо-маньчжурских языков: маньчжурский, солонский, эвенкийский, нанайский и удэгейский. Если же увеличить радиус до 700 км, то к этим пяти языкам добавятся негидальский, ульчский и орочский; вне большего круга остаются лишь орокский и эвенский. Кстати, обоим последним языкам свойственно максимальное количество глубоких фонетических изменений, что вполне естественно для языков-мигрантов, оторвавшихся от основной части своих родственников и вступивших в контакт с генетически и типологически чуждым языковым окружением. Существенно, что ареал средневекового чжурчжэнь-ского языка, письменные памятники которого известны с XII века, располагался в южном секторе не только большого круга (радиус 700 км), но и малого (радиус 400 км).
Следует подчеркнуть, что почти все тунгусо-маньчжурские народы в полном составе или частично живут (если говорить о чжурчжэнях, то жили) в бассейне Амура - либо на его притоках, а также на соединяющихся с ним озерах, либо на самих его берегах. Целиком за пределами бассейна Амура в настоящее время живут лишь эвены и ороки.
3.0. Классификация тунгусо-маньчжурских языков
Существуют классификации тунгусо-маньчжурских языков с разным количеством таксономических единиц (2, 3, 4). В.И. Цинциус относит конкретные тунгусо-маньчжурские языки либо к «северной подгруппе» (эвенкийский, эвенский, негидальский, солонский), либо к «южной подгруппе» (маньчжурский, нанайский, ульчский, орокский, удэгейский, орочский), при этом В.И. Цинциус подчеркивает, что «деление тунгусо-маньчжурских языков на северную и южную группы» является «традиционным» [Цинциус 1949: 35]. Сторонниками бинарной классификации были также О.П. Суник [Суник 1959: 333-335] и Г.М. Василевич [Василевич 1960: 44], однако при этом к одной группировке они относили маньчжурский с чжурчжэньским, а к другой - все остальные тунгусо-маньчжурские языки. По мнению И.В. Кормушина, «...фонетические признаки довольно четко разбивают тунгусо-маньчжурские языки на две ветви: северную - эвенкийский, эвенский, солонский, негидальский, орочский, удыхейский, и южную - маньчжурский, нанайский, ульчский, орокский» [Кормушин 1998: 11]. С этим выводом нельзя не согласиться, однако необходимо иметь в виду, что классификация тунгусо-маньчжурских языков по грамматическим признакам дает иные результаты: к одной ветви относятся маньчжурский вместе с близким ему чжурчжэньским, а к другой - все остальные, т.е. нанайский, ульчский, орокский, орочский, удэгейский, негидальский, эвенский, солонский и эвенкийский (это и есть классификация, предложенная О.П. Суником и Г.М. Василевич). На две группы делили тунгусо-маньчжурские языки и раньше (в конце девятнадцатого века и в первой половине двадцатого), однако состав групп был иной: к одной причисляли эвенкийский с эвенским (очевидно, солонский и негидальский считались тогда диалектами эвенкийского), а к другой - все прочие, так что маньчжурский оказывался в одной группе с нанайским и удэгейским. В. А. Аврорин предлагал трехчленную классификацию тунгусо-маньчжурских языков. Она базируется в основном на грамматических особенностях и учитывает их не выборочно, а в комплексе. Приведу цитату: «Изложенное выше мне представляется достаточным, чтобы поставить вопрос о трехчленном делении тунгусо-маньчжурских языков с выделением нанайского, ульчского, орокского, орочского и удэйского языков в самостоятельную группу ("южную"), занимающую промежуточное положение между двумя другими группами и стоящую несколько ближе к "западной" группе, не-
жели к "северной"» [Аврорин 1963: 404]. Поясню, что к «западной» группе В.А. Авро-рин отнес маньчжурский и чжурчжэньский языки, а к «северной» - эвенкийский, неги-дальский, солонский и эвенский. Следует также упомянуть четырехчленную классификацию тунгусо-маньчжурских языков, предложенную Дзиро Икэгами [1ке§аш1 2001: 395]; от классификации В.А. Аврорина она отличается тем, что удэгейский вместе с орочским рассматриваются в качестве самостоятельной таксономической единицы, а не объединяются с нанайским, ульчским и орокским языками.
Любая классификация родственных языков по сути дела является как бы спрессованной, очень упрощенной и схематизированной историей их генетической общности. Что касается тунгусо-маньчжурских языков, то каждая их классификация по-своему верна. Бинарные классификации ориентированы, по-видимому, на относительно ранние этапы истории этой языковой семьи. Трехчленная и четырехчленная классификации отражают, очевидно, результаты более поздних исторических процессов, причем не только дивергенции, но и конвергенции.
В историко-фонетическом отношении наиболее архаичным среди родственных ему языков является нанайский, за ним следуют ульчский, чжурчжэньский и письменный маньчжурский; на противоположном полюсе находятся эвенский, орокский, удэгейский, современные маньчжурские диалекты, а также солонский - все они существенно, но по-разному фонетически отдалились от гипотетического языка-основы, претерпев в рамках тунгусо-маньчжурской языковой семьи максимум звуковых изменений. Если говорить о лексике, то по числу инноваций (главным образом заимствований) опережают своих родственников маньчжурский и чжурчжэньский. «Лидера» в плане лексической архаичности выявить пока не удалось, однако меньше всего слов, заимствованных из нетунгусоманьчжурских языков, по-видимому, в негидальском.
Что касается морфологии, то все современные тунгусо-маньчжурские языки, вероятно, в немалой степени отличаются от гипотетического праязыкового состояния, при этом большая их часть пошла по пути усиления синтетических тенденций, в то время как чжурчжэньский и маньчжурский, наоборот, несколько упростили свою морфологию.
4.0. Праязык, промежуточные праязыки, а также некоторые принципы локализации
«родины языковых предков»1
С лингвистической точки зрения родиной языковых предков должна быть территория, на которой начали формироваться ветви (группы) языковой семьи.
Больше всего шансов выступать в качестве прародины, по-видимому, может быть у территорий, которые являются пограничными в самых разных отношениях: природном, хозяйственно-культурном, антропологическом (имеется в виду физическая антропология) и, наконец, в языковом. Что касается природного аспекта, то речь идет о больших возможностях зарождения языковых семей не на малонаселенных территориях с однообразным ландшафтом (имеются в виду пустыни, степи, бескрайняя тайга, тундра), а на стыке географических зон (например, на границе леса и степи, а также в предгорьях (но не в горах)). Происходившие на сравнительно небольшой, но географически не «монотонной» территории интенсивные этнокультурноязыковые контакты, очевидно, и способствовали образованию языковых семей. Впрочем, это лишь один из путей их образования.
Другой путь формирования группировки родственных языков демонс
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.