ПОЛИТИКА
А.Н.Боровков
Мексика — Россия: эволюция избирательных систем
Сравнительный анализ
В статье рассматривается развитие мексиканской и российской избирательных систем, общее и особенное в соответствующих законодательствах двух стран. Особое внимание уделяется механизмам преодоления практики фальсификации результатов выборов. Отмечается, что некоторые элементы многолетнего электорального опыта Мексики могут быть применены в российской избирательной практике, насчитывающей довольно короткий период.
Ключевые слова: Мексика, Россия, избирательное законодательство, законы о политических партиях, выборы.
Богатый электоральный опыт конституционно-демократических стран свидетельствует о том, что при одних и тех же результатах голосования представительство в законодательных и исполнительных органах власти политических сил или отдельных кандидатов может существенно отличаться в зависимости от избирательной системы, существующей в конкретный момент в конкретной стране*. О том, что характер избирательных систем может коренным образом менять расстановку политических сил писали известные политологи Морис Дюверже, Аренд Лейпхарт, Рейн Таагепе-ра и Мэтью С.Шугарт. В связи с этим избирательная система рассматривалась ими как наиболее подверженная манипуляциям характеристика политической системы, как наиболее подвижная ее составляющая часть1. А Джованни Сарто-ри в работе «Политическое развитие и политическая инженерия» отмечал, что электоральными правилами легче всего манипулировать в политических целях и даже влиять на структуру межпартийной конкуренции2.
Универсальность этих выводов особенно характерна для стран незрелой демократии, находящихся на переходном этапе демократического развития, к коим, среди прочих, и относятся Мексика и Россия. Между Рос-
Анатолий Никитович Боровков — доктор политических наук, главный редактор ежеквартального журнала ИЛА РАН «Iberoamérica» (iberoamerica@ilaran.ru).
* Поскольку среди политологов не существует единого определения избирательной системы, в данной статье под ней подразумевается избирательные законодательства, конституционные положения о выборах и сложившаяся практика.
сией и Мексикой существует много общего в их историческом развитии. Однако при всей внешней схожести происходивших на протяжении ХХ в. событий налицо глубокие отличия их внутреннего содержания. В немалой степени это относится и к эволюции избирательных систем.
МЕКСИКА
Примечательно, что «демократия», «эффективные выборы и непереизбрание президента» фигурировали среди основных лозунгов, мобилизовавших мексиканский народ на революцию 1910—1917 гг., что и было закреплено в Конституции 1917 г. Однако на практике долгое время неизменно претворялся в жизнь лишь один из них — непереизбрание на второй срок. Что касается двух остальных, то они вплоть до конца прошлого столетия оставались предметом напряженной борьбы всех демократических сил страны в условиях формальной демократии и фактического авторитаризма, в основе которого лежала неограниченная власть президента страны — президенциализм. Главным инструментом власти для сохранения своих позиций, в условиях наличия формальных демократических институтов, являлась именно избирательная система. Так, в послереволюционный период вплоть до 1946 г. в Мексике действовал наиболее (по сравнению с последующими) демократичный избирательный закон от 1917 г., допускавший образование и участие в выборах политических партий безотносительно числа ее членов, благодаря чему с 1919 по 1945 г. помимо правительственной Национально-революционной партии (Partido Nacional Revolucionario, PNR) социал-демократической направленности были образованы Мексиканская коммунистическая партия (Partido Comunista Mexicano), синархистская Партия Народная сила (Partido Fuerza Popular, PFP) и правая социал-христианская партия Народное действие (Partido Acción Nacional, PAN). Менять этот закон не было необходимости, поскольку оппозиция не представляла никакой угрозы находящейся у власти «революционной семье», монополизировавшей право на продолжение революционных преобразований путем мирных реформ и, соответственно, пользовавшейся самым высоким рейтингом среди населения страны*.
Такая необходимость возникла в конце 30-х годов, когда вышедший из рядов PNR генерал Хуан Альмасан образовал свою Революционную партию национального объединения (Partido Revolucionario de Unificación Nacional, PRUN) и, выступив кандидатом на президентских выборах 1940 г., создал серьезную угрозу победе правительственного кандидата. Чтобы избежать подобных прецедентов, правящий партийно-правительственный блок поставил перед собой задачу создания контролируемой оппозиции. Поэтому в 1946 г., когда PNR была преобразована в Институционно-революционную партию (Partido Revolucionario Institucional, PRI), за полгода до очередных всеобщих выборов в избирательный закон было внесено изменение, требующее для регистрации политической партии наличия в ее рядах не менее 30 тыс. членов3. Право на организацию и проведение выборов, на предоставление партиям регистрации или отказ в ней закреплялось
* В 1928 г. была лишь внесена поправка, продлевавшая срок президентского правления с четырех до шести лет.
за министерством внутренних дел, которое, руководствуясь политическими целями, временно снижало заградительный барьер до 10 тыс. членов, чтобы допустить к выборам более мелкие, но лояльные партии и создать противовес набиравшим силу PAN и PFP. А когда на всеобщих выборах 1952 г. правительственный кандидат в президенты получил самый низкий после победы революции 1917 г. процент голосов (74,3%), в закон о выборах была внесена новая поправка, повышавшая требование к численному составу партий до 75 тыс. членов4. Столь высокий заградительный барьер привел к тому, что из 178 депутатских мест оппозиция оказалась представленной в 1961 г. только шестью депутатами. (В верхней палате ее вообще никогда не было вплоть до второй половины 80-х годов.)
Чтобы исправить положение и продемонстрировать легитимность режима, в 1963 г. была проведена реформа избирательного законодательства. Согласно ее положениям миноритарным партиям, участвовавшим в выборах, но не получившим ни одного депутатского места или менее 20 мандатов, предоставлялись дополнительные (но не более 25) места, так называемые партийные депутаты, если общее число голосов, поданных за кандидатов каждой из них, превышало заградительный барьер в 2,5%, плюс еще по одному мандату за каждые дополнительные 0,5% полученных голосов5. Это еще не означало введения пропорциональной системы. Выборы, как и прежде, проходили по мажоритарному принципу, т.е. по одномандатным округам. Однако и положение о «партийных депутатах» зачастую нарушалось и зависело от решения властей. Так, на парламентских выборах 1970 г. кандидаты Народной социалистической партии (Partido Popular Socialista, PPS) и PAN не победили ни в одном из одномандатных округов. Однако лояльная PPS, набравшая на выборах 1,3% голосов, получила 10 мест для своих «партийных депутатов», а оппозиционная PAN, завоевавшая 14% голосов, всего лишь 20. Кроме того, практиковалась передача части избыточных голосов, полученных правящей партией, лояльным партиям, так называемым «сателлитам»*, формально считавшимся оппозицией, но всегда голосовавшим за PRI.
Таким образом, начиная с 1946 г., с помощью различных поправок в избирательное законодательство устанавливался контроль над оппозицией, регулировалась степень ее политического веса и расстановка сил в законодательном органе власти, где сложилось доминирующее положение правящей PRI и крайне незначительное (35 из 213) представительство трех других политических партий (PAN, PPS и PARM) на протяжении 24 лет .
1968 год, когда произошел массовый расстрел студентов, выступавших за проведение демократических реформ, стал переломным в плане доверия мексиканского электората к своему правительству и правящей партии, обнажив назревавшие противоречия между формальной демократией и реальным авторитаризмом. Этот год также стал переломным и в плане политических реформ. Если прежде они проводились сверху в целях легитимизации режима, то все последующие реформы, важнейшим объектом которых являлся избирательный кодекс, осуществлялись под давлением оппозиции, национального и зарубежного общественного мнения и конкретно сложившейся социально-экономической ситуации в стране.
* Упомянутая PPS и Подлинная партия мексиканской революции (PARM, Partido Auténtico de la Revolución Mexicana).
Чтобы не упустить контроль над ситуацией, на вооружение была взята тактика превентивных реформ и дозированной демократии, что нашло отражение в конституционных реформах 1971, 1973 и 1977 гг. За этот период были снижены численный порог для регистрации партий — с 75 до 65 тыс. — и заградительный барьер полученных голосов — с 2,5 до 1,5% — для сохранения их регистрации7. Устанавливалась пропорциональная система голосования по многомандатному принципу, с 237 до 400 увеличивалось число депутатских мест и учреждалась Федеральная избирательная комиссия по организации и проведению выборов. Благодаря этим реформам, в период с 1979 г. по 1985 г. наряду с прежними PRI, PAN, PPS и PARM в нижнюю палату конгресса смогли войти еще пять партий, включая коммунистическую8.
Несмотря на значительный прогресс, данные реформы продолжали оставаться по своей сути очередной дозой уступок в целях приспособления политической ситуации к новым условиям и сохранения политической монополии правящей партии. Это признавал и сам автор реформы 1977 г. — министр внутренних дел Хесус Рейес Эролес, заявив, что для укрепления существующей модели государства «необходимо сократить брешь между государством и гражданским обществом, открыть новые каналы для достижения наибольшего консенсуса и легитимности, естественно, не разрушая структуры вертикального контроля, которая зиждется на системе господствующей официальной партии»9.
Кроме того, проведенные реформы не устанавливали механизмов, исключающих повторения многолетней практики фальсификации результатов выборов. По мере усиления госуда
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.