научная статья по теме МИФОПОЭТИКА И ЖАНРОВАЯ ДИНАМИКА РУССКОЙ ПРОЗЫ РУБЕЖА XIX–XX ВЕКОВ Языкознание

Текст научной статьи на тему «МИФОПОЭТИКА И ЖАНРОВАЯ ДИНАМИКА РУССКОЙ ПРОЗЫ РУБЕЖА XIX–XX ВЕКОВ»

ИЗВЕСТИЯ РАИ. СЕРИЯ ЛИТЕРАТУРЫ И ЯЗЫКА, 2008, том 67, № 4, с. 11-31

МИФОПОЭТИКА И ЖАНРОВАЯ ДИНАМИКА РУССКОЙ ПРОЗЫ

РУБЕЖА XIX-XX ВЕКОВ © 2008 г. В. В. Полонский

В статье рассматриваются вопросы, связанные с воздействием мифологизации текста на эволюцию жанровых форм в русской прозе конца XIX- начала XX века. Обозреваются сочинения А. Белого, А. Кондратьева, И. Шмелева, А. Ремизова и др. Особое внимание уделено мифопоэтическим аспектам литературной рецепции наследия Ф. Ницше в России, а также вопросам музыкально-мифологического синкретизма.

The article tackles problems connected with the impact of text mythologizing on genre evolution in Russian prose of the late 19 th and early 20th centuries. Works by Andrey Belyi, Aleksandr Kondratiev, Ivan Shmelev, Alexey Remizov and others are considered. Special attention is paid to mythopoetical aspects of literary reception of Nietzsche in Russia as well as to questions of syncretism of music and myth in fiction.

Гуманитарии, изучающие конец Х1Х-начало XX века, приложили немало усилий, чтобы показать глубокую связь между эпохальным кризисом "традиционных ценностей" и мифологией в качестве нового универсального познавательного инструмента. Инструмента, который объемлет самый широкий спектр значений - от научной дисциплины как части классической филологии и фольклористики до мифопоэтики как языка литературы, искусства и утопических идеологий. Эту взаимозависимость между переживанием опыта провозглашенной Ницше "смерти бога" и архаикоцентризмом культурных интересов эм-блематично выразил М. Хайдеггер: "Обезбожен-ность (Е^бйеги^) есть состояние, при котором невозможно прийти к решению относительно Бога или богов... Образовавшаяся пустота заполняется историческим и психологическим исследованием мифов" [1, Б. 70].

В науке уже стали традиционными рассуждения о том, что на рубеже Х1Х-ХХ веков кризис социальной характерологии классического романа предопределил "пафос мифологизма" - свойственное ему "обнаружение постоянных и вечных принципов, скрытых под обыденной поверхностью и сохраняющихся неизменными при любых исторических изменениях" [2, с. 129], его связь с фрейдистским и юнгианским психоанализом. Все то, что свидетельствует об эмансипации индивидуума от общественного контекста. В результате личность в литературе универсализируется - и это "позволяет ее интерпретировать в терминах символико-мифологических" [2, с. 130].

Исследование мифологизации как одного из центральных устремлений русского модернизма в последние десятилетия превратилось не только в очень востребованный литературоведческий сюжет, но и в предмет бесчисленных квазинаучных

спекуляций, породило множество филологических курьезов. Безмерное расширение сегодня понятия миф (как и соответствующих дериватов: мифологизм, мифопоэтика, мифологема и т.п.) и неуемные попытки его приложить в качестве универсального интерпретационного ключа к самому разнообразному кругу явлений заставляют вспомнить предложенное в свое время Максом Мюллером классическое определение мифа как "болезни языка". Но при этом наполнить его определение не научно-дескриптивным, а, так сказать, метафорическим смыслом: миф, действительно, стал в "мейнстриме" нынешней филологии болезнью, зачастую разрушающей и дискредитирующей сам научный язык.

В наши задачи не входит обсуждение вопроса о научной основательности мифологической критики (Дж. Л. Уэстен, М. Бодкин, Дж. Кэмпбелл, Р. Чейз, Н. Фрай, М. Элиаде и др.) как таковой с ее уязвимой установкой на восприятие мифа в качестве тотальной порождающей структуры по сути всякого художественного творчества. Достаточно констатировать, что такая установка сама по себе порождена гносеологическими рефлексиями рубежа веков. И она вписывается в круг проблем, очень актуальных если и не для всей русской литературы конца Х1Х-начала ХХ века, то по крайней мере для ее наиболее ориентированной на новаторство части - для модернизма. Причем актуальных в том числе и в контексте жанровых вопросов, пусть и понимаемых достаточно широко. Имеется в виду в высшей степени важное для символистской эстетики напряжение между полем искомых/конструируемых универсальных структур и вариантами их реализации в разнообразных художественных формах, которые теперь осознаются как проблемные. При этом напряжение такого рода возникает во мно-

гом именно в связи с кризисом канонической жанровой системы на рубеже веков, что, как мы увидим, приводит к формообразованию с неизбежной проекцией на инвариантный мифологический механизм.

Символистские поиски универсального мифологического инварианта литературных форм были отчасти предопределены логикой развития отечественной историко-культурной мысли второй половины XIX столетия. На рубеже веков интерес русских символистов к этой теме реанимировал вопросы, поставленные еще в 1870 г. А.Н. Веселовским: "[Н]е ограничено ли поэтическое творчество известными определенными формулами, устойчивыми мотивами, которое одно поколение приняло от предыдущего, а это от третьего, которых первообразы мы неизбежно встретим в эпической старине и далее, на степени мифа, в конкретных определениях первобытного слова? Каждая новая поэтическая эпоха не работает ли над исстари завещанными образами, обязательно вращаясь в их границах, позволяя себе лишь новые комбинации старых, и только наполняя их тем новым пониманием жизни, которое собственно и составляет ее прогресс перед прошлым?" [3, с. 51].

Эти размышления ученого служили предпосылкой к осознанию на рубеже столетий возможности (или даже неизбежности) скрытого, имплицитного присутствия архетипических структур в любом художественном высказывании - и, соответственно, готовности выявить подобный глубинный потенциал, задействовать его способность генерировать приемы литературного письма.

Актуализация такой диахронической памяти словесных форм соседствовала в модернизме с попытками комбинаторного структурирования порождающего механизма в плане синхронии. Выстраивание символистами своих сочинений по принципу частных реализаций нескольких базовых метасюжетов (ницшеанский "сверхчеловек", соловьевская софиология и т.п.) логично предопределило характерное для современной науки осмысление их наследия как единого "гипертекста", или "пратекста", что, по замечанию А. Хан-зена-Леве, "вполне соответствует символистскому самопониманию" и «представляет собой весьма интересную аналогию тезису о том, что каждый отдельный мифологический текст является "развертыванием" единого и единственного "мифа"» [4, с. 11]. В раннем младосимволизме (прежде всего в кружке "аргонавтов" [5, с. 137170]), в котором мифогенные токи модернистской эстетики получают наибольшее ускорение, общая укорененность в едином "пратексте" приводит к выработке уже четко очерченного и структурированного мифологического кода. С конкретными художественными, философскими

и прочими высказываниями он соотносится как "язык" с "речью" в знаменитой соссюровской дихатомии. Причем этот язык вполне мифопоэ-тически наделяется не конвенциональным, а онтологическим статусом. Ошибки в его использовании чреваты не просто непониманием, прозаическим сбоем в коммуникации, а трагедиями, преодолевающими границы литературности и выплескивающимися в пространства "жизни" и "духа". Именно об этом свидетельствует в воспоминаниях о своем окружении А. Белый: "Говорили всегда не о том, что в словах, а о том, что - под словом; прочитывая шифры друг друга, мы достигали невероятного понимания <...> Когда не умели прочесть, между нами вставала ужасная путаница, угрожающая катастрофой" [6, с.182].

Применительно к литературе проистекающие отсюда процессы смыслопорождения были емко описаны в программной статье З.Г. Минц как феномен символистского неомифологизма [7, с. 5997]. Предложенный исследователем концепт сочетает точность с многоаспектностью в осмыслении словесного феномена, объемля самые разные его уровни - от лингвостилистики до текстовой "модели мира". Этим обусловлена и эвристическая ценность идей ученого, и их популярность в современном литературоведении - со всеми сопутствующими издержками: растиражи-рованностью и "фетишизацией" сказанного. Отсюда у многих современных филологов - соблазн легких решений и описания под "мифопоэтиче-ским" углом зрения любых явлений модернистской эстетики, недооценка сложности и несходства разных ее составляющих.

Поскольку предметом обозрения в этой статье становятся именно жанровые следствия мифопо-этических поисков в прозе рубежа Х1Х-ХХ веков, большая часть проблем, сопряженных с понятием "неомифологима", окажется вне нашего поля зрения. Равно как за скобки выводятся любые транскрипции мифов и мифологических категорий в художественном тексте, если они не подразумевают хотя бы в какой-то степени перестройки жанра и жанровой системы. Тут, однако, мы сталкиваемся с серьезной методологической сложностью.

Тотальность мифопоэтических структур в модернистской эстетике "серебряного века" обусловлена парадоксальным сочленением в ней "панхронизма" с "атемпоральностью", в результате чего "течение исторического времени прерывается мессианским актом тотального обновления и все предыдущие эпохи предстают в новом идеальном синтезе"; при этом "понятие культурной традиции, доминировавшее в сознании предшествующего столетия, заменяется идеей культурного мифа", а "историческая последовательность уступает место мифологической си-

мультативности" [8, р. 2]. Порождаемый подобным сознанием хронотоп базируется на феномене, который М.М. Бахтин определяет как "вертикальное время": «Временная логика этого вертикального времени - чистая одновременность всего (или "сосуществование всего в вечности"). Все, что на земле разделено временем, в вечности сходится в чистой одновременности существования. Эти рассуждения, эти "раньше" и "позже", выносимые временем, несущественны, их нужно убрать, чтобы понять мир, нужно сопоставить все в одном времени, то есть в разрезе одного момента, нужно видеть весь мир как одновременный. Только в чистой одновременности или, что то же самое, во вневременности может раскрыться истинный смысл того, что было,

Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.

Показать целиком