Славяноведение, № 2
© 2010 г. Б. Н. ФЛОРЯ
МОСКОВСКИЙ ДОГОВОР МЕЖДУ РОССИЕЙ И РЕЧЬЮ ПОСПОЛИТОЙ И ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКИЕ ПЛАНЫ А.Л. ОРДИНА-НАЩОКИНА
Заключение в январе 1667 г. Андрусовского мирного договора означало большие перемены в расстановке сил в восточной части Европы. Договор положил конец многолетней войне между Россией и Речью Посполитой, войне, которая не позволяла обоим государствам направить свои силы на решение стоявших перед ними других проблем, в том числе и внешнеполитических. Кроме того, с заключением договора был сделан важный шаг к соглашению обоих государств для совместной борьбы против угрозы с Юга. В ст. 18 и 19 договора устанавливалось, что в случае нападения войск крымского хана или султана, Россия и Речь Посполитая «общими силами и войски отпор бусурманом [...] давать будут» [1. № 398. С. 665]. Конкретно «о способу общей помочи», как предусматривалось ст. 30 договора, должны были договориться послы, которые приедут для ратификации Андрусовского договора [1. № 398. С. 643].
Эта договоренность была реализована с приездом в Москву осенью 1667 г. «великих» послов Речи Посполитой во главе с С. Беневским и заключением 4 декабря 1667 г. так называемого Московского договора. И ход длительных переговоров, предшествовавших соглашению, и само его содержание подробно рассматривались в научной литературе [2; 3. S. 88-109]. Однако до сих пор остается во многом неясным, какие планы связывали в Москве с заключением этого договора, как рассчитывали использовать его для решения своих внешнеполитических проблем.
В научной литературе можно найти указания на источник, который позволяет пролить свет на эту сторону дела - заметки главы Посольского приказа А.Л. Ор-дина-Нащокина на полях принадлежавшей ему копии Московского договора [2. С. 135; 4. S. 65]. Анализ этих заметок показывает, что А.Л. Ордин-Нащокин рассматривал Московский договор как важное долговременное соглашение. Для закрепления наметившегося сотрудничества он был готов пойти на уступки польско-литовской стороне в решении ряда спорных вопросов [5. С. 168-169]. Заметки позволяют судить и о том, как А.Л. Ордин-Нащокин рассчитывал использовать Московский договор для решения внешнеполитических проблем, прежде всего по отношению к южным соседям - Крымскому ханству и Османской империи.
Первый пункт Московского договора предусматривал, что в случае нападения этих южных соседей царь выставит 5 тыс. конницы и 20 тыс. пехоты, которые
Флоря Борис Николаевич - чл.-корр. РАН, зав. отделом Института славяноведения РАН.
должны будут соединиться с войсками Речи Посполитой между Днепром и Днестром. При этом оба государства обязывались не вести сепаратных переговоров с ханом или султаном. Совместные силы должны были действовать не только против татар и османов, но и против «своевольных людей» - казаков, которых следовало «принудить [...] к послушанию и отлучению от бусурман» [1. №. 420. С. 728-731]. Таким образом, по общему смыслу этой части соглашения русские войска должны были содействовать защите земель Речи Посполитой от нападения татар и османов и подчинению ее властям населения Правобережной Украины, гетман которой, Петр Дорошенко, был союзником крымского хана и вассалом султана. Несомненно, для представителей польско-литовской стороны именно в этом состоял главный смысл заключенного соглашения.
Как справедливо указал Г.А. Санин [2. С. 135], А.Л. Ордин-Нащокин, как показывают его заметки, оценивал тексты соглашения, касавшиеся казаков, иначе и вкладывал в них иное содержание. В тексте соглашения положениям о совместных действиях против казаков предшествовала преамбула, где указывалось, что казакам будут прощены все их враждебные поступки в прошлом, если «казаки украинские противные (т.е. враждебные. - Б.Ф.) за обсылкою обоих великих государей или которого ни есть из них, ту милость и добродеяние благодарно приняв, от бусурман отлучилися и болши с ними совету не имели». Этот текст А.Л. Ордин-Нащокин сопроводил таким комментарием: «Зело сие прехвально, чего прежде поляки слышать не хотели, а ныне, под заступление склонясь, волю казаком дали, кого они захотят к себе принять и в послушании быть» [6. Кн. 105. Л. 633]. Для понимания этого текста важно привести еще одну заметку на полях текста, говорившего о посылке войск на Украину: «На сие разум промыслом быти, а не все кровью приводить и держать» [6. Кн. 105. Л. 634]. Таким образом, глава Посольского приказа вовсе не стремился вести военные действия против казаков Правобережья, а приведенный выше текст Московского договора толковал как выражение согласия польско-литовской стороны на мирное присоединение Правобережной Украины к России, если ее население откажется от союза с «бусурманами».
Правильность такого понимания высказываний политика подтверждается текстом другого документа - его доклада царю. В нем «посольских дел оберегатель» доказывал, что надо вступить в переговоры с казаками Правобережья и при этом «не следует остерегатца поляков, в противности чего бы не показалось мирному утвержению», так как Московским договором «поволено и утвержено, кого они захотят, им дано на волю» [6. Кн. 105. Л. 672]. Употребленные А.Л. Ординым-Нащокиным слова о «мирном утвержении» имели в виду Андрусовский договор, по которому Правобережная Украина признавалась частью Речи Посполитой. Он доказывал царю, что переход Правобережного гетманства под власть России не будет нарушением этого соглашения, так как по Московскому договору польско-литовская сторона якобы согласилась на пересмотр условий, выработанных в Андрусове, в этом важном пункте, если таким путем будет разорван союз Правобережного гетманства с Османской империей и Крымом.
Заметки позволяют также установить, что, по мнению русского канцлера, заставило Речь Посполитую пойти на такую важную уступку. В этой связи обращают на себя внимание слова, что поляки, «под заступление склонясь, волю казакам дали». Их смысл, как представляется, можно раскрыть, рассмотрев еще одну заметку на полях Московского договора: «А тот промысл, как денги, так и рати, в вечной окуп за Украину» [6. Кн. 105. Л. 633-634]. Таким образом, по
убеждению А.Л. Ордина-Нащокина, на переговорах в Москве в обмен за «заступление» - военную и дипломатическую поддержку русского правительства в будущем конфликте с Османской империей и Крымом польско-литовская сторона дала завуалированное согласие на присоединение Правобережной Украины, и эту возможность, по его мнению, следовало непременно использовать.
При заключении Московского договора был поднят вопрос и о решении другой важной внешнеполитической проблемы, стоявшей перед Россией. В своих записках 1660-х годов, адресованных царю, А.Л. Ордин-Нащокин постоянно поднимал вопрос о том, что в союзе с Речью Посполитой можно будет добиться уступок от Швеции, важных, благоприятных для союзников перемен в Балтийском регионе [4. S. 59-61]. Важный шаг в этом направлении был предпринят во время переговоров в Москве. Здесь русская сторона выступила с предложением созвать в июне 1668 г. трехсторонний русско-польско-шведский съезд на территории Курляндии, где были бы выработаны благоприятные условия торговли для подданных всех трех государств. Послы Речи Посполитой обязались довести эти предложения до сведения короля и Речи Посполитой. Эта договоренность была зафиксирована в ст. 8 Московского договора [1. № 420. С. 733-734]. К тексту статьи А.Л. Ордин-Нащокин сделал следующий комментарий: «Сия осмая статья замыкаят в собе великую государственную тайну», а от ее осуществления «великой Росии [...] прибытки неоцененные будут» [6. Кн. 105. Л. 649 об.]. Эта заметка показывает, какое значение придавалось созыву съезда. Руководитель Посольского приказа явно рассчитывал, что на нем благодаря совместному выступлению союзников будет ликвидировано (или значительно смягчено) принудительное посредничество немецких купцов - подданных шведского государства при заключении сделок с русскими и западноевропейскими купцами, т.е. будет сделан важный шаг к благоприятному для России решению «балтийского вопроса».
Важные сведения о планах главы Посольского приказа и первых шагах, направленных на осуществление этих планов, содержит наказ посланникам И.П. Акин-фову и Я. Поздышеву, отправленным в Варшаву в конце декабря 1667 г. добиваться ратификации сеймом Московского договора.
Содержание наказа показывает, как глава Посольского приказа оценивал международную ситуацию в самом конце 1667 г. Хотя Московский договор был прежде всего соглашением о военно-политическом союзе России и Речи Посполитой, направленном против Османской империи и Крыма, содержание наказа говорит о том, что глава Посольского приказа был убежден, что само заключение такого союза заставит Османскую империю и Крым воздержаться от враждебных действий. Не случайно в наказе много места было посвящено тому, каковы должны быть условия мирных соглашений с этими государствами и какими способами следует в дальнейшем обеспечить сохранение мира. Так, в будущий договор с Османской империей следовало бы внести условие, чтобы султан «не вступался» в случае, если христианские государи станут давать отпор нападениям крымских татар [6. 1668 г. № 3. Л. 75]. Оба государства общими усилиями должны добиться того, чтобы прекратились нападения на земли ханства донских и запорожских казаков [6. 1668 г. № 3. Л. 77]. В грамоте Алексея Михайловича, которую посланники должны были вручить королю Яну Казимиру, также говорилось, что благодаря решениям сейма должно установиться «общее остереганье от Запорогов, что тамошние казаки зело неохотны с ханом с ордами в миру быть» [6. 1668 г. № 3. Л. 30].
В наказе, совсем необычно для русских документов такого рода, ярко рисовались картины благоденствия, которое наступит после заключения мира: «Тогда
2 Славяноведение, № 2
33
вместо кровавые войны от торговли богатство и пожитки на обе стороны людем будут, и учнут множитца люди торговые, а не воинские, и то будет меж государ-ствы крепость непорушимая» [6. 1668 г. № 3. Л. 87]. Эта торговля, более выгодная для всех, чем война, изменит и характер отношений К
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.