Мы прозревали рядом с ней
В.Н.Горбунова,
доктор биологических наук
Санкт-Петербургский государственный педиатрический медицинский университет
Раиса Львовна Берг сыграла определяющую роль в моей судьбе и формировании личности. В 1959 г. после окончания школы я поступила на биолого-почвенный факультет Ленинградского государственного университета (ЛГУ), поскольку меня совершенно не интересовали технические достижения человечества, но привлекало все связанное с жизнью, особенно загадочность ее возникновения и место в космическом пространстве. Я попала на отделение биохимии и биофизики, куда отбирали студентов с лучшими баллами, и мы чувствовали себя некой элитой среди биологов и почвоведов. На первом курсе, бродя по факультету, я случайно заглянула на кафедру дарвинизма, расположенную рядом с нашей главной учебной аудиторией. В ту пору эта кафедра мало привлекала студентов, ведь дарвинизм был официальной доктриной и его силовое давление вызывало отторжение у передовой молодежи, к которой я без лишней скромности себя причисляла.
И вдруг на кафедре я столкнулась с Раисой Львовной*. В ней все было необычно — пронизывающий, умный, ироничный, неравнодушный и в то же время доброжелательный взгляд черных как угли глаз, гордая осанка, в которой чувствовалось достоинство и прин-
* Р.Л.Берг с 1957 по 1960 г. была доцентом на кафедре дарвинизма биолого-почвенного факультета ЛГУ, а с 1960 по 1963 г. — старшим научным сотрудником Биологического научно-исследовательского института ЛГУ. — Примеч. ред.
© Горбунова В.Н., 2013
ципиальность уверенного в своей правоте человека, стильная одежда, подчеркивающая неоспоримые женские достоинства. Но самое главное — ее речь. Мы росли в такую эпоху, когда ложь стала нормой жизни, мы впитывали ее с рождения, все владели эзоповским языком, умением читать и понимать между строк. В каждом слове Раисы Львовны была только правда, а смелость ее высказываний поражала. Все как будто прозревали рядом с ней и начинали видеть — а король-то голый. С первого взгляда я попала под очарование Раисы Львовны и тут же получила возможность включиться в совместную работу по оценке частот мутаций в природных популяциях дрозофилы.
Раиса Львовна была талантливым ученым, делавшим великие научные открытия. В биологии в наибольшей степени ее привлекали вопросы эволюции, видообразования, связь между генотипическими особенностями, определяющими поведение отдельных индивидуумов, и социальной структурой популяций. Помню, как Раиса Львовна мечтала о создании экспериментальных моделей «мушиных городов». Но если это не удастся сделать, говорила она, нужно изучать генетику человека, поскольку разные народы и государства — это естественные модели взаимоотношений между генетической и социальной архитектоникой общества. Но планам ее не суждено было сбыться.
Свою докторскую диссертацию Раиса Львовна посвятила корреляционным плеядам — она изучала соотношения между изменчивостью размеров вегетативных и генеративных частей разных видов растений. Готовилась диссертация в период, когда Раиса Львовна, как и многие другие отечественные генетики, не могла работать по специальности и материал собирала на даче, подаренной прави-
Иосиф Бродский. Ленинград. 1963 г.
тельством ее выдающемуся отцу академику Л.С.Бергу. Блестящая защита этой диссертации в Ботаническом институте АН стала одним из примеров бессилия правительственных запретов, которые не в состоянии заставить творческих людей перестать наблюдать и мыслить.
В годы моего студенчества наши контакты не ограничивались совместной работой, во время которой я с наслаждением слушала рассказы Раисы Львовны. После напряженного труда на кафедре, часто продолжавшегося до позднего вечера, мы, прихватив что-нибудь вкусненькое в Елисеевском магазине, ехали к ней домой, где ее ждали две дочери Маша и Лиза (10 и 11 лет) и очень интересные гости, среди которых не было скучных людей. Это могли быть студенты, люди искусства и науки, причем не только биологи, но и математики, физики, гуманитарии. После ужина, быстро приготовленного хозяйкой (а она была гурманом), садились за стол — и начинались разговоры. Запретных тем не было: обсуждали события в стране и мире, научные открытия, поэзию, литературу, искусство (тогда я, например, позна-
комилась с рукописным творчеством Иосифа Бродского). По всем вопросам Раиса Львовна имела вполне компетентное мнение, а ее позиция была бескомпромиссной.
Летом Раиса Львовна взяла меня с собой в экспедицию. Подобные экспедиции она совершала каждый год: убеждала начальство в их необходимости, находила деньги, тщательно планировала маршруты, сама готовила и упаковывала снаряжение, организовывала места проживания и работы, договариваясь при этом с десятками людей по всей стране. Раиса Львовна всюду находила талантливых людей и встречалась с ними. Мне особенно запомнились две встречи. Первая — с монахом в Эчмиадзинском монастыре Армении, который изучал историю армянской архитектуры и делал графические зарисовки древних памятников. Одна из подаренных мне тогда литографий до сих пор висит на стене у меня в доме. Этот монах не говорил по-русски, поскольку его родители в пору турецких погромов эмигрировали в Египет, где он, воспитываясь при монастыре, проникся коммунистическими идеями, вернулся в Советский Союз вскоре после войны и сразу попал в лагерь. Потом я узнала, что уже после нашей поездки в Ереван его повторно репрессировали. Вторая встреча — в Москве с сыном Сергея Есенина и поэтессы Надежды Воль-пин — А.С.Есениным-Вольпи-ном. Математик по образованию, поэт, философ и правозащитник, он на собственном опыте прочувствовал методы борьбы с инакомыслием с помощью «психушек». В 1972 г. Александр Сергеевич был изгнан из страны. Он эмигрировал в США, где работал в лучших университетах и доказал теорему, получившую его имя.
Одним из увлечений Раисы Львовны в ту пору была кибернетика, которая, как и генетика, имела клеймо «продажной дев-
80
ПРИРОДА
2013
ки империализма». В ближайшем окружении Раисы Львовны было много математиков и физиков, она поддерживала дружеские связи с членом-корреспондентом АН А.Д.Александровым, тогда ректором Ленинградского университета. Увлечение математикой передалось и мне, и я решила получить математическое образование. Раиса Львовна не просто поддержала это стремление, но и попросила Александрова подписать мое заявление о переводе на матема-тико-механический факультет, при условии сдачи экзаменов за первый курс обучения. В то время я не могла полностью оценить значение этого поступка Раисы Львовны, которая, находясь в должности ассистента, пошла на прием к ректору университета, специально для того чтобы ходатайствовать о моем переводе. Так я с 3-го курса биофака очутилась на 2-м курсе матмеха.
В 1963 г. Раиса Львовна переехала в Новосибирск — ее пригласили в Академгородок, в Институт цитологии и генетики (ИЦиГ) СО АН СССР, где она ор-
ганизовала лабораторию генетики популяций. Встретились мы с ней только в 1968 г. в лаборатории процессов управления Агрофизического институ-
Дома в Париже. 2002 г.
та (АФИ), в которой я работала после окончания матмеха. Дело в том, что в Новосибирске Раиса Львовна в составе группы из 46 других ученых подписала письмо в поддержку правозащитников. Это письмо было опубликовано в журнале «New York Times» и передано по «Голосу Америки». Дальнейшее пребывание Раисы Львовны в ИЦиГе стало невозможным, и она обратилась ко мне с просьбой о помощи в трудоустройстве. Мне удалось убедить заведующего лаборатории, тогда заместителя директора АФИ, Р.А.Полуэктова в необходимости приема на работу Р.Л.Берг. В этой лаборатории она проработала более двух лет и съездила в очередную экспедицию. Однако бумаги о небла-
гонадежности Берг дошли и до Агрофизического института, и под давлением дирекции она была вынуждена уйти на пенсию. В 1975 г. Раиса Львовна эмигрировала в США, где и прожила последнюю треть жизни. В период перестройки она несколько раз приезжала в Россию с надеждой продолжить свои исследования. Но российская наука переживала тогда не лучшие времена.
Основное научное достижение Берг — открытие неравномерного характера мутабильно-сти, так называемых «вспышек мутабильности», происходящих синхронно в географически разобщенных популяциях дрозофилы. Она считала, что явление это универсальное и должно распро-
страняться на популяции человека. Вместе с ведущими неврологами страны она собрала обширный материал по частотам рождения больных с такими наследственными заболеваниями, как миодистрофия Дюшенна, по-линейропатия Шарко-Мари-Ту-та, и некоторыми другими. Статистическую обработку этих данных Раиса Львовна поручила мне. Несмотря на большие усилия, мне не удалось найти подтверждений выдвинутой Раисой Львовной гипотезы. Она сердилась на меня, связывая это с моей математической некомпетентностью.
Математику я разлюбила и приложила огромные усилия, чтобы вернуться в генетику. Мне посчастливилось работать в тех направлениях, интерес к которым в значительной степени был инициирован Раисой Львовной. Моя кандидатская диссертация посвящена оценке частот возникновения мутаций в созданных Л.З.Кайдановым экспериментальных линиях дрозофилы, отличающихся по некоторым признакам поведения. Потом мне представилась еще более счастливая возможность работать в области генетики человека.
Последняя моя встреча с Раисой Львовной состоялась в 1990 г. в Вашингтоне, куда я приехала на Международную конференцию по муковисцидо-зу. На квартире ее дочери Марии Валентиновны Кирпичниковой (она работала генетиком в Национальном институте здоровья) мы провели спокойный вечер воспоминаний. Скончалась Раиса Львовна в 2006 г. в Париже, куда она приехала по приглашению другой своей дочери — Елизаветы Валентиновны Кирпичниковой, генетика по образованию, активно занимающейся в последние годы литературной деятельностью.
До сих пор считаю Раису Львовну своим учителем и бесконечно благодарна судьбе за встречу с этим самым ярким человеком в моей жизни. ■
sa
ПРИРОДА
2013
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.