Н.П. Муратов. Записки тамбовского губернатора. Сост.
В.В. Канищев, Л.Г. Протасов, Вл.В. Канищев. Тамбов, 2007. 436 с.
«Я мечтал, как о венце своей карьеры, о должности городского судьи в одном из уездных городов средней полосы России и думал, что при моем домике будет сад, яблони, вишняк и немудреная беседка, в которой я после рабочего дня буду пить чай»1. Судьба автора этих строк, Николая Павловича Муратова, распорядилась с ним совсем по-другому. Питомец Училища правоведения, готовый посвятить свою жизнь судебной деятельности, вряд ли догадывался, что после назначения в 1906 г. тамбовским губернатором он станет известным всей стране. Решительные действия, направленные на укрепление авторитета коронной администрации, непримиримая полемика с представителями общественности, сделали его колоритной фигурой той части чиновничества, которая на волне Первой русской революции получила путевку в губернаторство. Многие события жизни и деятельности Муратова отражены в его обширном мемуарном наследии.
Изданный усилиями тамбовских историков фрагмент воспоминаний Н.П. Муратова в основном посвящен его деятельности на посту тамбовского губернатора, хотя и затрагивает канун его назначения, когда тот служил прокурором ярославского окружного суда. Это многоаспектное, чрезвычайно насыщенное широкой совокупностью фактов и событий сочинение. Буквально с первых страниц бросается в глаза интерес автора к персоналиям тамбовского общества. Он подробно анализирует характер, поведение и менталитет местного чиновничества, представителей дворянской корпорации (особенно их предводителей), а также земских деятелей. Составители издания справедливо отметили, что Муравьеву удалось «создать содержательные и яркие характеристики своего окружения, общественно-политических событий» (с. 11).
Трудно найти такую сторону жизни Тамбовской губ. начала ХХ в., которая бы ускользнула от внимательного взгляда мемуариста. Центральное место в воспоминаниях Муратова занимают его непростые, конфликтные, а зачастую и прямо скандальные отношения с местным обществом. Он с методичной подробностью описывает свою полемику с тамбовским дворянством, расставляя акценты на наиболее дискуссионных вопросах. Резкий в высказываниях, принципиальный в поступках, последовательный в действиях, губернатор Муратов был очень сложным, «колючим» оппонентом. Не менее драматично складывались его отношения с судебными органами Тамбов-
ской губ. Большой знаток нравов судебного мира, Муратов компетентно его анализирует, обнажая служебную и личную подоплеку конфликтных ситуаций.
Наряду с этим отдельные главы воспоминаний посвящены отношениям Муратова с духовенством, провинциальной прессой. Мемуарист много внимания уделяет характеристике повседневной жизни тамбовского общества, театру, цирку, а также быту губернаторского дома. Кроме того, он описывает последние дни жизни Л.Н. Толстого, скончавшегося в Тамбовской губ. на станции Астапово. Не разделявший взгляды писателя губернатор принял радикальное решение о недопущении в губернии каких-либо акций по этому поводу.
Муратовские воспоминания полны ярких образов. Губернский предводитель дворянства Н.Н. Чолокаев у него назван «тамбовским Мафусаилом» (с. 53), своего предшественника В.Ф. фон дер Лауница, равнодушного к общественному мнению, Муратов сравнил с Бисмарком (с. 121), а вице-губернатора Тара-сенко-Отрешкова наградил эпитетом «глупый интриган и врун» (с. 204).
Остается лишь пожалеть, что Муратов оказался сдержан на характеристики представителей высшей бюрократии (В.Н. Коковцова, А.Д. Оболенского, А.Г. Булыгина, В.А. Сухомлинова, А.В. Кривошеина и др.), о встречах с которыми он упоминает. Более часто он пишет, пожалуй, лишь о П.А. Столыпине, которого считал своим идейным наставником и которому был обязан своим назначением в Тамбов.
Выход мемуаров Муратова, несомненно, является заметным событием для исследователей истории России начала ХХ в. Однако насколько полно и эффективно они будут введены в научный оборот зависит от качества их подготовки к публикации. В связи с этим уже на первых страницах рецензируемой публикации у читателя возникает ряд вопросов, касающихся структуры издания, приемов передачи текста, а также состава и характера научно-справочного аппарата.
Историческая часть предисловия при издании источников личного происхождения должна содержать цели и задачи издания, историографический анализ литературы по теме, биографию автора и творческую историю публикуемых источников.
Между тем в предисловии к изданию отсутствует историографический анализ. Его заменяет фраза: «Историки очень редко обращались к характеристике Н.П. Муратова как
тамбовского губернатора» (с. 4). Позволим себе не согласиться с этим утверждением. Уж кто, но только не Муратов является забытой фигурой. В известной монографии Ю.Б. Соловьева обстоятельно разобрана его деятельность на посту тамбовского губернатора, начиная с обстоятельств назначения и оканчивая уходом из Тамбова2. Еще тогда был введен в оборот значительный массив рукописи мемуаров Муратова. Обстоятельное исследование его биографии, вышедшее из под пера А.С. Тумановой3, упоминается составителями вскользь, а монография С.В. Куликова4, где сообщается о деятельности Муратова в годы Первой мировой войны, им, по-видимому, незнакома.
Теперь остановимся на заявлении составителей об обстоятельствах написания публикуемых воспоминаний, которые им «известны в незначительной мере» (с. 9). История написания мемуаров Муратова, напротив, вовсе не является тайной. Их рукопись не случайно хранится в фонде Л.М. Клячко в РГАЛИ. Известный журналист Клячко имел постоянную аккредитацию в Государственной думе и Государственном совете и был прекрасно знаком со многими представителями высшей столичной бюрократии. После 1917 г. по его инициативе многие сановники, оставшиеся в России, писали воспоминания о своей жизни и деятельности (в том числе Муратов). В настоящее время эта мемуарная коллекция насчитывает свыше 50 единиц хранения, большинство из которых не опубликовано5.
Составители не поясняют, какой из трех имеющихся вариантов рукописи был взят ими за основу и по какой причине. Объяснение, что «1-й - не совсем полный, с незавершенной правкой, 2-й и 3-й - законченные и идентичные между собой» (с. 11) предусматривает сопоставление этих трех версий, проверку возможных между ними разночтений. Однако работа в этом направлении, видимо, не проводилась.
Оригинал рукописи имеет неисправности, связанные с наличием вставок и зачеркиваний. Однако для составителей «практически все они (неисправности. - А.М.) вполне понятны», а потому, они «решили не делать пояснений по вариантам правки» (с. 12). С таким приемом передачи текста трудно согласиться.
В самом тексте публикаторами без убедительной мотивации сделаны купюры. Читатель, по воле составителей, вынужден довольствоваться лишь страницами, имеющими «отношение к тамбовскому губернатору Н.П. Муратову» (с. 11). В результате такой произвольной выборки читатели лишены возможности познакомиться, например, с мнением Муратова о воспоминаниях С.Ю. Витте,
об убийстве Столыпина, не говоря уже о его службе курским губернатором, членом Совета министра внутренних дел. Чем обусловлен такой избирательный подход к публикации, не объяснено.
При подготовке научно-справочного аппарата составители нарушили его основополагающий принцип: в нем нет единообразия и отсутствуют указания на источники. Комментарии по персоналиям не соизмеримы по объему и подробности, причем сведения о ряде лиц отсутствуют. Во многих случаях составители явно поскупились на комментирование. В результате отдельные свидетельства мемуариста могут быть неверно истолкованы. Например, Муратов исказил обстоятельства того, как в начале 1912 г. он воспрепятствовал выборам моршанским уездным предводителем дворянства К.А. Бенкендорфа, обвиненного в симпатиях к кадетам. Представляя себя отважным защитником самодержавия, он подчеркивает свое равнодушие к указаниям и предупреждениям главы МВД А.А. Макарова относительно опасности конфликта между администрацией и дворянством (с. 368-369, 373 и др.). «В разрешении дворянских вопросов губернатор был вполне самостоятелен и никаким указаниям не обязан был подчиняться», - гордо заявляет Муратов (с. 368). Между тем, в фонде канцелярии Министра внутренних дел в РГИА сохранились документы, свидетельствующие о том, что Муратов старался согласовывать с Макаровым каждый свой шаг6. Эта переписка была в свое время обнаружена Ю.Б. Соловьевым7. В итоге, избранный двумя третями собрания Бенкендорф не был утвержден губернатором. В жалобе министру по этому поводу дворянство утверждало, что относительно принадлежности их избранника к кадетам «никаких убедительных доказательств не предоставлено». И действительно, поддержка кадета тамбовским дворянством, большая часть которого традиционно придерживалась правых взглядов, выглядела странно8. Составители же, доверившись Муратову, посчитали, что «тамбовские дворянские деятели, откровенно фрондируя, поддержали избрание моршанским предводителем кадета» (с. 9). Кстати, именно эта история послужила причиной удаления Муратова из Тамбовской губ.
Некоторые сюжеты текста прокомментированы неверно. Например, фразу «я стал совсем плохим прокурором, .... читавшим лишь II том» (с, 24), составители объясняют тем, что «здесь и далее имеются в виду тома Полного собрания законов Российской империи» (с. 405). Следуя такому комментарию, непонятно, зачем чиновнику начала XX в. был нужен том, включавший законодательство
1676-1688 гг.? Муратов же явно имел в виду II том Свода законов Российской империи «Учреждение губернское». Подобным образом следует понимать и указание на «том IX», знание которого губернским предводителем Чолокаевым отмечал Муратов (с. 54). Последний, конечно, имел в виду не ПСЗ, а соответствующий том СЗ («Свод законов о состоянии людей в государстве»).
Остались без комментариев многие устаревшие и малоупотребительные слова. Например, «головизна» (с. 90), «петиметр» (с. 118), «квашня» (с. 127), «ризотто» (с. 181), «муль» (с. 184), «зоила» (с. 142), «пей
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.