1830)» исследовала С.М. Фалькович в главе V. Опираясь на богатую источни-ковую базу, автор описала настроения, господствовавшие в польском обществе в исследуемый период, представив, прежде всего, выступления легальной оппозиции в сейме, а также деятельность тайных обществ на польских землях (Национальное масонство, Патриотическое общество, а затем Заговор подхорунжих). Она показала действия органов государственной власти при Николае I, направленные на раскрытие польских тайных обществ и выявление их связей с революционными организациями в России.
Глава VI монографии, написанная О.С. Каштановой, озаглавлена «Развитие просвещения и культуры в Королевстве Польском (1815-1830)». Избранная автором тема представлена очень подробно, начиная с конца XVIII в. по 1830 г. Каштанова показала эволюцию отдельных сфер искусства, творческую среду того времени и ее главных представителей, а также польско-российские отношения в области культурного и научного обмена, подтвердив, что Королевству Польскому суждено было стать пресловутым «окном», через которое в Россию шли свежие веяния европейской общественной мысли и культуры.
Восприятие польским и русским обществами друг друга и его изменения на про-
тяжении 15 лет, о которых идет речь, стали предметом заинтересованности Н.М. Филатовой, автора главы VII «Русское общество и Королевство Польское в 1815-1830 гг.». Основываясь на материале многочисленных мемуарных сообщений того времени, автор пришла к выводу, и не без основания, что в итоге эта попытка обоих народов сблизиться оказалась неудачной.
Монография, о которой идет речь, несомненно, представляет собой ценное исследование, приближающее нас к истории Королевства Польского. Комплексный анализ многих аспектов функционирования государства делает этот труд тем более ценным. Учитывая, что это исследование написано по-русски и адресовано, главным образом, российским читателям, хотелось бы надеяться, что оно прояснит для них многие вопросы, и в особенности историю взаимоотношений народов - угнетенного и господствующего. Эта история отягощена многочисленными стереотипными представлениями, требующими опровержения. Не подлежит сомнению, что к этой книге с пользой для себя обратится и не один польский исследователь истории XIX в.
© 2013 г. М. Кулик (Институт истории Польской академии наук)
Славяноведение, № 1
Nabozenství V 19. зШвН. Nejcírkevnëjsí зЫвН, пеЬо оЪёвЫ zrodu сезкеко ateismu? РгаИа, 2010. 328 8.
Религиозность в XIX в. Век церковного могущества или период возникновения чешского атеизма?
Уже в заглавии коллективной монографии чешских ученых сформулирована, пожалуй, наиболее существенная проблема в области изучения духовной жизни Чешских земель XIX в. Церковная реформа Иосифа II, наполеоновские войны и революция 1848 г. внесли существенные коррективы в процедуру католического богослужения в Австрии и создали предпосылки к обретению равноправия между протестантскими церквами, еврейской общиной и католической церковью. Следствием этого стало повышение межконфессиональной мобильности населения, переплетение
идей просвещения и национализма с религиозными представлениями, что к концу XIX в. в Австро-Венгрии трансформировалось в любопытный синтез рационализма, гипертрофированного антиклерикализма и напряженного внутреннего духовного поиска. Посему название книги очерчивает противоречия эпохи, устанавливает экстремумы, между которыми мечется сознание австрийских (и в данном случае чешских) интеллектуалов в поиске баланса между истиной и пользой.
В то же время народные массы оказались на полпути от пышного католического
«барочного» культа, связанного скорее с региональной идентичностью, к идее чешской национальной самобытности. Чешское национальное самосознание в XIX в. стало мощнейшим фактором влияния на духовные поиски; проявлялось в отказе от помпезного обряда и веры в чудеса, в обращении к себе, к духовности, построенной не на церковной, а на гуманистической основе, очищенной от религиозных догматов. Однако избавляясь от внешних признаков религиозности, человек «долгого XIX века» вплотную подошел к атеизму, формально оставаясь в рамках принятой им прежде конфессии.
Авторский коллектив под руководством З. Нешпора тщательнейшим образом исследует религиозную жизнь чехов, богемских немцев и евреев на протяжении всего XIX в., выявляя переломные моменты в восприятии культа, сакрального пространства и самой религиозности разными социальными и национальными группами. Книгу открывает краткая вводная статья, несколькими точными штрихами очерчивающая национальные противоречия в чешских землях и раскрывающая особенности чешского религиозного мировоззрения, которые выразительно проявляются при сравнении с аналогичными процессами в польских землях. Если поляки воспринимали свою принадлежность к католической церкви как базис собственной национальной идентичности, то среди чехов эта идея не прижилась: со второй половины XIX в. особую популярность завоевывает фигура Яна Гуса, ставшего одним из символов чешской самобытности и противостояния привнесенному немцами клерикализму (б. 11). Авторы привлекают внимание читателя и к такому процессу, как уравнение в правах католиков, протестантов и евреев и инкорпорация ранее закрытых социальных групп в единую социальную структуру.
Неоспоримыми преимуществами данной работы являются синтетический подход к подаче материала, внимание к деталям и локальной истории при исследовании таких феноменов, как малые (свободные) протестантские церкви, старокатолическая церковь и православие в Чешских землях. Естественно, наряду с этими темами весьма внушительным выглядит католический блок, в рамках которого М. Гажи и К. Кайзерова сделали успешную попытку разграничить «барочное» католичество и «современный» католицизм, веру и обряд в восприятии народных масс, выявить
влияние мощных идейных течений (просвещение, национализм, рационализм) на самоидентификацию как паствы, так и католических священников. М. Гажи настоятельно рекомендует разделять понятия «католичество» и «католицизм» (в чешском языке «к^оНсМ» и «каоНиБшш») (б. 16). Если первое, по его мнению, определяет религиозно-экзистенциальную составляющую человеческой жизни, то второе используется для обозначения социально-политического движения в Австро-Венгрии во второй половине XIX в., программа которого выстраивалась на базе религиозных норм. Внимание исследователя также привлекают формы народной религиозности, различные шествия, престольные праздники, паломничества и случаи явления святых и Девы Марии, зафиксированные в Чешских землях (б. 66). Однако исследуя «католицизм большинства», автор соглашается с выводом М.Ц. Путны о том, что XIX век для католической церкви - это «дорога в гетто», в котором она оказалась уже в следующем столетии (б. 95).
К. Кайзерова в главе «Римская католическая церковь и немцы в Чешских землях» привлекла обширный фактический материал о немецких теологах и священнослужителях в Богемии и Моравии, указала на преемственность гуманистических идей Б. Больцано. В целом материал, собранный Гажи и Кайзеровой, позволяет поставить под сомнение факт «объединения алтаря и трона» в Австрийской империи (Австро-Венгрии) в XIX в., выявляет жесткие ограничения, вводившиеся австрийским государством по отношению к католической церкви; от этой части книги можно было бы, однако, ожидать большего количества отсылок к Святому престолу, более подробной характеристики отношения Римских пап к событиям в Центральной Европе.
В блоке, посвященном религиозным меньшинствам, З. Нешпор, К. Кайзеро-ва и М. Мацкова углубились в проблему смешения национального самосознания и религиозного восприятия в рамках протестантских церквей, признанных в Австрийской империи Толерантным патентом (1781). Несмотря на малочисленность их последователей, чешские протестантские общины и протестантская риторика сыграли немалую роль в политической жизни Чешских земель второй половины XIX в. (б. 157-159). Среди протестантов нашлись реформисты, стремившиеся приблизить основы вероучения к окружавшей их
действительности, дабы сохранить силу и свежесть слова Евангелия (б. 160-161). Как ни странно, эти усилия привели их последователей на грань отказа от идентичности религиозной в пользу идентичности национальной, и не последнюю роль в этом выборе сыграли идеологические установки чешских немцев, привнесенные из Германии, о том, что протестантизм является немецкой национальной конфессией (б. 143-145). Католическая церковь в XIX в. на подобную сделку с современностью не пошла; ее иерархи, опасаясь развала мощнейшей международной структуры, не рискнули уступить веяниям моды и идеям католической реформы. Вместо того, чтобы дать пищу для размышления интеллектуалам, католическая церковь предпочитала оставаться покровителем народных масс, большинства, которое являлось активным потребителем нарядного барочного обряда и внушающих благоговение готических символов.
Особо стоит отметить главу М. Црговой «Перемены в религиозной жизни евреев»: она дала полноценное представление о процессах, приведших к разрушению традиционной еврейской общины в Австро-Венгрии и в Чешских землях в частности, к появлению таких идейных течений, как еврейский земский патриотизм и гаскала (еврейский вариант просвещения) (б. 189). При этом автор выявила и причины нарастания волны антисемитизма во второй половине XIX в. По ее мнению, тезис о том, что евреи разрушали традиционную католическую религиозность в австрийском государстве второй половины XIX в.,
не лишен истины, однако в основе этого лежит сложный механизм включения в социальную жизнь групп подданных, ранее управлявшихся автономной общиной, а совсем не злонамеренность приверженцев сионизма.
Раздел «Альтернативные формы религиозности», завершающий книгу, вобрал материалы о старокатолической церкви (К. Кайзерова), «свободных» протестантских общинах (З. Нешпор), православии (П. Марек) и антиклерикальном движении в сочетании со спиритизмом (З. Нешпор). В Чешских землях эти течения так и остались маргинальными, но миссионерская деятельность протестантских священнико
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.