Историография, источниковедение, методы исторического исследования
© 2008 г. А. Ю. АНДРЕЕВ*
НАЧАЛО УНИВЕРСИТЕТСКОГО ОБРАЗОВАНИЯ В РОССИИ В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ И ЗАРУБЕЖНОЙ ИСТОРИОГРАФИИ
Историография истории европейского университетского образования сделала на рубеже XX-XXI вв. качественный скачок, связанный с появлением работ, авторы которых изучают высшие учебные заведения не по отдельности, как раньше (обычно в связи с празднованием очередного юбилея), а в совокупности, в масштабах стран, регионов, и даже континентов. Эти работы синтезировали исторические методы исследования с социологическими и культурологическими, и в результате с их помощью были выявлены общие закономерности и этапы формирования европейского университетского пространства, проанализированы различные стороны взаимодействия университетов с обществом и государством, общие черты их внутренней и внешней организации, отражение в судьбе университетов господствующих идей различных эпох, будь то Реформация или Просвещение.
Наиболее крупным и фундаментальным исследованием такого рода явилось многотомное издание «History of the University in Europe» (главный редактор - профессор В. Рюгг, Швейцария). Этот проект был задуман в 1983 г. по решению Постоянной конференции ректоров, президентов и вице-канцлеров европейских университетов (в настоящее время - Европейской ассоциации университетов, EUA) и выполнялся в основном во второй половине 1980-х гг., хотя выход отдельных томов из печати растянулся вплоть до самого недавнего времени1 (что объясняет, почему в этом издании не могли отразиться результаты новых, вышедших за последние 20 лет исследований по истории университетов в России, о которых речь пойдет ниже). Ведущие авторы, участвовавшие в проекте, продолжают публиковать свои работы в трудах Общества по истории университетов и науки (GUW), посвященных изучению отдельных проблем университетской истории: распространению университетских «моделей», финансированию университетов, процедуре академической квалификации и др.2
К числу выводов этого направления исследований относится, во-первых, уточнение определения университетов как «высших учебных заведений, основанных или признанных в качестве университетов или академий равного им уровня властями той территории, где они находятся, а также выдающих дипломы, получающие признание со стороны церковных или гражданских властей» (а не только в самом университете)3. Таких университетов и академий в Европе Нового времени (между 1500 и 1800 гг.) насчитывалось свыше 180, но необходимость более точного определения их статуса возникла в связи с постепенной дифференциацией образования: если в Средние века любое образование выше начального уровня было сосредоточено в университетах, и они же были основными центрами научной деятельности, то в Новое время среднее образование отделилось от высшего: появляются лицеи, коллегии, гимназии и другие школы среднего уровня, не претендующие на университетский статус, кроме того, научный
* Андреев Андрей Юрьевич, доктор исторических наук, доцеит Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова.
процесс сосредотачивается в ученых обществах, не ведущих учебную деятельность -так называемых академиях наук, которые также необходимо отличать от университетов.
Во-вторых, процесс основания университетов в разных странах Европы представлен как распространение, «экспансия» определенных образцов высшего образования4. Эти образцы при некоторых вариациях укладываются в 3 базовых университетских «модели», соответствующие трем эпохам истории европейских университетов - до-классической, классической и постклассической5. На период Средних веков и Нового времени приходятся первые две из них. Доклассическая эпоха охватывает период с XII по XVIII в., когда университеты по всей Европе представляли собой одинаковые по форме средневековые корпорации, обладавшие рядом прав и привилегий, дарованных им верховной властью (светской и церковной)6. Среди этих прав - наличие собственного корпоративного суда (так называемая академическая свобода, освобождающая членов университетов от любой иной юрисдикции), обладание земельной собственностью, за счет которой происходит финансирование университета. В классическую эпоху, наступающую около 1800 г., значительная часть «доклассических» университетов исчезает вместе с крушением в Европе «старого режима», а оставшиеся переживают трансформацию и становятся государственными учреждениями. «Академическая свобода» при этом приобретает новый смысл, превращаясь в императивные принципы свободы преподавания и обучения в университете, который вновь становится главным центром научных исследований (нем. РогесЬи^зишусгаШО. В то же время элементы «докласси-ческого» устройства университетов сохранялись и в более позднюю эпоху, и из их комбинации в разных странах рождались так называемые национальные системы университетского образования7. Справедливым было и обратное: уже в XVIII в. на общем фоне упадка «доклассических» университетов появлялись попытки их «модернизации» (наиболее успешно - в немецких землях), которая заключалась в том, что государство брало на себя опеку над университетской корпорацией и добивалось от нее повышения уровня преподавания ради подготовки будущих государственных служащих, которых обучали «полезным» для государства знаниям (так называемых утилитарный подход к высшему образованию).
Как упоминалось выше, общая картина, построенная европейскими историками, до сих пор не имела почти никакой связи с современной историографией российских университетов. К сожалению, зачастую и сами отечественные историки игнорировали при изучении этой темы сравнительные подходы: в России еще в начале XX в. возникла традиция, согласно которой история отечественных университетов оказалась жестко привязана к истории общественной жизни и внутренней политики России с ее «прогрессивными» или «реакционными» периодами и фактически исключена из контекста истории европейских университетов, приобретя изолированный, «самодостаточный» характер8. На современном этапе очевидна необходимость ее преодоления, и поэтому важно проанализировать, насколько результаты отечественных историков можно сопоставить с общими выводами европейской историографии.
В этой связи вопрос о начале университетского образования в России особенно интересен и актуален. В отечественной историографии он сравнительно недавно приобрел остроту из-за своеобразного «спора о первородстве» между Московским и Петербургским университетами8. Не касаясь существа спора, следует заметить, что обе позиции сходятся в том, что университет в России появился только в XVIII в., в эпоху Просвещения. Соответственно, рассматриваемые историками концепции российского университета XVIII в. вполне сопоставимы с идеями, на которых основывалась «модернизация» университетов в Европе. Действительно, и абсолютно утилитарный подход к высшему образованию, который демонстрируют проекты Петра I, и более широкий облик задуманного И.И. Шуваловым Московского университета, ориентированного на образовательные потребности дворянства, имели общую цель - подготовку государственных служащих, передачу знаний и навыков для удовлетворения нужд государства. С этой точки зрения университет в России появился сразу же в своем «модернизирован-
ном» виде, а если так, то наша страна была единственной европейской державой, в которой этап «доклассического» университета отсутствовал.
Вместе с тем, исследования ряда отечественных историков позволяют сформировать и иную точку зрения. Их внимание все больше привлекают Киевская и Московская духовные академии, существовавшие в составе Российского государства с рубежа ХУП-ХУШ в. Тому, как видится статус и значение этих академий в современной историографии, и посвящена основная часть данной статьи.
Стереотип, до сих пор встречающийся в справочниках и учебных курсах (но отнюдь не в большинстве исследований), состоит в том, что с момента основания упомянутые академии являлись церковными училищами, представляя собой хотя и высшее, но «узкоспециальное учебное заведение, готовившее кадры для распространения и защиты догматов православия»10, и соответственно, не имели прямого отношения к распространению университетского образования в России. Опровержением этого мнения служат результаты исследований как дореволюционной, так и советской и постсоветской историографии, в которых было показано, что Киевская и Московская духовные академии на протяжении первых десятилетий своей истории являлись всесословными высшими учебными заведениями, выпускники которых поступали на государственную службу, причем собственно духовную карьеру выбирало подавляющее меньшинство студентов11. Таким образом, речь идет не о специальных, а об общеобразовательных высших училищах, которые можно и нужно сопоставлять с университетами, что и происходит в современной историографии.
Данный вывод можно подкрепить и выводами зарубежной историографии: в «до-классическую» эпоху истории университетов бессмысленно разводить по разные стороны «церковное высшее учебное заведение» и университет - ведь все без исключения европейские университеты зарождаются с участием Церкви и получают привилегии от папы Римского, а в эпоху Реформации, выходя из католической юрисдикции, продолжают находиться под преобладающим влиянием той или Церкви (лютеранской, кальвинистской)12. Тенденции к обмирщению университетов принадлежат ко времени их «модернизации» в эпоху Просвещения, но вытекающее из них противопоставление светского и духовного высшего образования никак не может переноситься на предшествующий период.
Важный новый шаг был сделан современной отечественной историографией с выделением «восточнославянских академий» как отдельного явления, характеризующего ранний период высшего образования в Восточной Европе. В статье Л.И. Сазоновой Киевская и Московская духовные академии были поставлены в общий ряд с другими высшими школами, которые действовали на восточнославянских землях Речи Поспо-литой в ХУ1-ХУ11 в., причем была показана и взаимосвязь их возникновения с европейской академическо
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.