Дискуссии и обсуждения
© 2008 г. В. В. ФОМИН*
НАРОД И ВЛАСТЬ В ЭПОХУ ФОРМИРОВАНИЯ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ У ВОСТОЧНЫХ СЛАВЯН**
В историографии на одну из сложнейших проблем - проблему возникновения государственности у восточных славян - существует весьма упрощенный взгляд, порожденный предшествующим развитием науки. В дореволюционную эпоху в этом процессе было принято абсолютизировать роль варягов (варяжской руси), т.е. роль внешнего фактора. И у истоков такого подхода стояли представители шведской донаучной историографии XVII в., которые, обслуживая великодержавные замыслы своих правителей, стремившихся к господству в Восточной Прибалтике и северо-западных пределах России (на что прямо была нацелена «Великая восточная программа» 1580 г. короля Юхана III, в реализации которой ни он, ни его преемники не жалели ни сил, ни средств1, энергично проводили мысль, что варяги - участники важнейших событий в русской истории IX-X вв. и основатели династии Рюриковичей - это шведы. Об этом говорили в трудах, выходивших в Швеции и Германии на шведском, немецком, латинском языках, П. Петрей (1614-1615, 1620 гг.)2, Ю. Видекинди (1671, 1672 гг.)3, О. Верелий (1672 г.), О. Рудбек (1689, 1698 гг.)4. Шведская природа варягов утверждалась в диссертациях Р. Штрауха и Э. Рунштейна, защищенных соответственно в 1639 и 1675 гг. в Дерптском и Лундском университетах5. В 1734 г. А. Скарин издал в Або диссертацию, специально посвященную обоснованию норманства варягов6. При этом и он, и его предшественники за основу своих рассуждений брали сфальсифицированную шведскими политиками, желавшими любой ценой удержать захваченные в годы Смуты русские земли (прежде всего Новгород), речь новгородских послов, произнесенную 28 августа 1613 г. в Выборге, в которой те якобы сказали, что «новгородцы по летописям могут доказать, что был у них великий князь из Швеции по имени Рюрик»7.
Мысль о шведской (скандинавской) природе варягов пала в Швеции на весьма благодатную почву, ибо шведы давно были убеждены в исключительности собственной роли в истории человечества. В связи с чем они с огромным увлечением и размахом занимались мифологизацией своего прошлого, постоянно украшая ее все новыми и новыми легендами, к чему их толкало и знакомство с творениями авторов древности (например, готский историк VI в. Иордан сравнивал Скандинавию с «мастерской, [изготовляющей] племена», или «утробой, [порождающей] племена», и выводил готов от сына Иафета Магога8). Так, в «Прозаической хронике», составленной в 50-х гг. XV в., «фантастически возвеличивается», подчеркивается в литературе, история Швеции от всемирного потопа до времени создания хроники. В «ультрапатриотической», как отмечается в науке, «Истории всех готских и шведских королей» упсальского архиепископа Ю. Магнуса, изданной в Риме в 1554 г. и оказавшей на шведскую историографию последующих полутора столетий наибольшее влияние, Швеция представлена матерью-прародительницей многих народов, а Магог уже зачислен не только в праотцы, но и в первые короли готов. В генеалогических таблицах Э.Е. Тегеля (ум. 1636 г.) этот же
* Фомин Вячеслав Васильевич, доктор исторических наук, профессор Липецкого государственного педагогического университета, ведущий научный сотрудник Института российской истории РАН.
** Статья выходит в авторской редакции.
библейский персонаж также выступает в качестве «праотца» и первого шведского и готского короля. В 1675-1698 гг. О. Рудбек в трехтомной «АНапйса» не только отождествил древнюю Швецию с Атлантидой Платона9, но и отвел ей центральное место в древнегреческой и древнерусской истории. Как предельно точно охарактеризовал в 1802 г. знаменитый немецкий историк А.Л. Шлецер такой сверхнаивно-романтический взгляд шведов на свое прошлое, в XVII в. «в Швеции почти помешались на том, чтобы распространять глупые выдумки, доказывающие глубокую древность сего государства и покрывающие его мнимою славою, что называлось любовию к отечеству»10.
Посылка, что варяги - это шведы, в первой половине XVIII в. была принята частью немецких историков, и в 1732-1733 и 1735 гг. Г.Ф. Миллер и Г.З. Байер, работавшие в Петербургской Академии наук, ознакомили с ней научную общественность России11. И принята она ими была потому, что, как заметил недавно А.Г. Кузьмин, рассматривая методологические основы воззрений немецких исследователей XVIII в. на историю Руси, «немецкая ученость» вместо сколько-нибудь обоснованной теории брала за основу наивный германоцентризм, через призму которого рассматривались и все явления истории славян и руси»12. Этот «наивный германоцентризм», дополнительно подпитываемый изучением истории норманских завоеваний, был во много крат усилен в 1748 г. французским просветителем Ш. Монтескье. «Я не знаю, - говорил он в сочинении "О духе законов", не скрывая скептического отношения к Рудбеку, но по сути следуя за ним, -указал ли пресловутый Рудбек, столь восхвалявший в своей Атлантике Скандинавию, на то великое преимущество, которое ставит народы, населяющие эту страну, выше всех народов в мире: именно на то, что они были источником свободы Европы, т.е. им мы обязаны почти всей той свободой, которой пользуются в настоящее время люди. Гот Иордан назвал север Европы фабрикой человеческого рода. Я бы скорее назвал его фабрикой орудий, которыми сокрушают выкованные на юге цепи. Здесь образуются те мощные народы, которые выступают из своей страны для того, чтобы уничтожить тиранов и рабов и заявить людям, что поскольку природа создала их равными, то разум может побудить их стать зависимыми только ради их собственного благополучия»13.
Слова Монтескье, стремительно разлетевшиеся по Европе, еще больше вдохновили шведских историков. Как эхом отзывался им в 1740-1750-х гг. О. Далин в написанной по прямому заказу официальных властей многотомной «Истории шведского государства», вскоре переизданной в Германии: «Мы, как шведы, должны благодарить творца за преимущество пред многими другими, которого нам не единый народ оспоривать не может». И в свете чего повествующий, что с приходом норманнов в Восточную Европу «как бы новый мир восприял в России свое начало, и в истории сего царства является новый свет», что русское - «Гольмгардское» - государство «состояло под верховным начальством шведской (здесь и далее курсив автора. - В.Ф.) державы», а «варяги и скандинавы всегда были, так сказать, подпорами российскому государству», и что только нашествие монголов разорвало пуповину, связывающую Русь со Швецией. Верный взгляду на чуть ли не мессианскую роль предков в мировой истории, Далин был твердо убежден в том, что они под именем «варягов» находились на службе византийских императоров уже со времени Константина Великого14. И подобного рода, по определению Шлецера, «глупые выдумки» самым естественным образом привели шведа Ю. Тунманна в 1774 г. к выводу, ставшему ключевым постулатом норманской теории, что русское государство создали скандинавы15.
Мифотворчество типа Рудбека и Далина в области ранней русской истории вызвало резкое неприятие даже со стороны тех, кого принято считать классиками норманизма. Так, в 1761 и 1773 гг. Г.Ф. Миллер указал, что Далин был неправ, употребив «в свою пользу епоху варяжскую, дабы тем блистательнее учинить шведскую историю» и что его заключения зиждутся «на одних только вымыслах». А.Л. Шлецер, ведя в 1802 г. речь о «смешных глупостях» писавших о России иностранцев, в качестве примера привел «Далинов роман о Голмгордском (здесь и далее курсив автора. - В.Ф.) царстве», в котором начальная история Руси «переделана на выворот». В 1816 г. Н.М. Карамзин
резко говорил «о всех нелепостях ученого Далина», о его склонности «к баснословию»16. Подвергли они критике и те приемы, благодаря которым шведские историки XVII в. так легко обращали русские древности в скандинавские. О. Рудбек, иронизировал Миллер, «умел тотчас сделать» из Ладоги «Алдогу», после чего и «Аллдейгаборг». Шлецер, касаясь характера их этимологических изысканий и в первую очередь Рудбе-ка, заметил, что «сходство в именах, страсть к словопроизводству - две плодовитейшие матери догадок, систем и глупостей». Рудбек своими словопроизводствами, основанными «на одном только внешнем сходстве звуков», возбуждал, отмечал С.М. Соловьев, «отвращение и смех в ученых»17.
Но, отвергая эти нелепости, которые в шведской историографии получили наименование «рудбекианизм», ставшее символом самых беспредельных околонаучных фантазий, и которые послужили строительными лесами норманизму, специалисты нисколько не сомневались в состоятельности последнего и развивали вывод Ю. Тунман-на, проросший именно на их почве. А.Л. Шлецер в «Несторе», вышедшем в Геттингене в 1802-1809 гг., преподнося данный вывод как истину (шведы «основали русскую державу; в этом никто не сомневается»), демонстрировал его непоколебимость посредством нескольких тезисов, также априорных по свой сути (причем два первых были сформулированы им в 1764 г., т.е. тогда, когда он еще решал непростую для себя дилемму: либо продолжить заниматься библейскими древностями, которыми увлекся в Геттингенском университете, либо обратиться к далекому прошлому Руси, к которому начал проявлять интерес с момента своего прибытия в Петербург в 1761 г.). Во-первых, как убеждал Шлецер, русская нация «обязана благодарности чужеземцам, которым с древних времен одолжена своим облагорожением»18, во-вторых, «без древней шведской истории... в русской истории делать нечего» (ибо последняя тесно связана «с североскандинавской»19. В-третьих, что германцам было предназначено сеять «первые семена просвещения» в Европе, в-четвертых, что в Восточной Европе до прихода скандинавов «все было покрыто мраком» и что там люди жили «без правления... подобно зверям и птицам, которые наполняли их леса», «жили рассеянно... без всякого сношения между собою», были «малочисленны и полудики», и «кто знает, сколь долго пробыли бы они еще в этом состоянии, в этой блаженной для получеловека бесчувственности, ежели не были возбуждены (курсив автора. - В.Ф.)» скандинавами, распространившими в их землях «человечество»20. Такую интерпретаци
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.