ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ И СОВРЕМЕННОСТЬ
2013 ■ № 1
Т.Б. КОВАЛЬ
"Национализация" религии
(Размышления об Испании и России)
Автор обращается к вопросу о соотношении религиозного и национального самосознания, а именно, к тем случаям, когда происходит их отождествление. В центре внимания автора -испанский опыт 1930-х гг., когда формировались идейные конструкции так называемого национал-католицизма, который, обосновывая особую духовную миссию нации, исходил из ее якобы врожденного неприятия демократии. На протяжении нескольких последующих десятилетий национал-католицизм играл роль официальной идеологии франкистского режима. В статье сопоставляется испанский опыт с ситуацией в современной России, где, по мнению автора, прослеживается тенденция "национализации" религии, ее политизация и идеологизация.
Ключевые слова: религия, нация, Церковь, католицизм, национал-католицизм, "испани-дад", духовная миссия, имперские амбиции, авторитаризм, православие, доктрина о "культурной канонической территории", "русский мир", идеологизация религии.
The author addresses the question of the relationship between religious and national identity, in particular to those cases where there is their identification. The author focuses on the Spanish experience of 1930-s, when formed the ideological construction of the so-called national-Catholicism was formed, justifying special spiritual mission of the nation, based on its alleged inherent rejection of democracy. Over the next few decades, the National Catholicism played the role of the official ideology of the Franco regime. The article compares the Spanish experience with the situation in today's Russia, where, according to the author, there is a tendency for "nationalization" of religion, its politicization and indoctrination.
Keywords: religion, nation, church, Catholicism, National Catholicism, "Hispanidad" spiritual mission, imperial ambitions, authoritarianism, orthodoxy, the doctrine of "cultural canonical territory", "Russian world", indoctrination of religion.
В последние годы в русской православной мысли - как церковной, так и светской - появился ряд доктрин, идеологем и концепций, так или иначе затрагивающих проблему соотношения национального с религиозным. Некоторые из них отражают официальную точку зрения Русской православной церкви (РПЦ). Другие представляют, пользуясь церковным языком, "частные богословские мнения". Некоторые вообще далеко отстоят от церковного учения и святоотеческого наследия, будучи политическими конструкциями, наполненными религиозной риторикой. Пытаясь разобраться в этом многообразии, я невольно пришла к мысли о том, что некоторые из этих концепций напоминают созданные в Испании 1930-х гг. теории, ставшие основой так называемого национал-католицизма. На протяжении многих десятилетий он играл роль официальной идеологии франкистского режима и, как и следует из его названия, отличался яркой религиозной окраской. Все это подтолкнуло меня к размышлениям о соотношении национального и религиозного, которыми я и хочу поделиться.
Коваль Татьяна Борисовна - доктор исторических наук, профессор факультета мировой экономики и мировой политики Национального исследовательского университета - Высшей школы экономики.
Конечно, тема эта требует крайней деликатности, ведь она затрагивает самые сокровенные душевные струны, связанные с религиозной верой и национальным чувством. Но и пройти мимо столь, как мне представляется, важной для современной России темы, тоже не хотелось бы.
Но можно ли вообще сравнивать связанные с православием современные российские концепции с возникшими в Испании на католической почве, причем давно, в совершенно других условиях и политическом контексте? И если уж рискнуть сделать это, то как именно сравнивать? Если руководствоваться принципом историзма, то сначала нужно рассмотреть испанский опыт, а если начать с наиболее важного, - то, разумеется, российские реалии. Можно, конечно, и просто "постатейно", одну за другой исследовать похожести и текстуальные совпадения. Изберем все-таки исторический подход, поскольку он позволяет трезво оценить накопленный опыт и распознать суть новых тенденций.
Что меня особенно настораживает, так это то, что при всей разнице исторических и политических условий, в том и в другом случае в политических целях используется религиозная фразеология, выдающая себя за христианскую истину, а национализм выдает себя за патриотизм. При этом разжигается враждебность к инакомыслящим и инаковерующим, к демократам и либералам, культивируется ностальгия по былому имперскому величию, особым образом трактуется прошлое и создается некий идеальный образ сурового и непримиримого к врагам веры полумонаха-полувоина - "настоящего испанца" или, соответственно, "настоящего русского". А потом уже этот образ используется для доказательства тождества этнического и религиозного ("быть испанцем - это значит быть католиком", "быть русским - значит быть православным"). Кроме того, обосновывается не только особая духовность нации, но и ее почти врожденная склонность к авторитарным, а не демократическим формам правления. Само собой разумеющимся считается и контроль Церкви в союзе со светской властью над духовным и моральным климатом в обществе.
Испанцам, конечно, легче. Для них национал-католицизм остался в прошлом. Они по праву гордятся тем, что смогли мирно и последовательно перейти к демократии. Теперь демократические права и свободы составляют "фундаментальную основу" политического бытия и, как считают 87% граждан страны, ни при каких условиях не могут быть пересмотрены1. При этом подавляющее большинство из них продолжают считать себя католиками и глубоко верующими людьми. Их вера и политические взгляды гармонично сочетаются друг с другом: со времен Второго Ватиканского Собора (1962-1965) в социальном учении католической Церкви демократия признается лучшей из существующих форм правления. Кстати, испанские епископы, руководствуясь решениями Собора, в свое время активно включились в борьбу за демократизацию франкистского режима. Поэтому сейчас, выступая с критикой властей, испанские церковные иерархи постоянно напоминают о заслугах Церкви в борьбе с авторитаризмом и о своей приверженности демократии. Это, конечно, не означает ее идеализацию2.
В современной России, судя по всему, развивается тенденция "национализации" религии, ее политизация и идеологизация. Как справедливо отмечает один из крупнейших религиоведов А. Красиков, с середины 1990-х гг. "официальный курс РПЦ не переставал эволюционировать в сторону отмежевания от демократии, отождествления свободы со вседозволенностью, претензий на особые привилегии для православия" [Красиков, 2007а, с. 179; 2007б]. Уже тогда оформилась и фундаменталистская тенденция, сторонники которой считали, что "Демократия в аду, а на небе - Царство".
1 См. (http://www.cis.es/cis/opencms/-Archivos/Marginales/2760_2779/ 2778Ze277800.html; http://www.cis. es/cis/ export/sites/default/-Archivos/Marginales/2400_2419/Es2401mar.pdf).
2 По мнению испанских епископов, из демократии часто делают идола, что ведет к моральному релятивизму и одобрению неприемлемых с точки зрения христианской этики норм. Проблемы демократического правления рассматривались на конференциях испанских епископов в 1980-1990 гг. Кроме того, о необходимости гражданской активности католиков и укреплении гражданского общества говорилось в ряде документов 2000-х гг.
Показательно, что и в важнейших официальных церковных документах, прежде всего в "Основах социальной концепции Русской Православной Церкви" (ОСК), принятых Архиерейским собором в 2000 г., хотя и упоминалось о "непредпочтительности для Церкви какого-либо государственного строя", демократия признавалась низшей формой правления по сравнению с более высокой - монархией, в которой власть является "богоданной". Было бы желательно, - считает Церковь, - чтобы общество дозрело до такой степени духовного возрождения, когда эта "религиозно более высокая форма государственного устроения станет естественной" (ОСК, III, 7). То есть речь шла не о такого рода монархии, которая, как в современной Испании, вполне сочетается с развитой демократической системой, а о чем-то другом, может быть, напоминающем традиционное для России самодержавие. Нельзя не отметить и особый подход к правам человека, во многом отличающийся от западного3.
Мне-то кажется, что взятая сама по себе национализация христианства имеет две стороны. Светлой стороной она обращена к высшим ценностям и идеалам, так нация ищет свое место, свою миссию в истории человечества, свое духовное призвание и предназначение. Национализируя, "присваивая" Христа, она устанавливает с Ним особенно близкую, родственную, кровную связь, чувствуя Его своим "сородичем". Не случайно поэтому у разных народов изображения Спасителя и Богородицы приобретают соответствующие антропологические черты. Народы Африки изображают их черными, с характерными для негроидной расы особенностями, в Латинской Америке часто проступают индейские черты, у азиатских народов - монголоидные. Многие простые люди, как в России, так и в других странах как бы нехотя признают, что Иисус был евреем, в глубине же души продолжают считать Его своим - русским, испанцем, итальянцем, немцем и т.д. И они по-своему правы, потому что Он и есть "свой" для всех и для каждого.
Однако в подобном отождествлении национального и религиозного, всегда таится возможность затемнить эти высокие и лучшие чувства самопревозношением, национальной не гордостью, а гордыней, уверенностью в своей исключительности и особой близости к Богу, дающей право поучать другие народы или навязывать им свою волю. Именно так и случилось в испанском национал-католицизме, судьба которого может оказаться весьма поучительной для современной России.
Испанский опыт
Испания, казалось бы, столь далекая для России и так отличающаяся от нее по своим этнокультурному облику, исторической судьбе, политическим устремлениям, дает вместе с тем примеры удивительного сходства с нею в некоторых очень важных вещах. Как справедливо отмечал
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.