СТАТЬИ И МАТЕРИАЛЫ
ЭО, 2015 г., № 2 © П. Лозовюк
НЕЧЕШСКИЕ БОГЕМЦЫ КАК ТЕОРЕТИКИ ЭТНИЧНОСТИ И НАЦИОНАЛИЗМА
Ключевые слова: этничность, национализм, чешские земли, Э.К. Френ-цис, Э. Геллнер, В. Кун, К.В. Дойч, Г. Кон, Е. Лемберг, К.В. Мюллер, Г.Р. Шроубек, Ф. Зайбт.
В статье на примере творчества некоторых ученых - уроженцев чешских земель (историков, философов, социологов, этнографов, литературоведов) демонстрируется вклад центральноевропейских интеллектуалов в становление теории национализма и этничности. Одни, находясь в эмиграции, способствовали расцвету гуманитарных наук в англосаксонских странах, другие активно участвовали в научной жизни Центральной Европы. Автор задается вопросом о том, почему для нечешских богемцев темы, связанные с этнической, национальной, языковой и культурной принадлежностью, были столь важны, что у них возникла потребность вычленить их из сферы повседневности и превратить в предмет пристального анализа.
Проблематика межэтнических отношений и конфликтов, а также связанных с ними общественных явлений, уже несколько десятилетий относится к числу наиболее востребованных областей различных общественных дисциплин. Рефлексия этнической проблематики на метауровне, изначально опиравшаяся на различные теоретические обоснования, впоследствии привела к формулированию некоего "канона" общепринятых взглядов и методологических установок. После Второй мировой войны в общественных науках стали доминировать интерпретационные модели, исходившие из англосаксонской культурной и научной среды. Однако первоначально сформулированный на английском языке и в настоящее время преобладающий подход к изучению этнической проблематики испытал прямое или опосредованное влияние иной интеллектуальной традиции. Цель предлагаемого исследования состоит в том, чтобы на примере творчества некоторых ученых - уроженцев чешских земель1 хотя бы частично показать вклад центральноевропейской интеллектуальной среды2 в становление теории национализма и этничности.
Сфера профессиональных интересов авторов, о которых пойдет речь, варьировала от истории, философии либо социологии до этнографии и литературоведения. Некоторых из них можно считать представителями "большой диаспоры"3 централь-ноевропейских мыслителей, которая, начиная с 1930-х гг., в огромной степени способствовала расцвету гуманитарных наук в англосаксонских странах. Другие активно участвовали в научной жизни Центральной Европы - либо на своей первой родине (в Чехословакии), либо на новой родине, которой стала для них Федеративная Республика Германия.
Петр Лозовюк (Petr Lozoviuk) - заведующий кафедрой антропологии Философского факультета Западно-чешского университета (Пльзень, Чехия); e-mail: lozoviuk@ksa.zcu.cz
*
*
*
Что общего у Эмериха К. Френциса, Эрнеста Геллнера, Карла В. Дойча, Ганса Кона или Евгена Лемберга помимо того, что все они стали признанными международными авторитетами в области теории национализма? Моя аргументация будет опираться на тезис о том, что всех этих ученых объединяли отнюдь не только общие профессиональные интересы, но и то, что всех их можно отнести к "чешским" авторам. Здесь необходимо отметить, что "чешскими" данные ученые были не в этническом, а исключительно в земском смысле, который можно передать немецким прилагательным "богемский" (böhmisch). Второй язык4 этих земель - чешский - не располагает адекватным и простым способом обозначения данного отношения, нечешского в этническом смысле, но, тем не менее, ориентированного на чешскую среду; для его выражения придется прибегнуть к весьма сложным описательным конструкциям. Все это представляется крайне важным не только для жизненных судеб представленных авторов, но и с точки зрения форм и эволюции межэтнических взаимодействий на их родине5.
Чешский язык не был ни родным, ни рабочим языком вышеупомянутых авторов, хотя есть основания полагать, что все они очень хорошо им владели. Однако мысли свои они формулировали по-немецки, позднее волею судеб у некоторых из них средством выражения стал английский язык. Впрочем, за многими идеями, выраженными на этих языках, нужно видеть общий интеллектуальный контекст и социокультурный опыт, хотя многое из сказанного зазвучало с помощью иной терминологии и с точки зрения иных этносоциальных контекстов. Данный общий духовный фон дополняет тот факт, что указанные авторы были хорошо знакомы с работами друг друга, часто цитировали друг друга, в некоторых случаях были друзьями6 и, как минимум, уважали друг друга в качестве коллег.
У всех этих ученых была тяжелая судьба, лишившая их родины, которую они по разным причинам и в силу различных обстоятельств вынуждены были покинуть. Однако с Чехией или чешскими землями они сохраняли тесную эмоциональную связь. В известном смысле родина являлась для них источником творческого вдохновения. Ганс Кон в одной из своих наиболее известных работ признает:
Человеку присуща естественная склонность с любовью относиться к тому месту, где он родился, или же к месту, где он провел свое детство, к его окрестностям, его климату, к силуэтам его гор и долин, рек и деревьев [...] Мы все подчинены этой огромной мощи привычки. И когда нас в более позднем возрасте привлекает незнакомое и всяческие изменения, счастье состоит в возвращении и в обретении внутреннего успокоения при взгляде на то, что мы так близко знаем (Kohn 1962: 11).
Особое отношение к месту рождения можно, судя по всему, считать некой антропологической константой, несущей в себе сильный эмоциональный заряд. Темой для более глубокого анализа оно становится в тех случаях, когда в этот интимный и хорошо знакомый мир вторгается перманентное присутствие чего-то иного. По моему мнению, подобный интенсивный опыт осознания неочевидности собственной коллективной идентификации, вытекающий из чувства принадлежности к хотя и терпимому, но все-таки далеко не любимому меньшинству, побудил данных авторов к более глубоким раздумиям над идентитарной ситуацией как таковой7. Своего рода личной платой за эту способность к рефлексии было осознание того, что им не дано принадлежать к какой-либо группе - будь то народ, религиозная общность, социальный слой или политическая группировка - с тем наивным сознанием, которое является предпосылкой национализма, конфессиональной либо партийной ограниченности, как об этом удачно выразился в своих мемуарах Евген Лемберг (Lemberg 1986: 144).
У всех авторов можно констатировать явный профессиональный интерес к "чешской ситуации"8 и одновременно стремление к ее обобщению путем расширительной трактовки. Проблемы национализма и этничности они рассматривали с точки зрения чешской специфики и условий, распространяя их на центральноевропейские и восточноевропейские реалии. В некоторых случаях подобные сравнения отталкивались от примеров, взятых из весьма отдаленных частей света. Сравнительный анализ различных форм и этапов развития исследуемых феноменов зачастую приводил к формулированию не только оригинальных мыслей, но и теорий обобщающего характера. Одновременно их труды отличаются методологической отстраненностью от изучаемого региона, поскольку наши авторы и были, и не были частью данного контекста: они принадлежали к нему самим фактом рождения и местом пребывания, но не принадлежали к нему в силу своего этнического происхождения и более поздних этапов своей биографии9. Вероятно, именно здесь нужно искать ответ на вопрос о том, почему для них темы, связанные с этнической, национальной, языковой и культурной принадлежностью, были столь важны, что у них возникла потребность вычленить их из сферы повседневности и превратить в предмет пристального анализа на метауровне.
К биографическим детерминантам научной деятельности упомянутых авторов относится и опыт пребывания в изгнании. Он потребовал "переобучения", которое было лишь предпосылкой продолжения уже начатой ими академической карьеры. Даже те из них, которые лишь пересекли западную границу Чехии, оказались в послевоенной Германии в роли изгнанников по этническому признаку и не были встречены с распростертыми объятиями. Местные научные работники воспринимали их как нежелательных конкурентов. Характерен пример Е. Лемберга, который после возвращения из американского плена должен был поначалу зарабатывать на жизнь подсобным рабочим в баварском селе (Pohl 2004: 48).
Ученые, о которых пойдет речь, принадлежат к разным идейным течениям и к разным поколениям. Понятно и различие между авторами, непосредственно испытавшими на себе последствия "катастрофы" в чешско-немецких отношениях в 1938-1948 гг. (Seibt 1980: 16-30) и теми, кто эмигрировал раньше. Судя по всему, первая ситуация стимулировала повышенный интерес к специфическим проблемам чешско-немецкого сосуществования и к общим проблемам теории этноса, вторая - ориентировала на более широкий сравнительный анализ в международном контексте; при этом "чешская ситуация" фигурировала лишь как один из многих, хотя и часто упоминаемых примеров.
Уже в 1920-е (Г. Кон) и в 1930-е гг. (Е. Лемберг, В. Кун) некоторые авторы пришли к мысли о том, что сосуществование разных этносов в одном пространстве ведет к возникновению специфических общественных процессов, обнаруживающих наличие парадигматических признаков. Теоретическая рефлексия национализма как исторически обусловленного социального феномена, выходящего за границы реалий той или иной группы или области, неизбежно вела к необходимости сравнительного подхода. Вместе с тем, сравнительный анализ национальных движений логически означал их релятивизацию или демонтаж их универсалистских идеологических установок, ценностных канонов и псевдорелигиозных мифов. Научную деятельность Кона, Дойча, Френциса, Геллнера и обеих Лембергов можно интерпретировать как поиск ответа на вопросы,
связанные с межэтнической враждой, которую они испытали на своей родине.
* * *
Вальтер Кун (Walter Kuhn, 1903-1984), ведущий специалист межвоенного периода в области немецких этнических анклавов10, сам был уроженцем одного из таких анклавов в восточной части австрийской Силезии11 с центром в местечке Билско12. Когда данная час
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.