ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ И СОВРЕМЕННОСТЬ
2009 • < 3
A.B. ЛУБСКИЙ
Неоклассическая модель исторического исследования в культурно-эпистемологическом контексте начала XXI века
Историк "вычитывает" из текста всегда более того, на что текст его уполномочивает.
Л.П. Карсавин
В рефлексирующем историческом сознании уже существуют образы классической и неклассической историографии [Вжосек, 1995; Кузеванов, 1996; Ионов, 2004; Аникеев, 2005]. Значительная литература посвящена распространению постмодернистских идей в исторической науке [Анкерсмит, 1996; Кравцов, 2000; Рюзен, 2001]. Что касается неоклассической модели исторического исследования, то она еще не стала предметом научного дискурса, а между тем выделение этой модели обусловлено логикой развития когнитивных практик в историческом познании. Если вначале возникла классическая модель исторического исследования, затем сформировалась его неклассическая модель, то в соответствии с логикой развития следующая стадия - неоклассическая модель как синтез всех предшествующих когнитивных практик в историческом познании.
Культурно-эпистемологический контекст
Неоклассическая модель исторического исследования - порождение культуры неоглобализма, в рамках которой сложилась новая концепция мироцелостности. Основу этой концепции составляют теории "культурного плюрализма" и те теории глобализации, которые постулируют позитивную связь между процессом глобализации и культурной разнородностью мира. В культуре "неоглобализма" глобальное целое выглядит как противоречивое, конфликтное и альтернативное образование, а динамика глобальной общности предстает как результат наложения и столкновения множества различных траекторий или ансамбль траекторий. В рамках культуры неоглобализма сформулированы и определенные принципы познания этого целого, имеющие преимущественно методологический характер, совокупность которых получила название нового универсализма.
Методология нового универсализма предполагает видение глобального целого как образования, в котором процессы глобализации и локализации разворачиваются одновременно и взаимонеобходимо, где глобальное формирует локальное и наоборот.
Лубский Анатолий Владимирович — доктор философских наук, профессор Южного федерального университета (Ростов-на-Дону).
Такая интерпретация методологии нового универсализма выражает сущность глобальной логики, интегрирующей локальное разнообразие [Чешков, 1999, с. 93-102].
Культура "неоглобализма", базирующаяся на методологии нового универсализма, характеризуется, с одной стороны, активизацией дихотомического стиля мышления, а с другой - стремлением к синтезу разных "оппозиций": глобального и локального, универсального и уникального, гомогенного и гетерогенного, социоцентристского и антропоцентристского, социологистского и номиналистского.
Неоклассическая модель исторического исследования формируется в условиях когнитивной ситуации, сложившейся в исторической науке на рубеже XX-XXI вв. Ранее на протяжении XIX-первой половины XX в. историческая наука занимала ведущие позиции в социально-гуманитарном познании. Ее важнейшей функцией было производство достоверных знаний о прошлом как историческом опыте и формирование на этой основе исторического сознания как способа приобщения к исторической традиции. При этом историки гордились своей объективностью, не особенно сознавая свои предрассудки.
Во второй половине XX в. в историческом познании появилось много новых когнитивных практик: 1) феноменология и неклассическая герменевтика, предложившие теории понимания и интерпретации; 2) "лингвистический поворот", в рамках которого теория познания была заменена теорией значения; 3) постмодернизм, объявивший стремление к истине атрибутом мифологического сознания и предложивший когнитивную практику интертекстуальности и деконструктивизма. В результате наступил, как полагают некоторые исследователи, затяжной эпистемологический кризис, "поставивший под сомнение саму веру в неизменность и доступность прошлого, скомпрометировавший возможности исторического постижения и подорвавший нашу способность определять себя во времени" [Harlan, 1989, р. 881].
Историческая наука оказалась на распутье: одни соблазняют ее прелестями постмодернистской вседозволенности; другие зовут вернуться к Геродоту; третьи требуют достоверности и точности; четвертые предлагают выработать новые стандарты научной деятельности. Историческое познание превратилось в "ярмарку идей", когнитивное поле многообразных мнений и интертекстуальных "языковых игр", в результате которых историческая реальность растворяется во множестве теоретических конструктов и ценностных концептов, смысловых миров и метафорических значений.
В настоящее время в исторической науке сложилась особая когнитивная ситуация, которая характеризуется мультипарадигмальностью исторического познания и переходом от монистической интерпретации исторической реальности к плюралистической. Отчетливо проявились два подхода: представители одного из них обнаруживают стремление к сохранению методологических традиций объективистского характера, представители другого - все активнее используют методологические идеи субъективистской эпистемологии. Сторонники первого подхода, испытывая сильное влияние классического методологического "наследия", обеспокоены в первую очередь поиском методологии, позволяющей получать полную и достоверную информацию о прошлом и закономерностях его развития. Сторонников второго подхода волнует утрата "человека в истории", и поэтому развитие исторической науки они связывают с утверждением в ней неклассической, "понимающей" методологии и "парадигмы ценностей".
В последней трети XX в. в исторической науке определенное распространение получили эпистемологические идеи постмодернизма. Это было обусловлено тем, что первоначально он воспринимался некоторыми историками как интеллектуальное течение с явно выраженной гуманитарной направленностью, отказавшееся от жесткого сциентизма позитивистской теории познания. Таким образом постмодернизм стал отождествляться с антропологическим походом в исторической науке. Только в 90-х гг. прошлого века появились работы, в которых постмодернизм начал рассматриваться в русле преодоления модернистских норм мышления и связываться со стратегиями постструктурализма и деконструктивизма, отказом от субъектно-объектной дихотомии. Однако такая трактовка постмодернизма обесценивала практически все профес-
сиональные навыки, которыми гордились ученые, поэтому их реакция на распространение постмодернистских идей в исторической науке в целом стала более чем сдержанной.
В условиях парадигмальной конкуренции развернулась борьба между рассудочно-социологическими и экзистенциально-антропологическими теориями исторического познания. Рассудочно-социологические теории, пытаясь придать истории статус "строгой науки", стремятся элиминировать субъект исторического познания и представить субъектно-объектные отношения в нем через все более жесткие абстракции. Экзистенциально-антропологические теории, наоборот, стремятся не только сохранить субъект исторического познания, но и представить его в теории познания как целостность, в единстве мышления, чувствования и деятельности [Микешина, 2002, с. 49-51].
В рамках рассудочно-социологической эпистемологии господствует принцип монистической интерпретации исторической реальности. Исследователи, придерживающиеся этого принципа, признают возможность получения такого исторического знания, которое бы полностью соответствовало изучаемой исторической реальности, обеспечивая тем самым однозначность содержания объективно-истинного знания. Это порождает оптимизм относительно построения единственно верной исторической теории, доводы которой окончательны и бесспорны.
Принцип монистической интерпретации исторической реальности предполагает, что только одна из конкурирующих теорий обязательно должна быть истинной, а остальные ложными. В связи с этим ученые, исповедующие данный принцип, всегда претендуют на монопольное обладание научной истиной. При монистической интерпретации исторической реальности, как правило, абсолютизируются возможности какого-то одного способа ее интерпретации, тогда как все другие считаются ограниченными или ложными.
Надо отметить, что возможности различных монистических интерпретаций исторической реальности достаточно велики, ибо с их помощью были достигнуты довольно значительные успехи в историческом познании. Однако в его ходе неизбежно возникают когнитивные ситуации, порождающие проблему методологического выбора. В рамках монистического подхода возможность такого выбора отсутствует, ибо в качестве научного признается только один - универсальный - способ интерпретации исторической реальности. Ученые-монисты всегда рискуют остаться в рамках частичной интерпретации, поскольку каждая из монистических интерпретаций исторической реальности рассматривает только определенный ее срез. Тем самым исследователи-монисты фактически отказываются принимать во внимание те исторические факты, которые в рамках их теоретических построений оказываются несущественными. Однако, абсолютизируя когнитивные возможности своих частичных интерпретаций, они стремятся выдать их за единственно возможные теоретические реконструкции исторической реальности.
В рамках экзистенциально-антропологической эпистемологии доминирует принцип плюралистической интерпретации исторической реальности. Согласно ему, историческая реальность может мыслиться в многочисленных вариантах, каждому из которых соответствует свой собственный "наблюдатель" (в широком смысле - научное сознание определенного сообщества) [Гуц, 2000, с. 25].
Методологический смысл принципа плюралистической интерпретации исторической реальности состоит в том, что в конкретной когнитивной ситуации применяется специфический, ориентированный на решение определенного класса исследовательских задач, способ ее изучения. Поэтому в ходе исторического исследования ученый, учитывая специфику его предмета и характер познавательных задач, сознательно выбирает те способы их решения, которые должны дать, по его
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.