ЛИТЕРАТУРА Богданов A.B. Между стеной и бездной // Андреев Л.Н. Собр. соч.: B 6 т. - М., 1990. - Т. I.
Богатырева Н. Д. Экзистенциальный контекст пьесы Леонида Андреева «Черные маски» Ц Вестник Вятского государственного гуманитарного университета. - 2009. - Т. 1. - № 1.
Макарсков Н.А. Леонид Андреев и становление русского модернизма Ц Вестник Нижегородского университета им.
Н. И. Лобачевского. Серия: Филология. -2003. - № I.
Татару Л.В. Композиционный ритм и когнитивная логика нарративного текста Ц Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена. - 2008. - № 75.
Федосова Т.В. Основные принципы философии постмодернизма и их воплощение в художественном тексте Ц Мир науки, культуры, образования. - 2010. - № 3.
Чуваков В. Комментарии Ц Андреев Л.Н. Собр. соч.: В 6 т. - М., 1990. - Т. I.
ЗАГАДКИ ТЕКСТА
А.Т. ГРЯЗНОВА
Москва
Неявные смыслы «транспортного кода» в поэзии В. Ходасевича
Двух совместившихся миров Мне полюбился отпечаток...
В. Ходасевич
На материале поэзии В.Ф. Ходасевича в статье исследуется проблема формирования неявных смыслов у слов, входящих в состав лексико-семантического поля «транспорт». В фокусе внимания автора находятся лексемы трамвай, автомобиль и аэроплан, неявная символическая семантика которых формируется под влиянием взаимодействия экстралингвистических факторов и языковых элементов поэтики различных литературных стилей.
Ключевые слова: культурно-языковой код; лексико-семантическое поле «транспорт»; художественная картина мира; язык поэзии В.Ф. Ходасевича.
Прежде чем перейти к лингвопоэти-ческому анализу феномена, который мы условно назвали «транспортным кодом» в поэзии В.Ф. Ходасевича (18861939), уточним объем этого понятия, в основу которого положен термин «культурный код», впервые использованный Клотером Рапаем в книге «Культурный код. Как мы живем, что покупаем и почему» [Рапай 2008]. Культурный код понимается как система знаков (символов), смыслов (и их комбинаций), заклю-
Грязнова Анна Тихоновна, кандидат филол. наук, доцент МПГУ. E-mail: anchen2003@mail.ru
ченных в любом предмете материальной и духовной деятельности человека, и правил, при помощи которых информация может быть закодирована для передачи, обработки, хранения и запоминания или декодирована компетентным носителем данной культуры с целью ее интерпретации. По мнению культурологов, коды бывают трех разновидностей: дописьменный (традиционный), письменный (книжный) и экранный (он находится на этапе формирования). Как следствие, один и тот же элемент национального кода может объединять значения, актуальные для разных систем кодировки. Так, например,
слово голубь, являющееся элементом зоонимического культурно-языкового кода, приобретает в русском языке, с одной стороны, неявные значения кротости, чистоты, невинности {кроткий, чистый, невинный и т.п., как голубь), символизирует Святого Духа, Благую Весть {это отражено в фоновой семантике слова), а также миролюбие, что обусловлено влиянием христианского письменного кода; с другой - связано с семантикой игры, забавы, безделья {ср. фразеологизм гонять голубей), что обусловлено влиянием до-письменного кода. В немецкой лингвистической культуре лексема die Taube {голубь /голубка) связана с концептами «лень» {ср. немецкую легенду о жареных голубях, которые сами летят в рот лентяю в стране с молочными реками и кисельными берегами), «кротость» {sanft wie eine Taube - 'кроток как голубь / голубка'), «причуда» {Tauben im Kopf haben -букв. 'иметь в голове голубей', т.е. быть с причудами, со странностями). В английском культурно-языковом коде лексема pigeon вербализует концепт «наивность» {см. значения 'простак', 'шляпа', 'простофиля'). Таким образом, важным свойством элементов культурно-языкового кода является их связь с элементами понятийного кода [Толстая 2007: 23-32], которые в тексте, в том числе художественном, принимают вид лингвоконцептов.
Создание перечня культурных кодов -задача чрезвычайно сложная и на сегодняшний день не решенная. Так, существует комплекс наименований, которые регулярно встречаются в исследованиях, посвященных вопросам культурно-языкового кода. К их числу принадлежат антропоморфный / телесный код; предметный / вещевой / фетишный код; растительный / вегетативный код; зооморфный / анималистический; анимический код и некоторые другие. «Кажется, никто не пытался сколько-нибудь систематически обозреть их состав, количество и соотношение, не говоря уже о дедуктивном исчислении, которое могло бы претендовать на полноту. Попытки делались лишь для некоторых фрагментов» [Байбурин, Левинтон 1998: 247]. Такая неопределенность приводит к терминологической
расплывчатости: в лингвокультурологи-ческих работах встречаются обозначения, которые производят впечатление синонимов. В качестве примера авторы статьи ссылаются на обозначения предметный и вещевой коды. В то же время в рассматриваемой терминосистеме существуют лакуны: некоторые коды, представленные значительным числом единиц и активно функционирующие в дискурсах различных типов, не имеют специальных обозначений, хотя существует довольно большое число литературоведческих исследований схожей тематики. К числу таких феноменов принадлежит, как ни странно, транспортный код.
Наша статья посвящена характеристике неявных смыслов, закрепленных за элементами культурно-языкового транспортного кода в поэзии В. Ходасевича. Анализ позволит более объективно взглянуть на процесс формирования этого кода в литературе Серебряного века.
Транспортный код как элемент русской языковой картины мира переживает в этот период радикальные изменения: под влиянием технического прогресса прежние средства передвижения (тройки, кареты, конки) вытесняются новыми, технически более совершенными. Как результат, устаревшие элементы транспортного кода с развитой системой неявных смыслов заменяются новыми номинациями, у которых фоновые смыслы пока еще не выкристаллизовались.
На изменение структуры и семантики транспортного кода активно влияет литература Серебряного века, представители которой видят в элементах этого лексико-семантического поля новые поэтические ресурсы. Наиболее часто в художественных произведениях этого периода встречаются лексемы трамвай и автомобиль.
Лексема трамвай представлена в рассказах Е. Замятина «Трамвай» (1916), «Дракон» (1918); стихотворениях Н. Гумилева «Заблудившийся трамвай» (1919); романе М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» (завершен в 1940); произведениях В. Ходасевича «В заботах каждого дня» (1917), «По бульварам» (1918), «Призраки» (1918), «Берлинское» (1923).
Гипероним автомобиль и замещающие его гипонимы можно встретить в стихотворениях И. Северянина «Фиолетовый транс» (1911), О. Мандельштама «Дворцовая площадь» (1915), В. Брюсова «Зов автомобиля» (1917), рассказе А. Грина «Серый автомобиль» (1925), в произведениях В. Ходасевича «Автомобиль» (1921), «На тускнеющие шпили...» (1921), «Из окна» (1921), «Раскинул под собой перину» (1923).
Лексема аэроплан не упоминается, но подразумевается в стихотворениях З. Гиппиус «2ерр'1т III» (1909) (серо-белеющий летун; туманные винты, сверкающее ребро, острие), А. Блока «Комета» (1910) (стада стальных стрекоз, треск винта), «В неуверенном, зыбком полете» (1910) (мертвые крылья, стальная птица, винт), «Авиатор» (1910) (лопасти, винты, двигатель, пропеллер, зверь с умолкшими винтами, машина, рычаг), В. Брюсова «Первым авиаторам» (1908) (пламенная медь, крылья корабля), В. Ходасевича «Авиатору» (1914). И такая табуи-рованность представляется значимой, поскольку носит системный характер.
Таким образом, создается система гомогенных обозначений, что, по мнению С.М. Толстой, является одним из важнейших условий формирования любого кода. Корпус перечисленных текстов позволяет утверждать, что в первой трети ХХ в. русскими писателями создается не только художественный «словарь» наименований транспортных средств, но и транспортный код, в состав которого, помимо упомянутых, входят лексемы авто / мотор / кабриолет, крылья; трамвай, стекла, искры; винт, крылья, руль, двигатель, пропеллер, машина и др. Наиболее часто элементы транспортного кода выступают вербализа-торами следующих концептов: трамвай -быт, несчастный случай, апокалипсис; автомобиль - транс, прогресс / цивилизация, миф / неомиф, демонизм / четвертое измерение; аэроплан - мечта, богоборчество, т.е. участвуют в формировании лин-гвоконцептуальных кодов.
Заметим, что В. Ходасевич, активно участвуя в этом процессе, предлагает собственную интерпретацию образов,
встречающихся в произведениях современников. В лирике Ходасевича элементы транспортного кода последовательно используются с 1914 по 1923 г. Их немного: это крылья, руль, трамвай, автомобиль, крыло.
Процесс модификации транспортного кода в поэзии В. Ходасевича осложнялся влиянием экранного кода, определяющего направление и характер изменений в рассматриваемой группе. Под его воздействием поэт изображает транспортные средства с опорой на динамическую визуализацию, что становится для поэтики Ходасевича организующим принципом:
Бредем в молчании суровом. Сырая ночь, пустая мгла. И вдруг - с каким певучим зовом -Автомобиль из-за угла. Он черным лаком отливает, Сияя гранями стекла, Он в сумрак ночи простирает Два белых ангельских крыла. И стали здания похожи На праздничные стены зал, И близко возле нас прохожий Сквозь эти крылья пробежал.
(«Автомобиль»).
Сцена, представленная в последней строфе, полна фантасмагорических «спецэффектов», заимствованных из репертуара кинематографа. Таким образом, единицы транспортного кода создают в стихотворениях Ходасевича фантастический фон, который, становясь элементом сюжета, выдвигается затем на первый план. Для этого автор прибегает к целому ряду приемов: локальное использование лексемы, называющей транспортное средство, сначала воспринимается как простая дань современности, однако в процессе знакомства с текстом читатель обнаруживает множественные смысловые связи с элементами групп «мифология / неомифология», «религия», «пространство / иная реальность» «время / вечность». Как следствие, во
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.