языка, связанного также с магической властью слов; сама процедура также сакрализуется (только мэтры счетов имеют право считать), не говоря уже о символической ценности цифр в Средние века.
Этот политический символизм становится ключом к разгадке интенций создания одного регистра, хранящегося в Национальном архиве под шифром КК889. Исходя из его сложной структуры, многослойного содержания и роскошных миниатюр автор пересматривает прежнюю датировку - не конец XV - начало XVI в., а середина XV в. - и доказывает, что создан он был в обстоятельствах воссоединения органов управления после королевской схизмы 1418-1436 гг. и в атмосфере кардинальной реорганизации администрации - служителями Палаты счетов с целью возвеличить свои функции, особенно в соперничестве с Парламентом, доказав, что это такая же суверенная курия и верховная судебная палата, к тому же монопольная хранительница домена, заботящаяся об общем благе королевства.
Подводя итоги беглому анализу книги О. Маттеони, хотелось бы отметить, что она отражает наиболее характерные черты современной французской медиевистики в области политической истории, как в плане тематики исследования, так и в плане методологических подходов, когда историк призван учитывать самые различные аспекты сложных явлений и с этой целью использовать весь имеющийся арсенал исследовательских методик. Вместе с тем эта многогранность не «нанизывается» на какой бы то ни было четкий стержень «объяснительных концепций», что определяет равно плюсы и минусы такого рода исследований.
С.К. Цатурова
НОБИЛИТЕТ В ИСТОРИИ СТАРОЙ ЕВРОПЫ /
Под ред. С.Е. Фёдорова, А.Ю. Прокопьева.
СПб.: Издательский Дом СПбГУ, 2010. 364 с.
Выход в свет сборника статей, посвященных истории европейского нобилитета, представляет собой заметное явление в современной отечественной историографии. История высших слоев общества долгое время либо находилась на обочине интересов российских историков, либо трактовалась в идеологически заданном ключе. «Раскрепощение» тематики исследований, произошедшее в 90-е годы XX в., дало импульс не только к пересмотру устаревших концепций, но и к обновлению методики и самого инструментария историка. Однако до сих пор в отечественной историографии явственно ощущается недостаток исследований по истории европейской знатной элиты. С этой точки зрения данный сборник статей, основанный на материалах конференции, организованной
в Санкт-Петербурге в 2007 г.1, демонстрирует широкую панораму разработок отечественных историков по самым разным аспектам истории европейской знати. Жанр конференции с таким широким названием изначально не предполагал сосредоточение авторов на исследовании единообразного материала или конкретного «вопросника», являясь, скорее «смотром наличных сил» на ниве изучения европейского нобилитета2. Этот заданный «простор» определил бесспорные достоинства сборника - широкий временной (от Античности до конца Нового времени) и географический охват (не только Западная Европа, но и северный регион, а также Россия и славяне), разнообразие содержания представленных работ, участие историков разных направлений и школ - из Санкт-Петербурга, Москвы, Иванова, Липецка, Тюмени и др.3
Тематически исследования отражают широкий спектр ракурсов анализа статуса и роли нобилитета в истории европейского общества. В ряде статей даются обзорные исследования структуры и эволюции состава знати: римской аристократии до начала новой эры (А.Б. Егоров), пограничной военной знати Византии Х-Х1 вв. (М.А. Морозов), казуса рода Мендоса как образца стабильности статуса и власти линьяжа, чьи интересы прочно соединялись с государственной политикой (В.А. Ве-дюшкин). Особенно ценны в данном контексте просопографические исследования, которые показывают на конкретном статистическом материале изменения внутри этой социальной группы. Так, А.Г. Румянцев на основании изучения многотомного «Полного состава пэров» существенно корректирует датировку возвышения джентри и создания «тюдоровской аристократии», показывая правления Эдуарда IV и Генриха VII как период еще традиционной политики формирования «знати династии» с существенным засильем старой аристократии. Этой же теме - «династическому строительству» эпохи Тюдоров и Стюартов - посвящено исследование С.Е. Фёдорова: на основе просопографического изучения распределения должностей (высших, придворных, в центральном и местном аппарате, в армии) в Англии, Ирландии и Шотландии показаны не только динамика соотношения династических и додинастических креатур и приобщения титулованной знати к управлению, но и формирование этакратической модели общества. Неожиданные сопоставления возникают в связи с просопографическим исследованием И.В. Мерку-
1 Ряд докладов, сделанных в рамках конференции, был опубликован на страницах нашего издания - Средние века. М., 2008. Вып. 69 (1). С. 41-118.
2 Примером удачной коллективной монографии по данной проблематике, где на материале истории разных стран Европы исследовался четко определенный круг вопросов, является книга, изданная еще в 1997 г. и предполагавшаяся в качестве начала «большого пути», но так и оставшаяся единственной в своем роде. См.: Европейское дворянство XVI-XVII вв.: Границы сословия / Отв. ред. В.А. Ведюшкин. М., 1997.
3 Приходится только сожалеть, что издание не снабжено хотя бы краткими сведениями об авторах и «месте их приписки».
лова хранящихся в российском архиве Военно-морского флота офицерских послужных списков второй половины XVIII в.: здесь также статус определялся не титулом, а положением при дворе или местом в иерархии чинов; как следствие, наиболее элитные или перспективные в карьерном плане должности комплектовались выходцами из потомственного дворянства.
Традиционный политический аспект, переживающий подлинное обновление в современной исторической науке, представлен в сборнике статьями, посвященными «диссидентским» кружкам интеллектуалов в период ранней Римской империи как форме оппозиции (К.В. Вержбиц-кий), городскому нобилитету Сиены XIII-XIV вв. и его роли в политической жизни (М.И. Дмитриева), обоюдовыгодному союзу высших иерархов Церкви с Александром Невским как стабилизирующем факторе (Р.А. Соколов), роли московского боярства в период усобицы XV в. и в восстановлении власти Василия II (С.В. Алексеева), влиянию позиции рыцарства Северной Эстонии на судьбы Ливонского ордена XV-XVI вв. (М.Б. Бессуднова), взаимоотношениям шведского нобилитета с королевской властью на начальном этапе великодержавия (А.А. Ходин), месту английских аристократических родов в колонизации Северной Америки в XVII в. (В.А. Ушаков).
Не менее значим вклад европейского нобилитета в культуру, равно как и обратное воздействие культуры на его становление и оформление. Этой громадной теме посвящено всего несколько статей: А.Д. Пантелеев анализирует роль римской знати в распространении христианства во II-III вв., акцентируя особую роль женщин в этом процессе; Н.В. Ре-вякина исследует вклад гуманистической школы Витторино да Фель-тре в ренессансную культуру через приобщение элиты к новым веяниям и обратное воздействие знатных «учеников» этой школы на управление и развитие Италии; Г.Б. Котов показывает роль чешской аристократии в принятии на Генеральном сейме 1615 г. закона о языке, защищавшего через статус национального языка интересы старой знати. Особо ценной не только в конкретно-историческом, но и в методологическом плане представляется работа А.Ю. Прокопьева, посвященная культурологическому аспекту идентификации саксонской элиты в период кон-фессионализации: на материале изучения групповой памяти, ритуала похорон, надгробных памятников, гербов, портретов, генеалогий и библиотек автор показывает совпадение основных компонентов культуры и ориентации у правящей династии Веттинов и у дворян как благотворный фактор политической стабильности.
В конституировании социальных групп, особенно элит, большое, если не определяющее место занимает этос и культура в широком смысле слова. На этом аспекте заостряет внимание В.В. Василик, анализируя психологию, этос и историческую память сербской знати. В статье В.А. Ковалева придворный английский театр предстает ареной пропаганды политики новой династии Стюартов, прежде всего образа жизни
и манер аристократа (умеренность, мудрость, тяготение ко двору) как стратегий соединения придворного общества и сельских джентльменов, а также английских и шотландских элит. Образ жизни и манера поведения польской шляхты становятся в статье Л.М. Аржаковой формой их идентификации и стереотипом восприятия в российском обществе XIX в.
Наконец, важнейшим компонентом конституирования социальной группы следует признать способы ее осмысления и обозначения, артикуляции. Этому аспекту истории нобилитета посвящены всего две статьи, но они дают очень большой материал для сопоставления и дальнейших исследований. Характерно при этом, что обе они посвящены переломному периоду XVI-XVII вв., когда намечаются границы сословий и они начинают всерьез осмысляться. В статье А.А. Паламарчук исследуются труды лондонских антиквариев о стратификации английской знати. Автор показывает, как дискурс антиквариев не столько описывает, сколько создает социальную реальность, проецируя в прошлое современную им общественную расстановку сил. В их построениях господствуют идеи «расы», родовитости по крови и благородства по рождению, перекликаясь с аналогичными рассуждениями во французской публицистике этого же периода. Не менее знаменательна центральная позиция монарха в идентификации статуса знати: в новых условиях абсолютистского государства именно близость к персоне монарха определяет положение, перспективы титулов и милостей. В статье П.Ю. Уварова структура благородного сословия анализируется с помощью социальных наименований (величаний, титулов, почетных эпитетов), зафиксированных в нотариальных актах. Если в статье И.В. Меркулова анализ строился на основе самоопределения персон, то здесь объектом исследования становится само это самоопределение и факторы, влиявшие на его эволюцию. Система величаний предстает не только отражением, но и модерато
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.