Krasnowolska 1998 - Krasnowolska A. Some Key Figures of Iranian Calendar Mythology (Winter and Spring). Krakow: Universitas, 1998.
Lentz 1939 - Lentz W. Zeitrechnung in Nuristan und am Pamir. B.: Abhandlungen der Preussischen Akademie der Wissenschaft 1938, philosophisch-historische Klasse № 7, 1939.
Penkala-Gawecka 2009 - Penkala-Gawecka D. Mikropolityka Etnicznosci. Obchody wiosennego swieta Nauryz w postsowieckim Kazachstanie // Etnografia Polska. 2009. № 1-2. S. 5-18.
The International... 2013 - The International Nauruz Day // The Fifth Regional Economic Cooperation Conference on Afghanistan (RECCA V). 2013. Oct. 2. URL: http://www.ecosecretariat.org/ ftproot/Press_Rls/2012/afg-conf.htm.
M. Biczyk. When the Sun Returns to the Human: The Celebration of Nawruz in Tajikistan
Keywords: Nawruz, Tajikistan, Pamir, celebration, ritual, national belonging, collective identities, World heritage, UNESCO, local traditions
The Nawruz is the celebration of the Iranian New Year, taking place each year at the spring equinox. This ancient tradition is popularly and widely celebrated throughout the majority of Central Asian countries, where it is incorporated in an often very syncretic way into the yearly events calendar. The main argument in this paper consists of analyzing these celebrations in relation to processes of identification and the negotiation between competing notions of belonging in Tajikistan and especially in the Tajik Gorno-Badakhshan Autonomous Province.
ЭО, 2014 г., № 4 © П. Финке, Т. Бури
НОВЫЕ ТРАНСНАЦИОНАЛЬНЫЕ СВЯЗИ: СЛУЧАЙ КАЗАХОВ ГАНЬСУ
Ключевые слова: казахи, Китай, Казахстан, транснациональные связи, идентичность
В статье мы описываем сообщество казахов китайской провинции Ганьсу, треть которого переехала в Казахстан в первой половине 1990-х гг. После этого две части сообщества начали развиваться в разных направлениях: Китай стал активно инвестировать средства в развитие инфраструктуры и создание рабочих мест для оставшихся казахов, Казахстан же перестал восприниматься как страна с перспективным будущим, хотя экономическая ситуация и улучшилась по сравнению с 1990-ми гг. Мы рассматриваем то, как две части сообщества (несмотря на то, что прошло совсем немного времени с момента разделения), развиваются сегодня, поддерживая лишь слабые транснациональные связи. Мы также показываем их расходящиеся представления о казахской нации и государственности.
Петер Финке (Peter Finke) - директор Центра антропологического изучения Центральной Азии Халле-Цюрих (CASCA), отделение социальной и культурной антропологии Цюрихского университета, профессор; e-mail: peter.finke@uzh.ch
Табэа Бури (Tabea Buri) - аспирант Центра антропологического изучения Центральной Азии Халле-Цюрих (CASCA), отделение социальной и культурной антропологии Цюрихского университета; e-mail: tabea.buri@uzh.ch
Введение
В настоящей работе мы рассмотрим пример небольшого сообщества казахов из китайской провинции Ганьсу. В 1990-х гг. большая часть этой группы перебралась на жительство в Казахстан. С начала 2000-х гг. миграция прекратилась, и оставшиеся в КНР казахи не собираются менять гражданство. Так как у большинства семей есть родственники за границей, между двумя частями сообщества существуют транснациональные отношения; однако за годы разделенности обе группы выработали различные представления о том, что такое дом и национальная принадлежность.
Начало этой истории положило официальное обращение правительства Казахстана ко всем казахским диаспорам с приглашением "вернуться на родину" (Kuscu 2012). Причиной приглашения была обеспокоенность демографической ситуацией в стране, в которой на момент провозглашения независимости в 1991 г. казахи находились в меньшинстве, составляя 40%. Правительство также надеялось возродить традиционную казахскую культуру среди русифицированного местного населения (Holm-Hansen 1999; Dave 2004, 2007; Diener 2004, 2005, 2009; Cummings 2006; Kuscu 2008, 2012). Однако это удалось лишь отчасти. Действительно, количество казахов в стране увеличилось, и на сегодняшний день они составляют две трети населения (Smailov 2011: 20). Попытка обращения к традиционной казахской культуре как нациеобразующей основе нового государства оказалась, однако, менее удачной (Dubuisson, Genina 2011; Buri 2013). Напротив, встреча казахов из разных стран (каз. оралман) спровоцировала оживленные дебаты о том, что такое настоящая "казахскость" (Finke, Sancak 2005; Diener 2004, 2009; Sancak 2007).
В статье мы рассматриваем обе части сообщества - переехавших в Казахстан и оставшихся в Ганьсу, - а также транснациональные отношения между ними, основываясь на полевой работе, проведенной авторами по обе стороны границы. Это позволит яснее увидеть трансформацию представлений о миграции и изменение ее движущих сил, а также изменение сравнительной привлекательности Казахстана и Китая. Несмотря на то, что обе стороны поддерживают отношения, они, очевидно,
Рис. 1. Карта Китая и Казахстана (иллюстрация автора)
все дальше расходятся в восприятии будущих перспектив и в представлениях о государстве и национальности. В то время как обосновавшиеся в Казахстане, несмотря на трудности адаптации, приняли идею единой национальной идентичности, привязанной к определенной территории, казахи Ганьсу подчеркивают превосходство китайского государства и кочевой характер "казахскости".
Автономный уезд Аксай
Регион, в котором начинается наша история - Аксай-Казахский автономный уезд, расположенный в западной части провинции Ганьсу. Эта административная единица была создана в 1954 г. для казахов региона. Гористые южные части Аксая достигают высоты 5 500 м; более низменная северная часть региона является продолжением пустыни Гоби. Таким образом, более 70% площади уезда, занимающего 31 000 кв. км, непригодно для земледелия. В то же время луга на юге снабжаются водой от тающих снегов и подземных источников и, следовательно, подходят для скотоводства, хотя выехавшие в Казахстан впоследствии жаловались на проблемы со здоровьем из-за необходимости весь год оставаться на высокогорных пастбищах.
История Аксая примечательна во многих отношениях. Местные казахи в основном являются потомками беженцев 1930-1940-х гг. из охваченного войной и беспорядками Алтайского округа Синьцзяна. Некоторым из них удалось достигнуть Индии и Пакистана, откуда они перебрались в Турцию, предоставившую им убежище (Svanberg 1989). Часть беженцев, однако, не смогла последовать за остальными, заблудившись в горах Ганьсу, - в итоге она поселилась в Аксае (Benson, Svanberg 1988, 1998; Finke, Sancak 2001; Bedunah, Harris 2005; Kamuna 2008). Здесь казахи продолжили заниматься традиционным кочевым скотоводством, основой которого были смешанные стада, состоявшие из овец, коз, крупного рогатого скота, лошадей и небольшого количества верблюдов. Иммиграция в Аксай китайских ханьцев, усилившаяся во второй половине XX в., продолжается до сих пор, превратив казахов в меньшинство: на данный момент они составляют треть от приблизительно 9 000 жителей (He 2011).
С начала 1950-х гг. местное правительство инвестировало средства в строительство дорог, прокладывание водопровода и сооружение глинобитных домов на пастбищах. Во времена социализма животноводство было интегрировано в плановую экономику государства. Этот период продлился немногим более 30 лет, пока в 1980-х гг. его не сменила система семейной подрядной ответственности. С этого времени скот вновь перешел в руки частных владельцев, а доступ на рынок перестал регулироваться, хотя право собственности на землю осталось под контролем государства. На заре последовавшей за этим экономической либерализации в Аксай пришли китайские компании, занимавшиеся разработкой полезных ископаемых, в частности, асбеста. Это создало новые рабочие места для местного населения, также как и для увеличившегося количества трудовых мигрантов-ханьцев, и, соответственно, оценивается как перемена к лучшему в экономике региона (Finke, Sancak 2005).
Переезд в Ак Жол
Несмотря на общую удовлетворенность экономической ситуацией в Китае, жители Аксая с начала 1990-х гг. начали эмигрировать в Казахстан. Тогда основной причиной называли беспокойство из-за того, что будущее сообщества не столь радужно, как настоящее. Людей тревожило ограничение рождаемости в регионе (до двух-трех детей на семью) и вероятная нехватка пастбищ для будущих поколений (Finke, Sancak 2005). Существенной причиной также была нарастающая ассимиляция сообщества китайцами, которая особенно отчетливо проявлялась в языковой политике, все более ограничивавшей сферу употребления их родного казахского языка.
Рис. 2. Глинобитный дом казахского скотовода на пастбищах Аксая (Фото Т. Бури)
Эмиграция из Китая была делом нелегким: все проинтервьюированные в Казахстане вынуждены были ждать годами, чтобы получить разрешение государства на выезд. После получения разрешения с ними, впрочем, обращались достаточно хорошо и предоставляли бесплатный транспорт до границы. Людям также позволили продать свое недвижимое имущество (главным образом, скот) и выплатили причитающиеся им средства из пенсионного фонда. Неудивительно, что лишь у немногих остались серьезные претензии по отношению к Китаю.
У большинства мигрантов на момент переезда не было родственников в Казахстане. Изначально приезжие в основном оседали в двух местах: в Зайсане на востоке Казахстана и в Шу Жамбылской (бывш. Джамбульской) обл. Поскольку они чувствовали себя неуютно и стремились найти место, которое позволило бы объединиться всей группе, многие из них в итоге оказались в деревне Ак Жол в Алматинской области. Во времена социализма это было образцовое поселение, впоследствии почти полностью заброшенное; таким образом его пустующие дома и земли оказались в полном распоряжении переселенцев (Finke, Sancak 2001). К 1999 г. там поселилось около 70 семей из Аксая.
Экономическая ситуация для мигрантов, по их собственным оценкам, на протяжении большей части 1990-х гг. оставалась, однако, ненадежной. Сравнение их жизни в Китае с новой ситуацией было явно не в пользу п
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.