J АНАЛИЗ 1 ХУДОЖЕСТВЕННОГО
1 j 1 ТЕКСТА
З.Ю. ПЕТРОВА
Москва
О некоторых особенностях олицетворения в поэзии Иосифа Бродского
В статье рассматриваются основные семантические классы объектов олицетворения в поэзии Бродского и их связь с особенностями взглядов поэта на мир. Отдельное внимание уделяется использованию Бродским грамматико-синтаксических способов олицетворения, а также оживлению стертых метафор и созданию новых.
Ключевые слова: олицетворение; поэтический идиостиль; предмет олицетворения; грамматические способы олицетворения.
]П) поэзии И. Бродского олицетворение 13 играет достаточно большую роль. Остановимся подробнее на некоторых способах создания этого приема: на взаимодействии глаголов активного действия с названиями артефактов, на грам-матико-синтаксических способах олицетворения с помощью местоимений, сочинительных конструкций, союзов и предлогов, некоторых числительных; рассмотрим связь отдельных предметов олицетворения (время, вещь, тело) со смысловыми доминантами идиостиля поэта, а также семантических групп персонифицирующих слов, характерных для поэта; уделим внимание тому, как поэт оживляет стершиеся метафоры.
Из предметов олицетворения одна из самых важных в мировоззренческом плане в идиостиле Бродского — семантическая группа «Вещи», в которую входят родовое слово вещь и обозначения различных артефактов — строений, предметов мебели, транспортных средств (самая частотная подгруппа в этой группе — обо-
Петрова Зоя Юрьевна, кандидат филол. наук, ведущий научный сотрудник ИРЯ им. В.В. Виноградова РАН. E-mail: zoyap@mail.ru
значения строений: дом, особняк, дворец, забор; элементов строений: колоннада, колокольня, колонна, стена, дверь, стекла, комната, помещение, подворотня и т.д.).
Олицетворение вещей у Бродского коренится в его представлении о размытости граней между одушевленным и неодушевленным мирами, о «равноправии» мира неодушевленного с миром человека. Овеществление человека — обратная сторона такого взгляда поэта на мир. В. Полухина, говоря об этих двух направлениях семантической трансформации в тропах, объясняет их более отстраненным и безличным, чем обычно, взглядом на мир, «как бы "с точки зрения времени", при котором общепринятая иерархия вещей нарушается и замещается принципом релятивизма и относительности» [Полухина 2009: 231]. Бродский наделяет вещи мыслями, чувствами и волей, предоставляет им слово. Можно сказать, что если у Пастернака мир природы обрел голос, душу, способность физических ощущений и эмоций, то в поэзии Бродского то же сделано с миром созданных человеком вещей. В текстах поэта они обладают чувствами, интеллектом и волей:
Вещь, / помещенной будучи, как в Аш- / два-О, в пространство, презирая риск, / пространство жаждет вытеснить; сочувствие лампы и стула; тикающий в ужасе брегет; свеча на стены смотрит с интересом;
способностью физического восприятия мира —
зрительного:
яхты в небо глядят; вешалки смотрят вслед;
слухового:
Лишь печь горит, способна век внимать, / раскрыв свой рот, моим словам бессвязным;
способностью совершать действия и испытывать состояния, характерные для живых существ:
столбы идут домой; трубы кашляют; брус прижался к стульям; стаканы спят, припав к салфеткам грязным;
вещи могут петь, кричать и разговаривать:
сопрано телеграфных линий; «моль» говорит холстинка; буксир закричит; телеги дерут глотку.
У вещей есть руки, ноги, икры, щиколотки, глаза, глазницы, рот, гортань, зубы, лицо, позвоночник:
и слушать в сумраке ночном, / как в позвоночнике печном / разбушевалась мышь; Смесь скинутого платья и преграды / облизывает щиколотки икр / к загару неспособной балюстрады; О, чьи глаза в тебя так смотрят, / наверно, зеркала глаза; Фортепьяно в гостиной, точно лакей-арап, / скалит зубы;
предметы одежды:
латы самовара; Теперь только двум колоннам белеть в исподнем / неловко; голые мачты шведских / яхт, безмятежно спящих в одних подвязках, в одних подвесках.
Один из художественных приемов Бродского — обоюдный смысловой перенос в контексте, где речь идет о человеке и о вещи: вначале вещь уподобляется человеку, затем человек — вещи. Так, влюбленные сравниваются со стрелками часов, которые могут сначала обняться, а потом расстаться:
На Прачечном мосту, где мы с тобой / уподоблялись стрелкам циферблата, обнявшимся в двенадцать перед тем, / как не на сутки, а навек расстаться.
Заметим, что образ часов, циферблата вообще характерен для поэзии Бродского, в частности при описании человека.
Еще одна группа олицетворяемых понятий в стихотворениях Бродского — «Время» и слова этого семантического класса: прошлое, былое, будущее, грядущее; часто эти слова пишутся с прописной буквы. Среди множества предикатов, характеризующих время, отчетливо выделяется группа слов, определяющих время как разрушительное начало (см. об этом: [Крепс 2007: 171]). Заметим, что такое представление о времени в русской поэзии, безусловно, не ново. Контексты, описывающие разнотипные разрушительные действия времени, достаточно часто встречаются у разных поэтов XVIII—XX вв., ср.:
Время все от нас похитит / И со оным нас самих, / Хоть оно и не насытит / Алчных челюстей своих. (В. Майков, 1779); И время сильною рукой / Губит и радость, и покой! (Батюшков, 1806); Холодок щекочет темя, / И нельзя признаться вдруг, — / И меня срезает время, / Как скосило твой каблук. (Мандельштам, 1922); Все меньше любится, / все меньше дерзается, / и лоб мой / время / с разбега крушит. (Маяковский, 1926).
В стихах Бродского этот разряд слов пополняется новыми элементами:
Мир больше не тот, что был / прежде, когда в нем царили страх, абажур, фокстрот, / кушетка и комбинация, соль острот. / Кто думал, что их сотрет, / как резинкой с бумаги усилья карандаша, / время? Никто, ни одна душа. / Однако время, шурша, / сделало именно это; Век на исходе. Бег / времени требует жертвы, развалины. Баальбек / его не устраивает; человек / тоже. Подай ему чувства, мысли, плюс / воспоминания. Таков аппетит и вкус / времени.
Кроме самого слова время в подобных контекстах со значением нанесения ущерба, угрожающей опасности встречаются слова того же семантического поля прошлое, будущее:
И убыстрять свои / шаги стоит, только ежели кто гонится по тропе / сзади: убийца, грабители, прошлое и т.п.; Или это в двери / нагло ломится будущее...
Помимо времени разрушительное начало несут в себе судьба, рок, что также вполне традиционно в поэзии.
И в голосе моем все больше фальши. / Но ты ее сочти за долг судьбе, / за долг судьбе, не требующей крови / и жалящей иглой тупой', В маленьких городках, хранящих в подвалах скарб, / как чужих фотографий, не держат карт - / даже игральных - как бы кладя предел / покушеньям судьбы на беззащитность тел, Рок, не щадя причин, топчется в нашем прошлом.
В качестве предметов олицетворения могут выступать и философские понятия: пространство (часто в одном контексте взаимодействуют персонифицированные время и пространство), жизнь, смерть, небытие, зло, добро, обозначения чувств (тоска, горе, ревность, ненависть, страсть, любовь; мысль, воспоминание, язык) и понятия, связанные с поэтическим творчеством (стихотворение, строка, рифма, слова, буква, согласные, кириллица). Персонифицированные элементы текста — буквы, шрифт — приобретают у Бродского особые свойства: они способны заменить собой все сущее и обладают даром предвидения:
Дорогая, несчастных / нет! нет мертвых, живых. / Все - только пир согласных / на их ножках кривых, Кириллица, грешным делом,/ разбредаясь по прописи вкривь ли, вкось ли, / знает больше, чем та сивилла, / о грядущем.
Одна из характерных черт идиостиля Бродского — олицетворение тела и частей тела. На такое олицетворение накладывается метонимия (в соответствующем высказывании присутствуют оба тропа), так как слово тело и слова, обозначающие части тела, замещают лирического субъекта (см.: [Полухина 2009: 43—56]):
Тело в страстях раскаялось. / Зря оно пело, рыдало, скалилось, Как хорошее зеркало, тело стоит во тьме: / на его лице, у него в уме / ничего, кроме ряби, Это только для звука пространство всегда помеха: / глаз не посетует на недостаток эха, В декабрьском низком / небе громада яйца, снесенного Брунеллески, / вызывает слезу в зрачке, наторевшем в блеске / куполов, И горло поет о возрасте, гортань... благодарит судьбу.
Подобное наложение метонимического смысла на олицетворение происходит и в персонифицирующих контекстах со словами душа, сердце, рассудок, разум, ум.
Из природных реалий в поэзии Бродского чаще всего олицетворяются ветер (встречаются и видовые обозначения бриз, трамонтана, зюйд-вест; довольно часто используются мифологические обозначения ветра: Борей, Эол, придавая соответствующим контекстам значение аллегории), деревья и другие растения, животные, несколько реже — луна, солнце, звезда, небо, тучи, дождь, снег, поля и т.д. Персонифицированная природа предстает враждебной человеку: она определяется как молчаливая, холодная, лютая, ее лик делается злым, ее действия характеризуются жестокостью.
Рассмотрим основные средства олицетворения. В конструкциях олицетворения поэт использует слова, относящиеся к следующим тематическим группам:
— «Война»:
Вброд / перешедшее Неман еловое войско, / ощетинившись пиками, Ковно в потемки берет, Холод ценит пространство. Не обнажая сабли, / он берет урочища, веси, грады. / Населенье сдается, не сняв треуха.
Обращаясь к различным реалиям, Бродский часто использует военные термины: шеренга, гарнизон (лес, деревья), войско (ели, мухи, камни), воинство (тени, листья), дружина (сны);
— «Политика»; ср. такие слова этого поля, как царствовать (сосны), власть (теней), отдать во власть (сомненьям и укоризне), самовластье (природы), тиранить (метель). Особенность идио-стиля поэта — употребление слова пановать (значение которого определяется в Словаре под ред. Д.Н. Ушакова как 'устар. обл. жить паном, верховодить'; у Бродского оно встречается в сочетании со словами дождь, вода, стыдливость;
— «Экономика, финансы, торговля, имущественные отношения»; в качестве опорных слов олицетворяющих тропов отметим дело
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.