О правовой демократии в РФ, власти
и социуме
Б. И. ЗЕЛЕНКО
Предложенный материал является продолжением статьи "Правовой этатизм как modus vivendi; РФ (взгляд через кризис)", опубликованной в журнале "Вопросы философии". 2010. № 4. Главная идея состоит в обосновании того, что российская политическая система должна выстраиваться в новой демократическо-правовой парадигме. Суть ее в переходе от демократии закона к демократии права. В условиях становления правового государства в РФ этот период можно рассматривать как своеобразный конструкт обеспечения порядка и "наверху" и "внизу" через социально-политическое согласие людей и общественные компромиссы, участие всех и каждого в правотворческом процессе.
Proposed text is a continuation of the article "Legal etatism as a modus vivendi; Russia (look through the crisis)," published in the journal "Problems of Philosophy". 2010. № 4. The basic idea is to justify the fact that the Russian political system should be built in the new democratic the legal paradigm. The essence of it is in the transition from democratic of law to democratic legitimacy. In the establishment of law in Russia during this period can be seen as a kind of construct and maintain order "above" and "below" through social and political consensus of people and social trade-offs involved everyone in the law-making process.
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: правовая демократия, правовой закон, политическое отчуждение, социально-политическое согласие.
KEY WORDS: democratic legitimacy, legal law, political alienation, socio-political consensus.
В таком сочетании раскрытие заявленной темы представляется непростым делом. В основном все сводится к одному - вопросу сближения интересов социума и власти, что является частью общей проблемы преодоления политического отчуждения. Параллелизм существования двух акторов вроде бы соответствует законам "неэвклидовой геометрии". И это естественно: для социума власть как средство, для власти - как цель. Однако в политической "геометрии" эти акторы нередко пересекаются. Точка пересечения сконцентрирована в переходе РФ к рыночному, хотя и усеченному укладу и демократии. При этом общество, само создавшее государственную власть в РФ за последние 20 лет, не может согласиться с собственной ущербностью. В социополитическом дискомфорте и кроется ис-
© Зеленко Б.И., 2013 г.
точник отчуждения. Разрешение последнего возможно, прежде всего, через преодоление сознательного или бессознательного неприятия конвенциональных, общепризнанных, традиционных нормативных ценностей человеческого сообщества, санкционированных как "снизу" (силой общественного мнения), так и "сверху" (государственной волей в форме права) [Гулиев, Колесников 1998, 31]. В политологии признается, что такой общий, деалиенационный путь эволюции в политике дело не одного поколения. Если интересы совпадают (как идеальное представление о норме), тогда объективные причины для отчуждения отпадают.
"Сработает" это при известном развитии демократии. Социум и власть неоднородны. Неоднородны и их внутренние интересы. Имеются в виду интересы большинства и меньшинства. Большинство социума, а точнее правление большинства нельзя упрощать и видеть в нем реализацию интересов одной части общества против интересов другой. Число политических интересов, объединяющих абсолютное большинство общества, незначительно. Последнее предстает как сложный компромисс, в котором общественные и политические группы в чем-то идут на согласие, и в то же время идут на уступки в случаях, когда их интерес не совпадает с интересами большинства. Аналитике известно: несмотря на то, что в демократии и действует принцип большинства, все же устойчивый единый центр политической власти отсутствует [политико-правовая характеристика демократии]. Политическое господство постоянно дрейфует. Власть в демократии не является монополией. Презумпция демократичности государства, в которой власть основана на политическом большинстве, зачастую под вопросом. Не менее важное условие демократии - соблюдение и охрана интересов меньшинства. Демократия не допускает неправомерного господства интересов одной группы над другой, даже если она господствует в целях "общего блага" от имени и в пользу большинства. При устранении прав меньшинства заканчивается демократия. Расхождения между интересами меньшинства и большинства регулируются правом, но не должны подавляться. Политическая практика свидетельствует, что рано или поздно временное политическое меньшинство станет политической реальностью, расширит число своих сторонников и станет большинством [Там же, 1-6]. Подобная аксиома не должна быть "неожиданной" для российской власти.
Власть и социум при демократии функционируют на заранее установленных правом транспарентных условиях. А именно: в демократии существует правление закона, а не правление человека. Значит, и это мнение устоялось, обязательным условием демократии является принципиальное согласие социума и власти соблюдать правовые установки, в рамках которых достигаются соответствующие интересы. Тогда согласие можно трактовать как социально-политическую основу всеобщей обязанности соблюдать закон. В этом специфика сближения интересов социума и власти. Интегратором такого сближения, как упоминалось, является демократия. Для ее развития в РФ необходимы поиски новой матрицы. Очертания ее в том сущем, которое российское бытие выплескивает на поверхность российской жизни. Мы сторонники такого взгляда на демократию, которая основана на устойчивом социально-политическом согласии, при демонополизации власти, осуществляется как правление большинства, опирающегося на закон и ограниченное правами меньшинства и гражданскими свободами.
Как назвать эту демократию? Может быть демократией закона? Но законы не всегда справедливы, и как показывает практика, создаются по "случаю". В российских реалиях отношение к закону "верхов" и "низов" весьма сдержанно. Обусловлено это сложностью жить по закону и "внизу", и "наверху". Причина кроется в игнорировании признанной в классической философии права идеи, согласно которой закон существует лишь для того человека, который либо участвовал в его создании, либо согласился с ним. Осовременивает этот подход Ю. Хабермас, связывающий возможность реализации этой идеи с таким законодательным процессом, когда решение законодателя считается рационально мотивированным итогом идущего в обществе широкого социально-политического дискурса, охватывающего в той или иной форме всех его членов. Необходима организация полноценного политического дискурса по общественно значимым темам как вида политической
коммуникации, позволяющей достичь добровольного, ненасильственного, конструктивного согласия общества по основным волнующим его вопросам.
Здесь, как нам кажется, обозначается реальное целеполагание новых правил российской жизни. В их основе лежит востребованность политического согласия, направленного, прежде всего, на достижение социополитической справедливости в отношениях власти и социума. Это в свою очередь, влияет на представление о законе, как справедливой субстанции. Для формализации проблемы юристы нашли свое собственное определение справедливости как согласия на общую для всех мораль и действительное равенство перед законом [Ливщиц 1992, 73-74]. Вместе с тем речь идет и о соотношении права и закона. Если справедливая идея нормативно оформлена, то она, становясь законом, превращается в право. Но если нормативное закрепление получает несправедливая идея, то законом она становится, а правом нет. Отсюда право формулируется как нормативно закрепленная и реализованная справедливость. Короче говоря, правовой закон - это справедливый закон.
Но право, в отличие от закона, универсальная максима. Закон трактуется как совокупность юридических норм. Право же шире закона. Они соотносятся как общее и частное для правовых законов. Общее многосложно, поскольку содержит ряд ценностных нормативов. В теории существует несколько точек зрения на правопонимание. Так, легистский подход отожествляет закон и право. К примеру, любой закон государства трактуется как право, в котором выражается воля, зачастую порождающая произвол неправового государства. При этом право определяется как выраженная в законе государственная воля общества. Но нигде не дается ответ - любая ли выраженная в законе государственная воля является волей общества? [Лапаева 2012, 345]. Естественно-правовая концепция причисляет к правовым такие законы и нормы позитивного права, которые соответствуют естественным, неотъемлемым правам и свободам человека.
В русле нашей работы наиболее привлекательной является концепция В. Нерсесян-ца о либертарно-юридической теории права. Суть ее заключается в отличии закона (позитивного права) от права более совершенного порядка. Закон является правовым, если он воплощает в себе формально-абстрактное равенство, свободу и справедливость. По В. Нерсесянцу, - или свобода в правовой форме равенства или произвол в его многоликих проявлениях. Свобода человека в его взаимоотношениях с другими людьми возможна только в пределах действия формального равенства, в рамках которого один человек равен другому, следовательно, независим от него, а значит - свободен.
Это важно по нескольким обстоятельствам. Во-первых, реальное целеполагание новых правил российской жизни существенно дополняется. Востребование политического согласия направлено не только на достижение социополитической справедливости в отношениях власти и общества, но и на достижения формального равенства и свободы. Во-вторых, указанные ценностные нормативы правового феномена совпадают с нормативами феномена демократического. Иначе говоря, оценка правового закона в таком понимании тождественна оценке демократии. И тогда, на наш взгляд, смысл правовой демократии становится более или менее ясен. В либертарной концепции В. Нерсесянца демократия и право предстают как внутренне взаимосвязанные равноценные составляющие свободы, как ее институциональная и нормативная формы. Его дополняет Ю. Хабермас, для которого демократия - это конституирующая основа права, в
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.