научная статья по теме О ПРОФЕССИОНАЛИЗМЕ И МИФАХ В ИСТОРИИ РУССКОЙ НАУКИ И ФИЛОСОФИИ Философия

Текст научной статьи на тему «О ПРОФЕССИОНАЛИЗМЕ И МИФАХ В ИСТОРИИ РУССКОЙ НАУКИ И ФИЛОСОФИИ»

эти мои суждения - вполне в согласии с суждениями самого же автора, который пишет так: "Сталинский период (30-е - 50-е гг.) - это период без философии... сталинисты-циники уничтожили диалектиков" (там же, с. 77). Позднесоветский же период мы оба расцениваем иначе, чем сталинский. Поэтому, в существенном совпадая с авторскими, мои позиции никак не могут "диктовать запрет на изучение советской философии" (да запретительство вообще мне всецело чуждо). Обвинение автора - недобросовестное искажение.

Еще одно искажение - в освещении "философского парохода". Поскольку я писал об этом эпизоде, и сама формула "философский пароход" введена мной, то критика здесь тоже относится ко мне, хотя бы частично. Автор настаивает: вопреки известным трактовкам эпизода, "критерием отбора для высылки была политическая активность". Я же писал в своем "Философском пароходе" и сейчас снова подчеркну: высылаемые философы, как и не-философы, за единичными исключениями (среди философов - Иван Ильин), не вели политической деятельности. Не поддерживая большевизма, они вместе с тем признали в советской власти народный выбор и потому решили быть лояльны к ней; свою же миссию они видели в духовной, культурной, просветительской работе - в той сфере, что мы сегодня называем "гражданским обществом". Его-то и не допускал большевистский режим, и мишенью высылки были отнюдь не политики, а именно ростки свободной общественности - хотя политические обвинения были удобным средством при проводившейся зачистке среды "профессоров и писателей". Данную ситуацию полностью подтверждают документы, и некоторые из них, включая тексты Ленина, я цитировал. Не очевидна ли актуальность темы в наши дни?

Наконец, в отдельном ответе нуждается одно слово в статье: автор обрушивается на тех, «кто в исступлении пишет о "философском пароходе"» (там же, с. 74; курсив мой. - С.Х.). Свидетельствую, что в исступлении мне еще не приходилось писать, ни о пароходах, ни об иных материях; но если автор желает вести дискуссию в таком стиле, то я, идя навстречу ему, могу сообщить, что его собственный текст писан в припадке тяжелой деборинофилии.

О профессионализме и мифах в истории русской науки и философии*

В.П. ФИЛАТОВ

Когда я прочитал обсуждаемую статью, в которой С.Н. Корсаков хлестко разоблачает сложившиеся в среде историков русской философии мифы и предлагает новые ориентиры для истинной интерпретации отечественной философской мысли, мне захотелось посмотреть, что же еще автор написал по русской философии, на какой основе возникли эти весьма оригинальные идеи? Несложные в эпоху интернета поиски несколько разочаровали меня. Работая в Твери, он писал о гуманистических идеалах и краеведении, опубликовал книгу о тверских руководителях советского периода. Хотелось бы думать, что идея эта пришла С.Н. Корсакову, когда он ходил вокруг памятника тверскому вице-губернатору Салтыкову-Щедрину, автору "Истории одного города", что, однако, маловероятно, поскольку он с почтением относится к руководителям, по крайней мере "философского фронта". В Москве С.Н. Корсаков трудился на поприще биобиблиографии, опубликовал работы о Деборине и Адоратском, а также о некоторых наших ведущих современных философах. Собственно

* Работа выполнена при поддержке РГНФ. Проект № 14-03-00698.

© Филатов В.П., 2015 г.

4* 99

о русской философии (причем в целом) это первая его работа. Обычно в таких случаях статью называют "К вопросу о..." или "О некоторых особенностях...", но С.Н. Корсаков сразу берет быка за рога. Он считает, что наше сообщество историков русской философии сбилось с пути и занимается не тем, чем надо. В результате "история философии России напоминает старинную карту мира с её многочисленными белыми пятнами и контурами, в той или иной степени приближёнными к действительным. А нанести на эту карту реальные очертания некому" (см. с. 82 наст. изд.). Все зашорены мифами, никто не владеет профессиональными методиками работы с источниками, не работает с архивами.

Поскольку С.Н. Корсаков постоянно апеллирует к профессионализму, стоит тоже немного объясниться. Я не историк русской философии (хотя и причастен, по его мнению, к созданию одного из названных мифов, но об этом чуть позже), а эпистемолог и по первому образованию - историк науки; писал в свое время диплом по предыстории теории относительности у проф. Б.И. Спасского на физфаке МГУ (Борис Иванович, кстати, иногда рассказывал мне о ситуации на факультете в 1930-е гг., о Б. Гессене, А. Максимове и А. Тимирязеве, под руководством которого он тогда писал диссертацию о Ломоносове). Но так сложилось, что эпистемологам поневоле приходится иногда заниматься историей философии, поскольку очень редко наши профессиональные историки философии что-то пишут, например, о Куне или Куайне. Отчасти это относится и к русской философии. Из профессионального интереса я прочитал практически все тексты русских философов, прямо или косвенно относящиеся к теории познания, а также довольно много нашей и западной литературы по истории отечественной науки. Опираясь на этот багаж, я попробую оценить некоторые доводы статьи.

С.Н. Корсаков считает, что до XIX в. в России философии как таковой не было, что профессиональная философия стала складываться в конце этого века, но страдала под гнетом царизма и соловьевско-бердяевских "наростов", а затем замечательно расцвела после 1922 г. и достигла пика в деборинской школе. Чтобы отделить настоящих философов от ненастоящих (которыми почему-то занимается большинство историков русской мысли), он использует несколько определений философии. Вообще говоря, это занятие рискованное, существует особый жанр "Что такое философия?", в рамках которого десятки, если не сотни философов пытались по-разному описать ее суть. Но это не смущает С.Н. Корсакова, он задает два четких определения и одно нечеткое, хотя и не очень существенное. Философия это: (1) теоретическое знание о всеобщем (так повелось начиная с Фалеса), (2) всякая философия есть единство мировоззрения, идеологии и рационального, научного, понятийного мышления, (3) некоторым философам дозволяется работать с мыслеобразами, но именно "работать", а не играть ими или, скажем, творить их, как это делают писатели типа Достоевского. С помощью несложных и слегка софистических упражнений можно показать, что в результате применения таких определений строй претендентов на звание философа можно проредить в гораздо большей степени, чем это делает сам С.Н. Корсаков. Надеюсь, что как профессионал он не думает, что "теоретическое знание" в рамках философии похоже на теорию электромагнетизма или Большого взрыва. Философы таких теорий не создают. С античности "теоретическое" понималось как созерцательное (0eюpía - смотрение); и Платоном, и Аристотелем, и многими другими философу рекомендовался созерцательный тип жизни и, соответственно, стремление к умозрению (спекулятивному мышлению, интеллектуальной интуиции) как высшему виду познания. Кант, правда, отрицал возможность такой интуиции, затем Шеллинг с Гегелем, пытаясь оправдать спекулятивный тип знания, окончательно дискредитировали его. Так что с середины XIX в. и до наших дней в свете такого понимания очень редкие философы остаются в строю. В другом временном направлении расчищает этот строй второе определение философии, которое является легкой модификацией ее ленинской трактовки. Вряд ли Декарт, Юм или Кант согласились бы с тем, что им приписывают какую-то идеологию, что делали "профессионалы" деборинской школы. В результате остается только гадать, кого бы, кроме Энгельса, можно было назвать философом. Немного спасает нечеткость определения, но сразу же возникает масса вопросов. Например, зачем строгий профессионал Рассел отдельную главу в своей "Истории западной философии"

отводит Байрону (чем он лучше Достоевского?) и почему он пишет, что в Англии XIX в. политическая экономия и дарвинизм во многом заменяли философию? Может быть, тогда и у нас великая литература может временно заменить философию? Зачем Витгенштейн, однозначно устраняемый из философии вышеназванными определениями, носил с собой на войне томик Толстого и почему он говорил трюизмы вроде "философия - это то, чем занимаются философы"?

Не меньше вопросов с профессиональной философией. Здесь у С.Н. Корсакова также два основных понимания и одно дополнительное: (1) в ней должны присутствовать в развитом виде онтология, теория познания и логика, история философии, философия науки; (2) это университетская философия; (3) она должна быть внерелигиозной и похожей на науку, желательно естествознание. Я много лет читаю эпистемологию студентам философского факультета и в начале курса обычно говорю им, что философ-профессионал должен знать онтологию и эпистемологию, поскольку это ядро философии. Но проецировать это в историю, тем более добавляя к ним философию науки с историей философии, нужно очень осторожно. Иначе мы не найдем профессиональных философов не только в России, но и в Европе. Наш видный философ науки А.Л. Никифоров отсчитывает начало этой дисциплины лишь с Венского кружка, я держусь более традиционного и общепринятого взгляда, что она возникла в середине XIX в. у Конта, Милля, Уэвелла. История философии как более или менее сформировавшаяся область на полвека старше. Что же нам делать с Локком, Лейбницем (к тому же написавшим "Теодицею"), Беркли (а этот вовсе поп) и даже с Кантом? Они так и не дожили до профессиональных времен?

Конечно, более приемлем институциональный критерий. Профессиональный философ должен быть не офицером, как Декарт или Чаадаев, не домашним учителем, а профессором или, по крайней мере, приват-доцентом университета. Реально так и происходило в XIX в., а в XX в. даже такое радикальное направление, как западный неомарксизм, постепенно осело в университетах. Но у С.Н. Корсакова немного странное представление об истории и сути университета. Он пишет, относя это не к российской, а к общей ситуации: "В первой половине XVIII в. лидерство стало переходить от средневековых по своему происхождению форм образованности - духовных академий - к формам, выросшим на За

Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.

Показать целиком