УДК 811
А.А. Жанабекова,
кандидат филологических наук Институт языкознания имени Байтурсынова г. Алматы, Казахстан
ОБ ИССЛЕДОВАНИЯХ В ОБЛАСТИ ТЕОРИИ ФУНКЦИОНАЛЬНОЙ ГРАММАТИКИ В КАЗАХСКОМ ЯЗЫКЕ
Как известно, русское языкознание, являясь лидером в сфере новых научных направлений еще с советской эпохи, добилось впечатляющих достижений в области теории. В свою очередь, сам русский язык оказал ощутимое и благотворное влияние на другие языки, в особенности на тюркские, многое им передав, многому их научив. Не стал исключением и казахский язык, грамматика которого была сформирована на основе теоретической структуры грамматики русского языка. В частности, части речи, члены предложения, грамматические категории, их спряжение, склонение, время, наклонение и система других категорий грамматики казахского языка полностью основана на структуре грамматики русского языка. Это, с одной стороны послужило толчком к становлению и развитию грамматики казахского языка, а с другой стороны, так как оба языка в корне отличаются своей системой, вызывало порой значительные расхождения и несостыковки в отдельных вопросах. И хотя у всех народов одинаковы общечеловеческие понятия, но при этом надо учитывать, что в каждом языке они могут иметь различные проявления и отличительные нюансы.
Объектом основного исследования функциональной грамматики является направление, изучающее языковые единицы в грамматике «от содержания к личности, от понятия к типу». Это направление грамматики в русском языкознании, углубленно и всесторонне изученное и теоретически обоснованное А.В.Бондарко было названо им ономасиологической функциональной грамматикой. Функционально-семантические поля, являющиеся основным предметом исследования функциональной грамматики в русском языкознании, входят в понятийные категории.
Впервые термин понятийная категория был введен в научный оборот О.Есперсеном. Понятийная категория - это образ бытия в человеческом сознании. А раз у людей схожи представления о реальном мире, то одинаковы для них и понятийные категории. Они живут вне языка и не зависят от него. Напротив, из-за того, что сам язык опирается на эти понятийные категории, то может отображать различные языковые категории. К примеру, понятие времени является основой для существования и позиционирования таких категорий в языке, как время (темпоральное), таксис, аспектуальность, локальное время, понятие числа в грамматической структуре группы слов в категории имени числительного, категория функционально-семантического числа, а также аспектуальность, встречающаяся в сочетаниях (два раза и других, выражающих понятие неоднократности, периодичности действия) и прочих категорий.
Понятийные категории - своего рода связующее звено, инструмент, соединяющий мышление и язык, категории логики и психологии с языковым (лексическим) материалом. Понятийные категории, основываясь на логических и психологических категориях, переходят к языковым средствам. К. Рысалды называет функционально-семантические категории формами понятийных категорий [Актуальные проблемы казахской грамматики. Алматы, 2007. 120 стр., 481 стр.].
Содержание понятийной мысли находит выражение посредством различных языковых значений и, в конечном счете, понятийные категории и языковые функции, находясь во взаимодействии друг с другом, составляют понятийно-языковое единство. Исходя из этой точки зрения, А.В.Бондарко говорит о том, что понятийные категории надо рассматривать, как языковую структуру и для того, чтобы этот термин мог быть принят в качестве языковой категории, предлагает дать ему другое название. В частности, говоря: «С этим связан и отказ от термина «понятийная категория», поскольку он дает основание думать, что имеются в виду логические понятия, а не категории языка. Термин «функционально-семантическая категория» вряд ли можно признать вполне удачным, но пока трудно найти более удовлетворительное название», -он тут же поясняет, что «система различных языковых средств позволяет выполнять какую-
нибудь определенную семантическую функцию» [Бондарко А.В. Грамматическая категория и контекст. Ленинград. Наука, 1970, 114 стр.].
Грамматические категории берут свое начало из логики. И если мы убеждены в том, что логические суждения и заключения присущи всему человечеству, то категории, существующие в одном языке, не могут не существовать в любом другом языке. Вот лишь только категории эти в грамматической системе каждого языка выражаются по-разному. Окружающий мир, мироздание, как объективная реальность, универсально для всего человечества, но способы его познания (постижения) у каждого человека имеют свои особенности. Поэтому общие понятийные категории, сложившиеся в процессе развития и познания в каждом языке, формируются сообразно закономерностям и особенностям его системы и структуры [Рысалды К. Современные требования к исследованию языка с функциональной позиции.// Ключевые проблемы казахской грамматики. Алматы, 2007. Стр.105, стр. 481]. Например, деление имен существительных в русском языке на лексико-грамматические разряды: одушевленные и неодушевленные в чем-то схоже с делением имен существительных в казахском языке на относящихся к кому-то (связанных с человеком) или к чему-то (ко всему, кроме человека). Однако, в русском языке группа этих слов грамматически сформирована и составляет категории. И хотя в казахском языке подобные слова грамматически не сформированы, однако в понятийном отношении они есть и остаются на уровне лексико-семантических групп. И если с одной стороны в казахском языке имена существительные, разделяющиеся в русском языке на одушевленные и неодушевленные предметы, различаются чисто семантическим способом по отношению к чему-то или к кому-то, то с другой стороны, в определенных моментах выдают свою принадлежность к грамматической форме. Например, когда склоняются одушевленные существительные, то винительный падеж совпадает с родительным падежом. При склонении же неодушевленных предметов винительный падеж совпадает с именительным: вижу белые (что?) пароходы (а^ кемелердi керш т^рмын), но «вижу белых (кого?) слонов» (а^ пiлдердi керш т^рмын). Поэтому в русском языке имя существительное делится на две грамматические (морфологические) категории, в то время, как в казахском языке имя существительное не имеет подобной грамматической категории из-за отсутствия дифференциаций и различий в окончаниях, как в русском языке (С.Исаев, 58 стр.).
Подобно этому родовые особенности имени существительного (категория рода: мужской, женский и средний), присущие многим индоевропейским языкам и обозначающие через местоимения и артикли половую принадлежность, в казахском языке не выходят за пределы понятий «отец-мать», «мальчик-девочка», «дядя-тетя», «мужчина-женщина». Из-за этого существительные не сформированы до такой степени, чтобы разделять определенные группы слов и их принадлежность к какому-то определенному роду. В русском языке такие родовые особенности передаются через систематизированные грамматические формы, то есть грамматически сформированы. Помимо этого, в нем (русском языке) существуют грамматическая форма, не имеющая отношения к половым различиям. Это - средний род. Однако, во всех языках мира есть разделение одушевленных предметов по их принадлежности к мужскому и женскому роду.
Наряду с этим, возможности формирования грамматических категорий не могут быть одинаковыми во всех языках. То есть, разделения на категории различны. Например, если в русском языке категория вида считается морфологической категорией, то в казахском языке эта категория грамматически не сформирована на морфологическом уровне. Эта категория в казахском языкознании обозначается различными терминами, такими как свойство, вид, свойство протекания действия и другие. Правда, в трудах З.Ахметжановой, А.Т.Шарапиденовой, С.М.Маралбаевой, К.Мухамади, К.Бибекова она рассматривается в качестве семантической категории, а в исследованиях И.Уюкбаева, Н.Оралбаевой данная категория рассматривается с позиций структуры и формообразования. В своей докторской диссертации под руководством доктора филологических наук З.К.Ахметжановой М.Жолшаева, говоря об особенностях категории «свойство протекания движения» в казахском языке в сопоставлении с русским и турецким языками, выделяет ее среди грамматических категорий и относит к группе лексико-грамматических категорий. Таким образом, она обозначает ее (категории) природу в качестве отдельной межкатегорийной группы, в отличие от чистых грамматических категорий, вносящей хоть и небольшие, но изменения в семантический корень языка и доказывает это на языковых примерах. Следовательно, если категория «вид» на русском языке сформирована на уровне
чистой грамматической категории, то в казахском языке эта категория осталась на уровне лек-сико-грамматической категории.
В каждом языке неодинакова и структура (да и способы выражения тоже) функционально-семантической посессивной категории.
Например, и на русском, и на казахском языках эта категория состоит из двух небольших видов: неотчуждаемой и отчуждаемой. Некоторые ученые склонны называть их «неооторжи-мой» и «отторжимой». Однако их языковое (речевое) выражение неодинаково.
Например, З.Ахметжанова, исследовавшая функционально-семантическую посессивную категорию в казахском языке, выяснила, что во многих случаях неотчуждаемая посессивность находит свое выражение через 3-изафетную конструкцию. Если модель «у моего ... есть» часто употребляется для выражения неотчуждаемой принадлежности, то модель «у меня. есть» употребляется для того, чтобы показать отчуждаемую принадлежность. Наряду с этим, в казахском языке 3-изафетная конструкция принадлежности (обладания) в большинстве случаев служит для выражения родственных и локотивных отношений [Ахметжанова З.К. Посессивная констукция в казахском языке. Алматы, 2010 г.].
Понятийные категории формируются в процессе познания, а раз понятия природы, общества единые для всего человечества, то и познание мира универсально. То есть, если концептуальный образ мира для всего народа является понятием общим, я
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.