научная статья по теме ОБРАЗ НЕСКУЧНОГО САДА В ПОЭЗИИ ХХ ВЕКА Языкознание

Текст научной статьи на тему «ОБРАЗ НЕСКУЧНОГО САДА В ПОЭЗИИ ХХ ВЕКА»

Образ Нескучного сада в поэзии ХХ века

© А.Г. РАЗУМОВСКАЯ, кандидат филологических наук

В статье рассматриваются стихотворения поэтов ХХ века, связанные с образом Нескучного сада, «сада-жизни», особого культурного пространства, ставшего метафорой памяти, души, хранящей дорогие воспоминания, сокровенного места встреч и расставаний, «утешного сада».

Ключевые слова: Нескучный сад, парк, мотив сна, метафоры, символы, олицетворения, сравнения.

Среди зеленых «апартаментов» Москвы Нескучный сад окружен в поэзии самым романтическим ореолом. Являющийся традиционным местом прогулок и свиданий, этот сад в центре столицы известен с XIX века. Он был образован слиянием нескольких княжеских усадеб, существовавших еще в XVIII веке. Особую значимость имеет то, что в его территорию вошел первый ботанический сад в России, заведенный в 1756 году П.А. Демидовым. Со 2-й четверти XIX века Нескучный сад стал любимым гульбищем горожан [1]. Изначально он был примечателен холмистыми склонами, вековыми деревьями, извилистыми

дорожками, оврагами, прудами. Интерес вызывали и окрестные виды Нескучного, «отколь с чертогами, с церквами / Великая Москва лежит перед глазами...» [2]. С царствования Александра III, когда московский генерал-губернатор, великий князь Сергей Александрович, превратил его в свою летнюю резиденцию, сад был закрыт для посетителей и снова стал доступен публике только после революции 1917 года. Возможно, этим объясняется то, что активная рефлексия сада началась именно в ХХ веке.

Поэтическое открытие топоса принадлежит, пожалуй, Б. Пастернаку, который посвятил Нескучному саду одноименный цикл из 29 стихотворений. Его стихи, написанные одновременно с книгой «Сестра моя жизнь» (1917-1922) и реализующие ту же метафору «сад-жизнь» [3], тем не менее, обособлены. В своем цикле автор упоминал многие реалии городского сада, отталкиваясь от впечатлений, навеянных прогулками по нему: старая беседка, заглохший пруд, тропинки, цветники. При помощи метафоры он создавал образ тенистого сада, в котором «скучен / Набор уставших цвесть пород» [4. С. 205]. Но при этом Пастернаку важно было не столько воспроизведение природного пейзажа, сколько рассказ «О вакханалиях изнанки / Нескучного любой души» [Там же]. Так в осмыслении названия сада отразилась неразличимость «внутреннего» и «внешнего» пространств, стирание границ между ними.

Стихийность природы, по Пастернаку, есть наивысшая точка «разгула» естественности, в ней брезжит Божий свет [5], она «тебя отрешает от дня». Через природные образы поэт раскрывал вспышки страсти, хаос сознания, исступленность переживаний влюбленного человека: «О свежесть, о капля смарагда / В упившихся ливнем кистях, / О сонный начес беспорядка, / О дивный, божий пустяк!» [C. 206]. Отправляясь в природное лоно («с родимою чащей сродниться с отвычки»), его лирический герой возвращался к «первобытности»: «О место свиданья малины с грозой, / Где, в тучи рогами лишайника тычась, / Горят, одуряя наш мозг молодой, / Лиловые топи угасших язычеств!» [C. 207]. В результате душевные движения человека нашли адекватное выражение в состоянии «сада», разрастающегося от земли до неба.

«Огромность» душевного мира человека подчеркнута у Пастернака тем, что он вбирает в себя и городской сад, и рощу, и лес, и дачную местность, где поэт встречался со своей возлюбленной, и само мироздание. В пространстве души умещаются и разные эмоциональные переживания. Так, экзальтация чувств лирического героя, созвучная стихийности природы, сменяется умиротворением, счастливым покоем, сопоставимым с мерным ходом «испытаннейших часов»: «Текли лучи. Текли жуки с отливом, / Стекло стрекоз сновало по щекам. / Был полон лес мерцаньем кропотливым, / Как под щипцами у часовщика. (...) / Казалось, древность счастья облетает. / Казалось, лес закатом снов объят. /

Счастливые часов не наблюдают, / Но те, вдвоем, казалось, только спят» [С. 208]. В подобные минуты гармонии всё в природе и в душе человека (небо - «синий циферблат») пребывает в состоянии полусна-полуяви.

У Пастернака человеческая жизнь всегда вписана в ритм природы, потому наступление осени, как и приближение расставания, усиливают тоску, предчувствие утраты, конца. Лес олицетворяется:

Лес хандрит. И ему захотелось на отдых,

Под снега, в непробудную спячку берлог.

Да и то, меж стволов, в почерневших обводах

Парк зияет в столбцах, как сплошной некролог [С. 209].

Но уныние рассеивается верой в одоление мрака рассветом, пророчеством возрождения: «Заря как выстрел в темноту». Эта уверенность, перерастая в ликование, в гимн пробуждению, передается неоднократным повторением императива: «Да будет так же жизнь свежа», метафорическим соотнесением рассвета с «пожаром» любви: «Повелевай, пока на взмах / Платка - пока ты госпожа, / Пока - покамест мы впотьмах, / Покамест не угас пожар» [С. 210].

В четырех частях цикла, соответствующих временам года («Зимнее утро», «Весна», «Сон в летнюю ночь», «Осень»), каждый период помечен своими парковыми «деталями». Зимние стихотворения объединены эмоциями «детства», когда испуг перед безмолвием в природе («жуть берез безгнездных») граничит с удивлением («изумленный воздух») [С. 211], с радостью познавания мира: «Как не в своем рассудке, / Как дети ослушанья, / Облизываясь, сутки / Шутя мы осушали» [С. 212]. Весна-молодость рождает ощущение неслыханного, ошеломляющего, с чем невмочь свыкнуться: «Кто ты, март? - Закипал же / Даже лед, и обуглятся, / Раскатясь, экипажи / по свихнувшейся улице!» [С. 214]. Радостное бурление воды, заливающей «тропинки парка терпкой синевой» [С. 215], сравнивается с пустившимся в загул «мирянином»: «Его грехи на мне под старость скажутся, / Бродивших верб откупоривши штоф, / Он уходил с утра под прутья саженцев, / В пруды с угаром тонущих кустов» [С. 216]. В «летних» стихотворениях чувства влюбленного человека - то в момент ссоры, то после примирения - приобретают космический, вселенский размах: «Что хвосты луны стоят до края света / Чередой ночных садов без перерыва» [С. 217]. Композиция цикла включает стихотворения, тематически посвященные природе, любви и искусству, их взаимосвязи и равноценности, потому жизненные коллизии в итоге разрешаются творчеством.

Исключительная роль «летнего» миницикла подчеркнута выделенно-стью его названия - «Сон в летнюю ночь». Душный от ароматов сад, прекрасный и ядовитый одновременно, с одной стороны, передает истому, чувственность, сердечный зной влюбленных: «Все утро с девяти до

двух / Из сада шел томящий дух / Озона, змей и розмарина, / И олеандры разморило» [С. 217]. Природные состояния у Пастернака сродни перипетиям в «недрах» души его героев. С другой стороны, шекспировская аллюзия подчеркивает соблазнительность и волшебство топоса, в котором, как в поэзии, проза жизни магически преображается. Так выражается понимание «сада» как культурного пространства, связанного с вдохновением.

Признание героя: «Я вишу на пере у творца / Крупной каплей лилового лоска» [С. 218] и его обращение к поэзии-ливню, развивающее эту метафору: «Тетрадь подставлена, - струись!» [С. 220], впрямую перекликается с готовностью мироздания излить творческое напряжение дождем: «Отростки ливня грязнут в гроздьях / И долго, долго, до зари / Кропают с кровель свой акростих, / Пуская в рифму пузыри» [Там же]. Несмотря на приближение зимы («С тех дней стал над недрами парка сдвигаться / Суровый, листву леденивший октябрь» [С. 223]) и предчувствие неотвратимого конца (о чем сигнализируют «облака над заплаканным флоксом», «цветники как холодные кафли»), в природе разлита сосредоточенность и торжественность - воздух рощ «ясен, как мрамор» [С. 224]. В финале цикла наступает «беспамятно звонкий покой» как предвестие вдохновения. Воспринимая осень по-пушкински, поэт завершает «Нескучный сад» апофеозом любви и творчества: «Звезды долго горлом текут в пищевод, / Соловьи же заводят глаза с содроганьем, / Осушая по капле ночной небосвод» [С. 225].

Границы Нескучного сада «от набережной до ворот», несмотря на упоминания ограды, у Пастернака условны: сад распахнут в мир, он сам является миром. Если в общем словоупотреблении «нескучный» означает веселый, забавный, не вызывающий скуки, интересный, занимательный; не знающий уныния, то у поэта данное слово в сочетании со словом «сад» истолковывается метафорически: им подчеркивается насыщенность, многообразие жизни во всех ее проявлениях. «Нескуч-ность» объединяет все признаки «сада» - свежесть, стихийность, бурление жизни, обновляющие не только природу, но ум и душу человека; побег от обыденности, творческое начало, приобщающее к вечности. Все это многообразие было выражено у Пастернака с футуристической экспрессивностью - взбудораженным ритмом, богатой звуковой оркестровкой стиха, особой поэтической лексикой и усложненной метафоричностью.

Интерпретация реального сада в пору революционных перемен была лишена каких-либо социальных коннотаций, но по сути «пастернаков-ское восприятие природы как чуда творения и поэзии как конгениального ей чуда творчества совпало с тем моментом, когда резко переменившаяся историческая действительность обещала воспроизвести в

себе самой это чудо в акте сотворения нового социального бытия» [6]. Зримым воплощением перемен в советской столице стало создание в 1928 году ЦПКиО, с 1932 года носящего имя М. Горького. Нескучный сад, войдя в состав парка, из классического романтического пространства превратился в культурно-воспитательный объект, интерпретация которого менялась с течением времени от восторженной (у ангажированных советских поэтов) до горько-иронической (в постсоветскую эпоху).

Между тем, у Нескучного сада, внешне существовавшего в границах сверхупорядоченного пространства, сохранялась своя неявная жизнь. Заданная Пастернаком метафизическая парадигма проявила себя сначала в поэзии эмигрантов: книги с одноименным названием «Нескучный сад» выпустили Дон-Аминадо (Париж, 1935) и Странник (Калифорния, 1970). Для Дон-Аминадо это название - метафора памяти, души, хранящей дорогие воспоминания о прошлом, ушедшем в зазеркалье, потому в его книге рядом со

Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.

Показать целиком