ИСТОРИЯ ФИЛОСОФИИ
От редакции. Исполнилось 70 лет известному российскому философу, доктору философских наук, главному научному сотруднику Института философии Российской Академии наук Виктору Васильевичу Бычкову.
Виктор Васильевич - крупнейший отечественный специалист в области эстетики, патристической культурологии, византийской и древнерусской эстетики, русской религиозной эстетики Х1Х-ХХ вв. В его трудах разрабатывается оригинальная трактовка эстетики как особой сущностной характеристики культуры, выражающей специфический духовный опыт человека - опыт предельно высокого уровня, опыт гармонии.
Многие свои статьи Виктор Васильевич опубликовал на страницах нашего журнала.
Редакция, Редакционная коллегия, Международный редсовет журнала "Вопросы философии" поздравляют Виктора Васильевича с юбилеем и желают ему доброго здоровья, неиссякающей энергии и новых творческих успехов в его трудах.
Образно-символическая основа мышления автора "Ареопагитик"
В.В. БЫЧКОВ
Статья посвящена эстетическим аспектам символологии византийского автора "Corpus Areopagiticum" (V - нач. VI в.). Показано, что практически все уровни символической теории Дионисия Ареопагита ("подобные подобия", "неподобные подобия", апофатиче-ские обозначения, сакрально-литургическая символика) имеют эстетическую окраску. Символология "Ареопагитик" дала мощный толчок развитию европейской богословской эстетики и художественной практики христианской культуры на многие столетия, как в Западной Европе, так и в России.
The essay is about the aesthetic aspects of the symbolology of the Byzantine author of the Corpus Areopagiticum (5-beg. 6th c. AD). It shows that practically all levels ofthe symbolic theory of Dionysius the Areopagite ("like likenesses", "unlike likenesses", apophatic significations, sacral-liturgical symbolism) had aesthetic undertones. The symbolology of the Areopagitics has
© Бычков В.В., 2012 г.
given a massive thrust to the development of European theological aesthetics and the art practice of the Christian culture for many centuries, both in Western Europe and in Russia.
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: "Ареопагитики", Дионисий Ареопагит, символ, эстетика, патристика, неоплатонизм.
KEY WORDS: Areopgitics, Dionysius the Areopagite, symbol, aesthetics, Patristics, Neo-platonism.
Не останавливаясь подробно на собственно философско-богословской проблематике "Ареопагитик", чему были посвящены многочисленные фундаментальные исследования в прошлом столетии1, я хотел бы подчеркнуть, что в данном случае тексты известного византийского богослова интересуют меня, в первую очередь, как один из наиболее ярких и, я бы сказал, просветленных источников и свидетельств византийского эстетического сознания, византийской эстетики. Богословие Дионисия Ареопагита2 пронизано эстетическими интуициями, являя нам христианство как светозарную, возвышающую, просветляющую, преображающую человека и гармонизирующую Универсум силу.
Символический дух "Ареопагитик"
Осознание Ареопагитом принципиальной умонепостигаемости Бога и в то же время поиск путей "преодоления" ее в системе священной иерархии и в пространствах эстетического опыта (см.: [Бычков 2010, 5-20]) постоянно приводят нас, как и самого христианского мыслителя, к пониманию того, что это преодоление может быть только символическим. Оно лишь в намеках предполагает разные уровни приближения к Тому, к Кому в принципе невозможно приблизиться на уровне земного бывания как к сущности, не обладающей ни сущностью, ни бытием даже в самом абстрактном и возвышенном смыслах этих человеческих понятий. Ибо, "в Нем и около Него - все, что относится к бытию, к сущему и к наставшему, Его же Самого не было, не будет и не бывало, Он не возникал и не возникнет, и - более того - Его нет. Но Он Сам представляет Собою бытие для сущего" (DN V 4)3.
Хорошо сознавая непредставимость, неописуемость, непостигаемость для человеческого разума Самого Бога и многого из божественной сферы, с одной стороны, а также продолжая раннехристианскую и раннепатристическую эзотерическую традицию на сокрытие сущностных христианских истин от непосвященных, автор "Ареопагитик" разработал глубоко продуманное символическое богословие. Оно дает нам один из главных ключей не только к его богословию в целом, но и к его эстетике, а также и ко всей средневековой христианской художественно-эстетической культуре.
Даже из сохранившихся текстов видно, что автор "Ареопагитик" в своей символоло-гии продолжает достаточно хорошо разработанную к его времени традицию символико-аллегорической экзегезы текстов Св. Писания, восходящую к Филону Александрийскому, раннехристианским отцам и великим каппадокийцам (к Григорию Нисскому в первую очередь) [Бычков 1995, 47-52; 215-251; 258-269]. Активно опираясь на нее, он написал трактат "Символическое богословие", в котором, как можно понять из его Послания IX (к Титу), дал символическое толкование многих мест Св. Писания. К сожалению, этот трактат до нас не дошел, но отдельные его идеи, как и другие положения символологии, разбросаны по всем текстам Корпуса и особенно полно изложены в "Божественных именах" и упомянутом Послании IX, которое является как бы сопроводительным письмом, приложенным к посылаемому Титу тексту "Символического богословия".
Фактически же весь Корпус Ареопагитовых текстов является развернутым символическим богословием. В "Божественных именах", "Символическом богословии", Послании IX речь идет в основном о символических образах и именах Св. Писания, а в трактатах об иерархии ("О небесной иерархии", "О церковной иерархии") - о символике всех ступеней священной иерархии и главных христианских таинств, которые тоже вписаны в иерархию на границе перехода от небесного уровня к земному. В комплексе складывается
достаточно полное представление и о смысле собственно христианского символизма в понимании Ареопагита, и о значении многих конкретных библейских и богословских символов в его интерпретации.
"Символическое богословие" посвящено, насколько можно понять, толкованию наиболее "диковинных", по Ареопагиту, т.е. излишне антропоморфных, зоо- и териоморф-ных, предметно-вещественных, сказали бы мы теперь, и чувственных образов Св. Писания, прилагаемых там к Богу и к божественной сфере. Разъяснение смысла некоторых из них дано и в Послании IX к Титу, где автор сетует на то, что бытует множество "бредовых вымыслов" относительно подобной "символической священнообразности" Писания, и он своими текстами пытается бороться с ними, давая наиболее, как он убежден, точное понимание библейской символики.
Перечислив большой ряд чувственных и грубовато-обыденных образов Св. Писания, вокруг которых накручено множество нелепых представлений, Ареопагит утверждает, что за ними скрыта красота яркого божественного света. Эти изображения созданы не ради них самих, - повторяет он традиционный для александрийско-каппадокийских отцов тезис, - но с двоякой целью: скрыть "неизреченное и невидимое для многих знание" от непосвященных и открыть его "только истинным приверженцам благочестия", которые "благодаря простоте ума и свойству умозрительной силы" способны, отринув всякую детскую фантазию, "от священных символов" восходить "к простой, сверхъестественной, находящейся выше символов истине" (Ep IX 1). Тем самым Ареопагит определяет некие границы священной символики. Он, во-первых, отграничивает ее от чистой аллегорезы, когда смысл священного изображения необходимо просто знать, ибо он совершенно не вычиты-вается из самого изображения. Во-вторых, он выступает против абсолютно произвольного толкования символов, и, в-третьих, утверждает, что для правильного раскрытия их смысла реципиенту необходимо обладать определенными духовными качествами. Он не разъясняет их подробно, но, исходя из контекста его сочинений, можно предположить, что под "простотой ума" и "умозрительной силой" он понимает отказ от изощренных риторских витийств формально-логического уровня и сосредоточенность на благочестивом углубленном созерцании символического образа Писания, духовной концентрации на нем.
Главным критерием богословской герменевтики священных символов должен стать сам возвышенно-благочестивый контекст христианского учения, который хорошо ощутим прежде всего в Новом Завете, но также и у ранних отцов Церкви. А он в свою очередь ориентирует нас на анагогический (от греч. anagoge - возведение) характер священной символики. В связи с тем, что первообразы этих символов относятся к сферам возвышенным и даже неизобразимым, необозначаемым, умонепостигаемым в силу своей надмирности, превышающей человеческое разумение, то и символы, означающие и выражающие их на нашем земном уровне, должны иметь анагогический характер.
Ареопагит регулярно подчеркивает, что образно-символическое познание дано только людям. Ангелы и другие небесные чины получают божественное знание иным способом. Сами авторы Св. Писания, убежден Дионисий, зная разумно-мыслительные способности человека, позаботились о том, чтобы дать людям священное знание в поэтических образах и символах, которые, выражая невыразимое, возводили бы их к этому невыразимому и неизобразимому, т.е. в современном понимании - обладали бы эстетическим характером возведения к гармонии с высшими мирами. "Ибо и Св. Писание безыскусно воспользовалось поэтическими священными изображениями (tais poietikais hieroplastiais) для описания неизобразимых умов, изучив, как сказано, наш разум, предусмотрев соответственное ему и естественное возведение и преобразовав для него возводительные священноописа-ния (tas anagogikas hierographias)" (CH II 1). Так что, согласно Дионисию, символические образы Писания созданы с учетом воспринимающих возможностей человека, в том числе и эстетических (= поэтических), и рассчитаны на правильное их восприятие и понимание. Людям остается только найти путь к этому пониманию. Отысканием этого пути и заняты все герменевты (= экзегеты) Писания.
Ареопагит усматривает в Писании два пласта текстов: один символический (неизреченный и таинственный), а другой философско-дидактический (общепонятный, исто-
рический). К пос
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.