© 2012 г. В. Я. ГРОСУЛ*
ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАСТРОЕНИЯ В РОССИИ ВО ВРЕМЯ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ 1812 ГОДА И ЗАГРАНИЧНЫХ ПОХОДОВ
Отечественная война 1812 года продолжалась всего несколько месяцев, а последовавшие за нею Заграничные походы русской армии - менее полутора лет, но эти события сильно повлияли на общественные настроения и навсегда остались в народной памяти1. И хотя историки до сих ведут дискуссии о целях вторжения Наполеона2, нет сомнения в том, что Россия вела с ним борьбу за выживание и за сохранение страны как таковой. По словам А. де Коленкура, Наполеон утверждал: «Я пришел, чтобы раз навсегда покончить с колоссом северных варваров»3. Война вызвала беспрецедентное сплочение власти, дворянства и народа. Ее судьбоносный характер признавали представители различных поколений и течений русской общественной мысли. В набросках Н.М. Карамзина к задуманной им истории событий 1812 г. есть несколько загадочная фраза: «Наполеон не хотел войны с нами так скоро, хотя и готовил нашу погибель»4. По словам В.Г. Белинского, «двенадцатый год по своим последствиям был величайшим событием в истории России после царствования Петра Великого»5. Как бы продолжая его мысль, А.Н. Пыпин отмечал, что со времен Петра I «не было войны, которая бы так сильно повлияла на национальное сознание»6.
В российской прессе в годы, предшествовавшие войне, Наполеона то хвалили, то ругали, то снова хвалили7. Страна была наполнена слухами, часто совершенно фантастическими. Борьба с ними возлагалась на высшую полицию, учрежденную в Петербурге в 1805 г. и наблюдавшую за состоянием умов. Как писал В.Н. Бочкарев, «всякие политические толки о событиях строго преследовались; приходилось говорить о них на ухо и то только в интимном кругу»8. Однако в 1809 г. в Петербурге «праздными людьми» велись разговоры о том, будет ли русскими войсками одержана победа, появится ли в Балтийском море неприятельский флот9. Несколько позднее, в 1810 г. и гр. Ф.В. Ростопчин, один из видных консерваторов того времени, получил негласное поручение составить записку о положении в Москве. В ней он указывал, что страна находится чуть ли не накануне революции, поскольку «трудное положение России, продолжительные войны, и паче всего пример французской революции производят в благонамеренных уныние, в глупых - равнодушие, а в прочих - вольнодумство»10. Слухи о неизбежности войны с Францией особенно усилились в начале 1812 г., когда Наполеон начал мобилизацию Великой армии11. Сведения о приготовлениях французов нередко приходили из-за границы. 24 февраля 1812 г. главнокомандующий Молдавской армией гр. М.И. Кутузов доносил гр. Н.П. Румянцеву о содержании депеши турецкого поверенного в Вене, сообщавшего в Константинополь о том, что «война между Франциею и Россиею не только неминуема, но что оная в скором времени должна открыться», так как «войска французские в полном движении и обозы переправлены уже чрез Рейн»12. 26 марта Кутузов писал канцлеру о распространении французским консулом в Бухаресте Леду среди местных валашских бояр слухов о предстоящей войне между Францией и Россией. По мнению Кутузова, это делалось для того, чтобы помешать заключению мира между Россией и Турцией13.
Сведения о военных приготовлениях довольно часто поступали и от значительно усилившейся в то время русской разведки, специально следившей за действиями Наполеона14. Как отмечают исследователи, 1811 год российское командование провело в лихорадочных приготовлениях к войне15. В западных губерниях велось наблюдение
* Гросул Владислав Якимович, доктор исторических наук, профессор, главный научный сотрудник Института российской истории РАН.
за политическими настроениями жителей приграничных районов16. Один из таких разведчиков, служивший на западе России барон П.Ф. Розен, в ноябре 1811 г. заключал, «что по всему вероятию война между Россиею и Франциею неизбежна, хотя Наполеон и не желал оной и всячески старался отвратить ее»17.
В этих условиях Александру I, пожалуй, больше чем когда-либо приходилось считаться с общественным мнением и прежде всего с представителями консервативной части общества, к которой принадлежало тогда большинство генералов и офицеров. Отправив в отставку М.М. Сперанского, царь хотел разрядить недовольство в обществе, и это ему удалось. Когда в день опалы Сперанского К.В. Нессельроде, поддерживавший с ним хорошие отношения, выразил глубокое сожаление о том, что император лишился преданного, верного и ревностного слуги, Александр I ответил: «Ты прав, но именно теперешние обстоятельства и могли вынудить у меня эту жертву общественному мнению»18. Из тех же соображений государственным секретарем был назначен один из столпов консервативной «партии» - А.С. Шишков, ставший, по словам Д.А. Жаринова, посредником между монархом и народом19.
Отставка Сперанского вызвала восторг в кругах консервативного дворянства и подняла в его глазах авторитет царя20. Как вспоминал Ф.Ф. Вигель, «разве только смерть лютого тирана могла бы произвести такую всеобщую радость»21. Впоследствии именно консервативная печать (и, в частности, «Русский вестник» С.Н. Глинки) особенно горячо поддерживала правительство во время войны22. Слухи по поводу отставки Сперанского и его сотрудников были разнообразны и многочисленны. Находившийся тогда в Петербурге молодой адъютант кн. П.М. Волконского Н.Д. Дурново 19 марта 1812 г. записал в дневнике: «Сперанский, государственный секретарь, Магницкий и Воейков, флигель-адъютант, были арестованы за то, что имели переписку с Францией. Это наделало много шуму в городе»23. Лишь немногие были недовольны ссылкой одного из самых светлых умов страны, удаление которого, по мнению историков, даже стало ударом по государственным финансам24. В их числе были Н.С. Мордвинов и М.Б. Барклай де Толли, правителем секретной канцелярии которого являлся А.В. Воейков (в будущем - генерал и герой Бородинского сражения, тогда тесно сотрудничавший со Сперанским при подготовке преобразований).
Навстречу общественному мнению Александр I пошел и при назначении главнокомандующим действующими армиями Кутузова. По мере отступления русской армии на восток возрастал ропот против командовавшего 1-й Западной армией Барклая де Толли25. «Принятый нами план кампании, - писал ему Александр I 24 ноября 1812 г., - по нашему мнению, единственный, который мог еще иметь успех против такого врага, как Наполеон.., неизбежно должен был, однако, встретить много порицаний и несоответственной оценки в народе»26. Император явно был вынужден с повышенным вниманием следить за настроениями народа, а также высших офицерских кругов27. В целом, отношение общества к Барклаю было несправедливым. Еще митрополит Филарет (Дроздов) высоко оценил заслуги этого «вождя, который понес на главе своей неизбежные неприятности, можно сказать, новой для российских воинов войны оборонительной и отступательной и тяжесть народного мнения»28. Но, как отметил Ф.Н. Глинка, «мудрая воздержанность Барклая де Толли не могла быть оценена в то время»29. Только в 1830-е гг. в защиту Барклая выступил К.А. Полевой, а затем и А.С. Пушкин, посвятивший ему стихотворение «Полководец»30.
В августе 1812 г. Александр I, несмотря на неприязнь к Кутузову, вынужден был уступить общему мнению. «Публика желала его назначения, я его назначил, - заявил он своему генерал-адъютанту Е.Ф. Комаровскому. - Что же касается меня, то я умываю руки»31. «В Петербурге я нашел умы всех за назначение старого Кутузова в главнокомандующие, - 12 сентября писал Александр I вел. кн. Екатерине Павловне. - То было общее требование. Зная этого человека, я сначала не желал этого, но когда письмом от 5 августа Ростопчин засвидетельствовал мне, что вся Москва желает, чтобы Кутузов командовал, так как Барклай и Багратион к этому неспособны, я не мог поступить иначе, как выбрать из трех генералов, одинаково мало способных быть главнокомандую-
щими, того, на которого указывал общий голос»32. Действительно, 6 августа 1812 г. Ростопчин писал императору: «Москва желает, чтобы командовал Кутузов и двинул Ваши войска... Я в отчаянии, что должен послать Вам это донесение, но его требуют от меня моя честь и присяга»33. Назначение Кутузова поддержал также А.А. Аракчеев, впоследствии защищавший его и в трудные сентябрьские дни34.
Решение царя было встречено с большим энтузиазмом в широких кругах общества и народа35. «Переезд Кутузова из C.-Петербурга к армии походил на какое-то торжественное шествие, - вспоминал Ф.Н. Глинка. - Предания того времени передают нам великую пиитическую повесть о беспредельном сочувствии, пробужденном в народе Высочайшим назначением Михаила Ларионовича в звание главноначальствующего армии»36. После прибытия Кутузова в армию «у всех лица сделались светлее, и военные беседы вокруг огней радостнее»37. Между тем в среде генералитета отношение к нему было неоднозначным, резко критически отзывались о нем кн. П.И. Багратион, М.А. Милорадович, Д.С. Дохтуров, Н.Н. Раевский38. Стоило новому главнокомандующему продолжить отступление, как начал нарастать ропот в его адрес. Неудивительно, что решение дать генеральное сражение при Бородино было принято Кутузовым во многом под влиянием общественного мнения и морального состояния войск39.
В разных социальных слоях в 1812 г. проявлялись различные настроения40. Многие русские помещики опасались освобождения крепостных «французским Пугачевым» -Наполеоном41. Частные письма той поры свидетельствуют, что русские дворяне не так боялись французов, как собственных крестьян и дворовых. «Боятся, - писала 1 мая 1812 г., еще до начала войны, В.И. Бакунина, - что когда Наполеон приблизится к русским губерниям и объявит крестьян вольными, то может легко сделаться возмуще-ние»42. В вооруженном народе нередко видели силу, способную пойти затем против самих душевладельцев. «Мы еще не знаем, как повернется русский народ», - говорил Ростопчин43. В 1807 г. среди крестьян уже распространялись слухи о том, что приход Наполеона в Россию приведет их к освобождению от крепостной зависимости. В том же 1807 г. кучер надворного советника Тузова крестьянин Алексей Корнилов заявлял,
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.