ВОСТОЧНАЯ ПОЛИТИЯ
ОСНОВНЫЕ МОДЕЛИ ОРГАНИЗАЦИИ ВЛАСТИ У КОЧЕВНИКОВ ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ ПЕРИОДА РАННЕГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ (В СВЕТЕ ТЕОРИИ МНОГОЛИНЕЙНОСТИ)*
© 2010 С.А. ВАСЮТИН
В статье апробирован многолинейный подход к характеристике институтов власти у номадов Центральной Азии в У-Х1 вв. На основе анализа управленческих структур различных кочевых обществ автором предложены четыре основные ступени сложности организации власти у кочевого населения восточного ареала степной Евразии. Каждая из этих моделей предполагает наличие двух вариантов: 1) локальные и децентрализованные политии; 2) консолидированные военно-политическим путем номадные и номадно-оседлые сообщества.
Ключевые слова: кочевые общества Центральной Азии, политогенез, многоли-нейность развития, модели организации власти, акефальные и сегментарные политии, сложные "вторичные" вождества, кочевые империи, номадно-оседлые государства.
ВВЕДЕНИЕ
Многолинейные теории [Бондаренко, 1998; С1аеБ8еп, 2000; Коротаев, Крадин, Лын-ша, 2000; Коротаев, 2003; Бондаренко, Гринин, Коротаев, 2006; Классен, 2006; Гринин, Марков, Коротаев, 2008; и др.] открывают новый этап в развитии наших представлений о политогенезе в доиндустриальных социумах. Многолинейный подход ориентирован прежде всего на изучение уникальных черт в эволюции обществ, выявление альтернативных форм социально-политической организации, разнонаправленности процессов трансформации власти и социальных систем. В то же время исследования кочевнико-ведов последних десятилетий были в основном ориентированы на выявление общих тенденций развития феномена [ВагАеИ, 1989, 1993, 2000; Крадин, 1992, 2000, 2002(1), 2007; Хазанов, 2000, 2002 и др.]. Их результатом стали разработка форм взаимодействия номадов и земледельческих цивилизаций, мнение о преимущественно догосу-дарственном характере власти в аридных условиях (государство у кочевников оформляется при завоевании степняками оседлого населения) и ограниченности процессов усложнения властных систем даже в наиболее крупных военно-политических объединениях кочевников уровнем суперсложного вождества. Тем не менее значительное число исследователей продолжают называть "государствами" самые разные политии номадов. Очевидно, что управленческие системы кочевников, особенно в номадных империях, как явление сложное и многогранное, не могут быть описаны с помощью однозначных дефиниций.
Методология исследования строится на синтезе неоэволюционистской концепции политогенеза, теории многолинейной эволюции, мир-системного и кросскультурного
* Работа выполнена по проекту РГН - МинОКН Монголии № 07-01-92002а^ "Кочевые империи монгольских степей: от хунну до державы Чингисхана".
анализа. Исходя из задач статьи, главное внимание уделено многолинейным теориям, на основе которых и выявляются специфические черты властных институтов в кочевых обществах раннего средневековья.
ВЛАСТНЫЕ СИСТЕМЫ НОМАДОВ В СРАВНИТЕЛЬНО-ИСТОРИЧЕСКОМ РАКУРСЕ
Среди политических образований кочевников V в. особо стоит выделить Жуань-жуаньский каганат (402-552). Основные шаги по созданию обширной степной поли-тии были традиционны - это покорение соседних кочевников (гаогюйские и некоторые монголоязычные племена) и реорганизация военно-административной структуры на основе десятичных принципов [Материалы..., 1984, с. 267-269]. Специфика взаимодействия Жуань-жуаньского каганата с Китаем заключалась в более сложной структуре отношений жуань-жуаней с китайской империей Сун вследствие существования буферного государства Тоба Вэй. С одной стороны, это ставило пределы для эксплуатации жуань-жуанями ограниченных ресурсов дома Вэй. С другой, кочевые корни Тоба позволили использовать крайне эффективные меры борьбы с жуань-жуанями (армия Вэй, включавшая крупные кавалерийские подразделения, совершала успешные рейды против жуань-жуаней). Но с 520-х гг., особенно после разделения в 534 г. Северной Вэй на Восточную и Западную Вэй, начался период доминирования жуань-жуаней на севере Китая. Последствия этого доминирования были неоднозначными. Силы каганата сконцентрировались в основном на китайском направлении. Правители жуань-жуа-ней стремились закрепить свой статус браками с вэйскими принцессами и надеялись создать объединенное номадно-оседлое государство [Крадин, 2000(1), с. 90]. В то же время контроль над зависимыми кочевыми племенами постепенно ослаб, в результате чего на западе каганата в 522, 534-537, 540 гг. последовала череда выступлений гао-гюйцев, а в 536 г. данники жуань-жуаней, тюрки, смогли покорить 50 000 кибиток теле [Бичурин, 1950, с. 228], образовав полунезависимое вождество в рамках каганата. Через 16 лет тюрки создали новую кочевую империю - Первый Тюркский каганат.
История Жуань-жуаньского каганата наглядно показывает неустойчивость типичных кочевых империй. Это прежде всего находит отражение в кризисных моделях взаимодействия с Китаем. Необходимо учитывать, что грань между теми формами отношений с Китаем, которые способствуют централизации и усилению кочевых империй, и теми отношениями, которые ведут к их дезинтеграции, очень и очень тонка, и она не всегда улавливалась кочевыми лидерами. Сильный объединенный Китай выступал и как объект дистанционной эксплуатации, и как наиболее сильная военная угроза для номадов. Поражения от китайцев и невозможность получить от Китая престижные товары и продукты земледелия подрывали авторитет степных правителей и вели к междоусобицам. Причем большинство вариантов выхода из кризиса кочевых образований ограничивалось разными способами восстановления престижной экономики (распределение военной добычи, даней, даров и откупов земледельцев среди аристократии и рядового населения). Ослабленный (разделенный на несколько царств) и попавший в зависимость от кочевников Китай, как ни странно, создавал не меньшую угрозу распада кочевых империй, что хорошо видно на примере Жуань-жуаньского каганата.
Видимо, не совсем верно сводить дихотомию "кочевники-земледельцы" к одной схеме и игнорировать нюансы взаимоотношений кочевников и оседлого населения. Так, Первый Тюркский каганат обладал потенциалом превращения в данническую империю и, вероятно, был таковым в 570-590-е гг., когда в составе владений оказались Восточный Туркестан, Средняя Азия, Причерноморье и Предкавказье. Но и его переход к государственным формам политического управления земледельцами был блокирован развернувшейся междоусобной войной и распадом на две части. Позднее восточные тюрки, пережившие кризис, связанный с фактическим подчинением суйскому правительству и активной китаизацией окружения Тули-хана [Бичурин, 1950, с. 242-245],
нашли выход в возрождении имперской политики при Шиби-хане. Воспользовавшись ослаблением Суйской династии, он в 615 г. совершил набег, в ходе которого ему даже удалось нанести поражение императору и прекратить выплату дани. Затем в результате активных действий Шиби-хана был восстановлен контроль и над кочевниками в степи [Бичурин, 1950, с. 245].
Подчинившись Китаю в 630 г., тюрки были, пожалуй, единственными центрально-азиатскими номадами, которые смогли через 50 с небольшим лет воссоздать империю. Вероятно, этот факт длительное время довлел над сознанием элиты Второго Тюркского каганата. Даже полвека спустя после успешного восстания, в период мирных отношений с Китаем, надпись в честь Кюль-Тегина предупреждала об опасности сближения с ханьцами: "У народа табгач, дающего без ограничения столько золота, серебра, спирта и шелка, была речь сладкая, а драгоценности "мягкие" (изнеживающие. - С.В.)... Дав себя прельстить их сладкой речью и роскошными драгоценностями, ты, о тюркский народ, погиб в большом количестве" [Малов, 1951, с. 33-35]. Йоллыг-тегин, автор надписей на стеле Кюль-Тегина и Бильге-каган, рисует архетипичную бинарную оппозицию, которая отражала ментальные установки правящей в каганате элиты: ". о тюркский народ, когда ты идешь в ту страну (Китай. - С.В ), ты становишься на краю гибели; когда же ты, находясь в Отюкенской черни. ты можешь жить созидая свой эль." [Малов, 1951, с. 35]. Эти наставления имели вполне конкретное назначение, ибо вина за гибель Первого каганата налагалась не столько на народ табгач (Китай), сколько на неразумных и трусливых каганов [Малов, 1951, с. 36-37]. В этом контексте и стоит рассматривать первейшую политическую задачу лидеров каганата - быть мудрыми, ограничить контакты кочевников с китайцами и обеспечить поставки китайских товаров в степь с помощью набегов и получения даров.
Устойчивость всей системы этноплеменной иерархии в кочевых империях обеспечивали военные успехи, престижная экономика и сплоченность элиты. Крупные поражения сразу ставили имперскую политию номадов на грань развала. Две неудачи войск Капаган-кагана в столкновении с арабами (712-713) в Тохаристане и с китайцами под Бешбалыком (714) вызвали череду восстаний против тюрок карлуков, азов, изгилей, токуз-огузов, байырку и других номадов (714-716) и едва не привели к гибели Второй тюркский каганат. Только решительные действия Кюль-тегина позволили избежать раскола в тюркском обществе, а череда военных побед - сохранить империю. В политической практике каганов ключевую роль играл замкнутый круг: военный успех -добыча - ее раздача - престиж. Тем самым обеспечить подъем и функционирование имперской системы у кочевников можно было только одним путем - вести войны и побеждать. Был еще вариант поддержания политики "мирного сосуществования", однако он вел к постепенной деградации имперской структуры и ее кризису, что произошло со Вторым Тюркским каганатом в начале 740-х гг. Распределение захваченного в ходе походов имущества и "даров" из Китая происходило в соответствии с этноплеменной иерархией. Престижные товары доставались почти исключительно кочевой аристократии и окружению кагана. Тем не менее престижная экономика охватывала и многочисленные слои рядовых кочевников. В тюркских надписях фиксируется, что каганы "устраивали и поднимали тюркский народ", "неимущих делали богатыми, немногочисленных делали многочисленными" [Малов, 1951, с. 38]. Роль верховного редистрибу-тора наглядно характериз
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.