А.В.Будаев
Особенности политики «мягкой силы» стран ALBA
В статье рассматриваются характерные признаки «мягкой силы» в политике малых и средних развивающихся государств на примере стран Боливарианского альянса для народов нашей Америки (Alianza Bolivariana para los Pueblos de Nuestra América, ALBA). Анализируя сильные и уязвимые стороны «мягкой» дипломатии боливарианцев, автор приходит к выводу о становлении в ALBA собственного институционального дизайна «мягкой силы», заметно отличающегося от традиционных, классических стандартов и форматов, что предопределяет целесообразность тщательного изучения этого явления, в том числе в контексте обеспечения внешнеполитических интересов России.
Ключевые слова: интеграция, ALBA, «мягкая сила», дипломатия, независимость, солидарность, боливарианцы.
В последнее время в российском и зарубежном научном и политологическом сообществах ведется активная дискуссия относительно роли, значения и пределов эффективности политики «мягкой силы». Сформулированная в конце 80-х — начале 90-х годов прошлого столетия известным американским политологом и неолибералом Джозефом Найем эта концепция определяется как «способность добиваться желаемого на основе добровольного участия союзников, а не с помощью принуждения или подачек»1 . Введение Дж.Найем и его последователями в научный лексикон указанного термина не означает, что это явление представляет собой исключительно американское изобретение. Отдельные элементы «мягкой», а точнее сказать «культурной или просвещенной» силы, проявлялись в прошлые века в политике целого ряда европейских государств, включая Россию.
В обновленной Концепции внешней политики Российской Федерации (от 12 февраля 2013 г.) «мягкая сила» характеризуется как «комплексный инструментарий решения внешнеполитических задач с опорой на возможности гражданского общества, информационно-коммуникационные, гуманитарные и другие альтернативные классической дипломатии методы и технологии»2.
Андрей Владимирович Будаев — кандидат политических наук, Генеральный консул России в Рио-де-Жанейро (consrio@yandex.ru).
Среди ученых, политологов и дипломатов идут споры относительно того, в политику каких именно государств наиболее органично вписывается инструментарий «мягкой силы» — сильных государств-лидеров или слабых стран мировой периферии, озабоченных проблемой сохранения собственного суверенитета и фактом своего существования в качестве самостоятельной политической единицы. Здесь имеются две различные точки зрения.
Одни считают, что «мягкая сила» присуща только великим державам, признанным мировым игрокам, которые «настолько сильны, что их совокупная государственная мощь идеализируется другими участниками международных отношений и превращается ими в бренд»3. Отсюда следует, что наличие этого инструмента в арсенале внешней политики того или иного государства может считаться показателем его особого статуса лидера международных отношений, в котором оно либо уже состоялось, либо должно состояться в самой ближайшей перспективе.
Часть исследователей, наоборот, считает, что наибольшую пользу «мягкая сила» может принести относительно слабым странам, которые не в состоянии обеспечить себе мощный военно-политический потенциал и имидж влиятельной военной силы в мировой политике — для этого им попросту не достает средств. Нехватку военно-политических и экономических ресурсов они частично могут компенсировать своим культурным влиянием, которое должно заменить и то, и другое. В этом есть определенный резон: многие относительно слабые в военном отношении государства обладают яркой, динамично развивающейся, богатой культурой с высокой проникающей способностью и сильным влиянием на сознание современного общества и на человечество в целом. Примером такого подхода, помимо небольших, стабильных и весьма привлекательных с социально-экономической и демократической точек зрения западных государств (например, Швейцария, скандинавские страны), могут стать достижения латиноамериканского мира, известного своими музыкальными и танцевальными традициями, футболом, карнавалом и многими другими особенностями культуры.
Как можно судить, здесь правы обе стороны, а их аргументы, каждые по-своему, представляются весьма убедительными. Ведь объективно «мягкая сила» является, в первую очередь, атрибутом великих держав и «сильных мира сего», дополняя их совокупную политическую, экономическую и военную мощь. Вместе с тем нельзя не признать, что элементы «мягкой силы» исторически проявлялись в политике целого ряда небольших государств, а по нынешним временам могут быть полезны и востребованы развивающимися малыми и средними «игроками». Показательно в этом отношении мнение доктора исторических наук, заслуженного деятеля науки РФ, ректора Дипломатической академии МИД России, профессора Евгения Петровича Бажанова, который считает, что «благодаря «мягкой силе» такие миниатюрные государства, как Швейцария, Норвегия и Сингапур, пользуются большей популярностью среди современников, нежели иные из тяжеловесов. Швейцария словно магнитом притягивает финансовыми институтами, горными курортами, часами и демократическим устройством общества, Норвегия — качеством жизни, Сингапур — конкурентоспособностью и удивительно низким для Азии уровнем коррупции»4.
Элементы мягкой дипломатии в последнее время все активнее используются в государствах так называемого третьего мира, для которых технологии «мягкой силы» могут играть роль асимметричного ответа на проводимую в отношении них политику давления и вмешательства во внутренние дела со стороны великих держав, на попытки возрождения неоколониализма и внешнюю экспансию.
В этом смысле отдельного внимания заслуживают анализ и изучение формирования собственной модели «мягкой силы» и практического опыта ее применения странами ALBA. Альянс был создан в 2004 г. по инициативе лидеров Венесуэлы и Кубы Уго Чавеса и Фиделя Кастро с целью экономической интеграции и совместного развития его участников на основе экономической взаимодополняемости, социальной экономики, солидарности и коллективной защиты независимости. В дальнейшем к ALBA присоединились Боливия (2006 г.), Никарагуа (2007 г.), Доминика (2008 г.), Антигуа и Барбуда, Эквадор, Сент-Винсент и Гренадины (три последние страны в 2009 г.) и Сент-Люсия (2013 г.)5, что стало свидетельством привлекательности данного проекта.
Идеологическую основу ALBA и его «мягкой силы» составляют принципы гармоничного развития, открытости и солидарности между народами Латинской Америки и Карибского бассейна (ЛАКБ), заложенные в трудах Симона Боливара, Хосе Марти, Антонио Хосе де Сукре, Бернардо О'Хиг-гинса и других героев, борцов за независимость и лидеров региона, но без скатывания к национализму или ограничительной национальной политике, которые затрудняют строительство большого общего дома в ЛАКБ6.
Вместе с тем необходимо признать, что привлекательность и эффективность «мягкой силы» ALBA имеет свои пределы, связанные прежде всего с неприятием значительной и влиятельной частью латиноамериканского общества каких бы то ни было социалистических экспериментов как в своих собственных, так и в соседних странах. В этом смысле наглядным является пример Гондураса, который вступил в альянс в августе 2008 г. во время президентства Мануэля Селайи. Однако после его свержения в ходе военного переворота 28 июня 2009 г. (кстати, одной из основных причин отстранения М.Селайи от власти стало как раз его решение присоединиться к ALBA) новое правительство отказалось от членства в этой организации. Уже 13 января 2010 г. Национальный конгресс Гондураса ратифицировал выход страны из ее состава7.
В то же время едва ли можно согласиться с позицией некоторых латиноамериканских ученых и политологов, утверждающих, что ALBA утратил жизненные силы и активность после государственного переворота в Гондурасе на фоне растущего влияния тандема Бразилия-Аргентина, сосредоточенных на строительстве Южноамериканского общего рынка (Mercado Común del Sur, Mercosur)8. После единичного выхода Гондураса из ALBA дальнейшее развитие событий в альянсе и вокруг него как раз продемонстрировало не только жизнеспособность, но и перспективность боливариан-ской идеи и ее «мягкого» содержания не только в регионе ЛАКБ, но и за его пределами.
В 2011—2013 гг. специальный статус приглашенных членов альянса получили Гренада, Гаити, Суринам, Парагвай и Уругвай. Дополнительным свидетельством «притяжения» ALBA и его «мягкой силы» стало присое-
динение к альянсу в качестве «гостей» внерегиональных государств — Ирана и Сирии (соответственно в 2007 и 2010 гг.).
21 октября 2010 г. президент Сирии Башар аль-Асад подтвердил в ходе визита в Дамаск президента Венесуэлы У.Чавеса включение его страны как приглашенного члена в состав Боливарианского альянса. По словам сирийского руководителя, «наше участие в ALBA поможет укреплять отношения со странами Карибского бассейна и Южной Америки на базе прогресса, суверенитета, независимости и процветания»9.
В этом же ключе следует рассматривать интерес России к боливарианскому интеграционному объединению. После первой встречи с лидерами стран ALBA в ноябре 2009 г. Дмитрий Анатольевич Медведев в приветственном послании главам государств и правительств альянса, собравшимся на VII саммите (октябрь 2009 г.) отметил, что «Россия намерена выстраивать взаимовыгодные отношения с государствами — участниками организации как на многосторонней основе, так и в двустороннем формате»10.
Сильной стороной «мягкой силы» ALBA является сохраняющаяся в Латинской Америке и Карибском бассейне популярность идеологии боливарианского единства, основанного на латиноамериканской идентичности, стремлении к самостоятельности и подлинной независимости.
Прочным фундаментом «мягкой» дипломатии боливарианцев является их строгая приверженность международно-правовым нормам и Уставу ООН, в первую очередь уважение принципов самоопределения и невмешательства в дела суверенных государств, урегулирование споров мирными политическими методами, неприятие односторонних подходов в международных отношениях, а также заинтересов
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.