© 2010 г. А. В. МАЗЫРИН*
ПАТРИАРШИЙ МЕСТОБЛЮСТИТЕЛЬ МИТРОПОЛИТ ПЕТР (ПОЛЯНСКИЙ) И СОВЕТСКАЯ ВЛАСТЬ: причины конфликта в 1925 году
В условиях фактической нелегальности иерархии православной (патриаршей) Церкви в Советской России в 1920-е гг. сохранение преемственности высшей церковной власти было сопряжено со значительными трудностями. Несмотря на это, кончина Патриарха Тихона в апреле 1925 г. не повлекла дезорганизации высшего церковного управления. В соответствии с завещательным распоряжением почившего патриарха, в день его погребения собранием почти 60-ти архиереев (т.е. большинством из числа находившихся тогда на свободе) патриаршим местоблюстителем был утвержден митрополит Крутицкий Петр (Полянский). Власть не использовала, как казалось, удобный момент для того, чтобы обезглавить и тем самым организационно ослабить патриаршую Церковь, хотя определенно видела в ней контрреволюционную силу1. Однако, проуправляв Церковью всего 8 месяцев, митрополит Петр в декабре 1925 г. был арестован и более на свободу не вышел вплоть до своего расстрела в 1937 г. Почему в течение одного года власть первоначально допустила вступление митрополита Петра в должность патриаршего местоблюстителя, хотя и могла этому воспрепятствовать, а затем обошлась с ним гораздо более жестко, чем с его предшественником (патриарха Тихона, несмотря на все возникавшие осложнения, советская власть «терпела» на свободе с момента его интронизации в декабре 1917 г. по май 1922 г. и с июня 1923 г. до дня его кончины). Следует заметить, что, если взаимоотношениям патриарха Тихона и советской власти посвящено в последние годы уже несколько диссертаций и монографий2, то деятельность его преемника до сих пор должным образом не исследована. Вообще публикаций о митрополите Петре пока еще очень немного, и в основном они имеют агиографический характер3. Главным источником сведений о взаимоотношениях митрополита Петра с властью в период управления им Русской Православной Церковью является его многотомное следственное дело 1925-1926 гг., материалы которого хотя уже и использовались исследователями (в первую очередь, иеромонахом Дамаскином Орловским), но еще далеко не в полной мере введены в научный оборот.
Особенностью положения митрополита Петра в последний год жизни Святейшего Тихона было то, что помимо ведения им, как патриаршим наместником, чисто церковных дел по управлению Московской епархией, патриархом на него еще была возложена обязанность быть посредником в отношениях с ОГПУ. По этому поводу митрополит Петр писал в январе 1926 г. Е.А. Тучкову - начальнику 6-го («церковного») отделения Секретного отдела ОГПУ: «Наши, напр[имер], с митрополитом Серафимом Тверским при Патриархе Тихоне частые посещения ГПУ истолковывались далеко не в нашу пользу, а м[итрополита] Серафима народная молва прозвала даже "Лубянским митрополитом"»4. Очевидно, в ходе этих визитов на Лубянку митрополитом Петром было продемонстрировано вполне лояльное отношение к власти (иначе он был бы удален из Москвы, так же как и предшествовавшие ему ближайшие помощники патриарха Тихона - архиепископы Никандр Феноменов и Илларион Троицкий). Это могло вселять в Тучкова надежду, что малоизвестный за пределами Москвы, рукоположенный во епископа только в 1920 г. и не имевший в церковных кругах того авторитета, который был у патриарха Тихона, Крутицкий митрополит вскоре попадет под его полное влияние и будет проводить нужную власти политику.
* Мазырин Александр Владимирович, священник, кандидат исторических наук, магистр богословия, доцент Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета.
Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ, проект № 07-01-00180а.
Однако в ОГПУ не исключали, что использовать митрополита Петра в своих интересах не удастся. На этот случай в отношении него велось 6-м отделением Секретного отдела одновременно целых две агентурных разработки. В списке этих разработок, поданном Тучковым начальнику СО ОГПУ Т.Д. Дерибасу 17 марта 1925 г., на первом месте значилась мифическая «Шпионская организация церковников», возглавляемая якобы патриархом Тихоном, митрополитом Петром и архиепископом Феодором (Поз-деевским), на девятом - нелегальный «Совет благочинных г. Москвы» под руководством митрополита Петра (всего - 46 агентурных разработок)5. Вскоре после этого, 27 марта, Тучков в очередной записке о состоянии агентурных разработок о «группе правых церковников, подготовлявшейся к новому антисоветскому выступлению церкви на Вселенском соборе», уже писал: «Участники в ней - патриарх Тихон, митрополит Полянский Петр, профессор церковник Попов [...] и др. Группа приготовила ряд материалов для антисоветского выступления на предстоящем в мае месяце в Иерусалиме соборе. Имела отношения шпионского характера с АРА и с представителями Англии, которым передавала сведения о положении церкви в России, о репрессиях по отношению к духовенству, о состоянии религиозного фанатизма среди отсталых масс и т.д. В виду важности ударного характера группа ликвидирована. Следствие подтвердило все изложенное»6.
Из последних слов Тучкова вытекало, что следствие по делу «Шпионской организации церковников» к этому времени уже в основном завершилось (приговоры при этом еще вынесены не были). Патриарх Тихон также был привлечен к нему и 21 марта 1925 г. допрошен на Лубянке. Протокол допроса был приобщен к прежнему многотомному следственному делу патриарха7. Следствие по делу архиепископа Феодора, периодически затухая, тянулось еще с апреля 1924 г.8 Отдельное дело было заведено на профессора И.В. Попова и остальных «шпионов». В этом деле, однако, не находится никаких следов того, что к нему был привлечен и подвергнут допросам митрополит Петр, хотя вопросы о нем следствием задавались9. Это кажется странным, поскольку в сводках Тучкова он фигурировал как второе (после патриарха) лицо в «ликвидированной шпионской группе».
В действительности, митрополит Петр тогда (весной-летом 1925 г.) также не избежал следствия и приговора. В составленном в мае 1926 г. обвинительном заключении по его следующему делу глухо сказано, что он был в 1925г. приговорен условно Особым Совещанием к 3-м годам высылки в Киркрай10 (Киргизский край был в том же году переименован в Казахстан). Очевидно, этот приговор и стал результатом «причастности» Крутицкого митрополита к мифической «Шпионской организации церковников». Сведения об этом условном приговоре не афишировались (современные историки на него тоже внимания не обратили), между тем факт его вынесения чрезвычайно важен для оценки того, в какой обстановке митрополит Петр воспринял в апреле 1925 г. высшую церковную власть.
Очевидно, власть (в лице ОГПУ) посчитала, что фактически подследственный митрополит Петр находится у нее «на коротком поводке», и поэтому решила в тот момент не препятствовать его вступлению в исполнение местоблюстительских обязанностей. Политбюро ЦК РКП(б), приняв 8 апреля 1925 г. постановление о порядке публикации сообщения о смерти патриарха, вопрос о его преемнике рассматривать не стало11. 9 апреля митрополит Петр препроводил копию патриаршего акта о назначении его местоблюстителем председателю ЦИК СССР М.И. Калинину, известив последнего тем самым о принятии на себя управления Русской Православной Церковью. Записка митрополита Петра Калининым была принята к сведению и спущена вниз по советским инстанциям (главе Секретариата по делам культов при Президиуме ЦИК П.Г. Смидо-вичу и т.д.) без каких-либо практических последствий12.
12 апреля в скорбно-торжественной обстановке митрополит Петр был утвержден в должности местоблюстителя съехавшимися в Москву православными архиереями, о чем был составлен соответствующий акт13. ОГПУ допустило это церковное торжество с тем, чтобы через 3 дня устроить новому местоблюстителю проверку на лояльность.
15 апреля 1925 г. в «Правде» и «Известиях» было опубликовано так называемое «Предсмертное завещание» патриарха Тихона, которое он, как сообщалось, подписал в самый день своей кончины, 7 апреля. «Завещание» намечало программу борьбы с «церковной контрреволюцией», как внутри страны («Мы не можем не осуждать тех, кто в забвении Божьего, злоупотребляя своим церковным положением, отдается без меры человеческому, часто грубому политиканству, иногда носящему и преступный характер, и потому по долгу первосвятительского служения нашего благословляем открыть действия особой при нас комиссии, возложив на нее обследование и, если понадобится, и отстранение в каноническом порядке от управления тех архипастырей и пастырей, кои упорствуют в своих заблуждениях и отказываются принести в них раскаяние перед Советской властью, предавая таковых суду Православного собора»), так и в отношении «бежавших за границу архипастырей и пастырей». При этом публикацию «Завещания» в «Известиях» предваряло сообщение, что его якобы в редакцию принесли с просьбой поместить в газете митрополиты Петр Крутицкий и Тихон Уральский14.
В задачу настоящего исследования не входит анализ степени подлинности «Предсмертного завещания» патриарха Тихона, на этот счет существует уже ряд специальных работ15. Фактом является то, что этот документ сразу же стал весьма пререкаемым в церковной среде. Власти было важно, чтобы митрополит Петр подтвердил официальную версию подписания его патриархом или, по крайней мере, не выступал с ее опровержением (хотя бы и в частном порядке). Протопресвитер Василий Виноградов, бывший член Московского епархиального совета при патриархе Тихоне, в своих воспоминаниях писал об этом: «И тут-то наступает для м[итрополита] Петра трагический момент. Тучков требует от него, как и от других членов Синода, согласия не отрицать подлинности напечатанного "послания", угрожая иначе немедленным их арестом и полным разгромом Патриаршего Управления. Перед лицом этих угроз м[итрополит] Петр счел за лучшее уступить, а на вопросы о подлинности послания по большей части отмалчивался и только в редких и крайних случаях (подозревая провокацию) решался и положительно утверждать, что аки бы он сам послал "послание" в редакцию»16.
ОГПУ на первых порах могло быть довольн
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.