научная статья по теме ПCИХЕЯ Философия

Текст научной статьи на тему «ПCИХЕЯ»

Психея

В.Л. КАЛАШНИКОВ

В статье мифологические архетипы поэтики М.И. Цветаевой трактуются как гностические. Гностический дискурс подразумевает неприятие тварного смысла как исчислимой и замкнутой конструкции. В творчестве Цветаевой динамика становления всегда неравных себе смыслов представлена как мифологема Психеи, но не в её природно-космических, а в напряжённо-личностных аспектах. Подчёркивается противоречие между исчерпаемостью конечных смыслов (мир как технология) и бытийной укоренённостью личности (мир как духовный организм). Это неизбежное для гностицизма противоречие ведет к эскапизму. При всём трагизме судьбы поэта эскапизм несёт в себе позитивный опыт принципиальной открытости смысловой сферы, осуществляющейся в языке.

The mythological archetypes of M. I. Tsvetaeva's poetics are interpreted as the gnostical ones. A gnostical discourse rejects the creaturely sense as a calculable and closed construction. In the Tsvetaeva's works, the senses are dynamical and always unequal to them. This is represented in the mythologem of Psyche, which is considered not in its natural and cosmic aspects but as the tense and dynamic personality. The contradiction between a depletion of finite senses (the world as a technology) and an ontologically ingrained personality (the world as a spiritual organism) is emphasized. This contradiction is inevitable for gnosticism and leads to the escapism. For all a tragic destiny of the poet, this escapism comprises a positive experience of fundamental openness of the semantic domain, which is actualized in a language.

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: мифопоэтический анализ, этимологический анализ, гностицизм, смысл как агрессия, смысл как открытость, софиология.

KEY WORDS: mythopoetical analysis, etymological analysis, gnosticism, sense as aggression, sense as openness, sophiology.

Данная статья основывается на подходе, который условно можно назвать мифопоэти-ческим анализом. Подобный анализ есть раскрытие наиболее общих и одновременно выразительных смысловых структур, определяющих онтологическую позицию поэта, конструкт его мира вопрошаний. Мифы, как точки, перефразируя М.М. Бахтина [Бахтин 1979, 361], самосовпадения смыслов, т.е. места, где удалось зафиксировать ответы на поставленные вопросы, формируют дискурс, обусловливающий поэтику в её конкретных проявлениях. Для поэтики Цветаевой определяющим является тот факт, что смыслы у неё с собою фатально не совпадают. А потому лежащий в основе миф, определяющий такую

© Калашников В.Л., 2011 г.

поэтику, это и не миф уже более: он сам себя снимает. Мифы относительные взыскуют у Цветаевой мифа абсолютного. Но взыскуют относительным же образом, а потому, содержательно, такая мифология есть гностицизм. Образно же, я соотнёс бы её с мифом о Психее-Душе (см.: [Калашников 1998]).

Поговорим о поэте - Душе не от мира сего, чужеземке и очарованной страннице, одинокой виноградной лозе, оставленной, но не забывшей ни своей сущности, ни своего происхождения, Душе, заставляющей вспомнить древних христианских гностиков, этих детей света, эмигрантов Царствия Небесного, тоскующих по миру дивному, родному, но, увы, далёкому и столь чуждому миру сему: миру - тёмному и отлучённому от целей и внутренней сущности человека, миру, в котором мы очутились, в который были заброшены и заперты в нём. Запертость и есть эпоха, и долг поэта - удержать (елохл) себя от неё, посторониться, не дать увлечься мутным потоком исторического.

Руководствоваться в наших изысканиях мы будем тем же принципом, что и Цветаева: мы будем улавливать проблески новых смыслов, возникших из сближения и соотнесения смыслов привычных и обветшалых, подобно тому, как поэт «сближала слова не только по смыслу, но и по звуку, и этот звук подсказывал некий общий мерцающий, не поддающийся точному определению смысл: то, что Ф. Степун назвал цветаевской "фонологической каменоломней"» [Гаспаров 1995, 314]. При этом не будем бояться повторений в надежде на обновление смысла в результате изменения его контекста. Попробуем покружить над ландшафтами мысли поэта.

Круг первый: быт и бытие

Бытие и быт - эта антитеза прошла через всё творчество Цветаевой и ею неоднократно подчёркивалась, ибо только человек - бытийствует: Бог выше всякого существования; животное, растение, камень - они слишком уж есть, не склонны принять столь нужного для бытия изменения. "А неплохой глагол -/Быть? Без всякого приставного -/Быть и точ-ка./За ней - простор" [Цветаева 1994 II, 260]. Бытие - это и есть жизнь, возникновение, дыхание и рост, о чём свидетельствует индоевропейский корень "ЪЪи", т.е. "жить", "возникать", "расти" [Черных 1993 I, 129]. В этом его отличие от быта, как бытия бывшего и ставшего, в себя замкнувшегося - "жилья", "каморки" [Там же].

Но что есть самое бескомпромиссное изменение, как не самоотрицание, т.е. тяга к небытию? "Смерть! Старый капитан! В дорогу! Ставь ветрило!/Нам скучен этот край! О, Смерть, скорее в путь! (...) /На дно твоё нырнуть - Ад или Рай - едино! -/В неведомого глубь - чтоб новое обресть!" [Цветаева 1994 II, 401] Роман поэта с бытием оборачивается одновременно тягой к несуществованию. Это есть прикосновение к самой сердцевине стихии человечности: быть - дабы не быть, и не быть - чтобы воистину стать. Именно динамика напряжённого балансирования на грани бытия и ничто является конструктивным принципом личности, отважного процесса осмысления ею бездны несказанного, рискованного процесса, порождающего личностную Плерому в гностической системе Валентина. Это и есть жизнь человеческая (не божественная и не животная): "Судьба. Живу, созерцая свою жизнь, - всю жизнь. - Жизнь! - У меня нет возраста и нет лица. Может быть - я -сама Жизнь!" [Цветаева 1994 VI, 152]. Сама Жизнь... Само-жизнь - аито^юоу, т.е. - Душа. А то, что живо - бодро, деятельно и беспокойно, ревностно и усердно. Весь этот смысловой пучок сращен в едином корне: мудрость-софия. "Мудрость" - слово этимологически весьма богатое и включает в себя такие значения, как "бойкий, прыткий, усердный" [Черных 1993 I, 547]. Мудрость-София-Хохма - это сила и решимость течь и искриться в неуловимом промежутке между бытием и небытием. Еврейское "сЬоЛша", "мудрость", этимологически - это способность быть, т.е. некий поток между быть и не-быть, начало не-сокровенности Бога и исток жизненной силы творения.

София-Хохма - первая ипостась и огустение бытия, бытия как корня и истока личности. Эта ипостась-София, это начало дорог и радость-печаль странничества - не лазурь и сирень упокоенной завершённости, но бузина и рябина "между воскресеньем и суб-

ботой" [Цветаева 1994 I, 504] повисшая. Перефразируя Флоренского, можно сказать, что красный цвет ("огнь-ал") является символом творческой энергии Души, направленной на преодоление ничто, символом Души как противу-ничтожествования. Этот аспект софий-ного имеет свою неотъемлемую динамику, свой внутренний путь: потеря-возврат-отречение-освобождение - архетипический путь увлечённой и страстной Ахамот Валентина и, -"поэта проникнутого страстью смысла" [Саакянц 1997, 118], - Цветаевой.

Полнота из пустоты зримая - краснота. Краснота-полнота - потеря-пагуба для пустоты. Потеря первая: "Однажды Душа устремила взор свой на материю и влюбилась в неё" [Йонас 2008, 91]. "Рождение - паденье в дни. (...) /Ты духом был, ты прахом стал. (...) / Рождение - паденье в час! (...) /Рождение - паденье в кровь,/И в прах,/И в час..." [Цветаева 1994 II, 137] Страсть - коченеет (корень этого слова), страсть - страдает. "Дать голую душу - без тела - нельзя" [Цветаева 1997, 184], и любовь-нисходящая становится причиной падения в "телесный обрубок" [Йонас 2008, 84], причиной мира - мира как предельности и оконеченности (хеХо^), окоченелости, слабости и беспомощности любви ко всем.

Исчерпавшись и потерявшись в явленности, бытие превращается в личину потаённого, личину, которая противоположна лику, ибо личин много, а лик - единствен ("человек задуман один" [Цветаева 1994 V, 248]). Лик - своё в себе, "свобство", или свобода. Потерянное в пустоте потаённое-своё нудит, гонит и преследует Душу, требует второй потери: отречения от любви ко всем во имя любви к Единственному-любимому ("свой"-"вуав"-"любимый" [Черных 1993 II, 148]), требует любви-освобождения. Эта освобождающая страсть Души-Психеи, её порыв к Единственному, любовь-восходящая, Эрос восхищающий, "огнь-синь" - вторая ипостась личности.

Софийная сфера у Цветаевой пронизана бурной стихией Эроса. Это не изящный и лёгкий Эрот эллинистической поэзии, но орфический Протогон, брат Метиды, владыка ключей от неба, земли и преисподней. Но даже в своей сниженной ипостаси младшего из богов Эрос у Цветаевой не столько сын Ареса и Афродиты, сколько Гермеса, - покровителя путников и проводника душ, - и Артемиды - сестры Аполлона, покровительницы Ипполита и амазонок. Легконогая, как Артемида ("ибо единый вырвала дар у богов: бег!" [Цветаева 1994 II, 241]), Цветаева любила сравнивать себя с амазонкой.

Но вернёмся к Психее, обручённой с Эросом, стихийной Ахамот Валентина. Корнесловие нашего слова "стихия" означает "поход", "марш" [Черных 1993 II, 203]: "Слава толстым подмёткам,/Сапогам на гвоздях,/Ходокам, скороходкам,-/Божествам в сапогах!" [Цветаева 1994 II, 292]. Но означает оно и то, по чему ходят, землю, опору. "Слава Господу в небе -/Богу сил, Богу царств -/За гранит и за щебень/И за шпат и за кварц, / Чистоган-ную сдачу/Под копытом - кремня." [Цветаева 1994 II, 293] Возможен ли ход без опоры, возможна ли личность как просто поток без всякого залога состоявшести? Нет, необходим изначальный хран бытия, его изводящая реальность, Богоземля Ф. Достоевского, С. Булгакова и П. Флоренского, чернозём про-из-ведения (погпоц). София, как Мать-Земля, или Деметра - третья ипостась личности. Явленность хтонических мотивов у Цветаевой характеризует потрясающую древность, глубинность и, одновременно, современность её поэзии. "Спи! Застилая моря и земли,/Раковиною тебя объемлю:/Справа и слева и лбом и дном -/Раковинный колыбельный дом" [Цветаева 1994 II, 215]. Вот этот момент цветаевской выразительности, в

Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.

Показать целиком