ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЕ
РОМАН ЯКОВЛЕВИЧ СОЛОДКИН
кандидат исторических наук, доцент кафедры истории России Нижневартовского государственного университета (Нижневартовск)
Тел.: 8 (922) 655-71-50; Е^Н: r.solodkin@yandex.ru
В статьях Ю.В. Толстого, одним из первых обратившегося к изучению записок английских дипломатов и путешественников о России второй половины XVI - начала XVII в., раскрывается происхождение сочинений Дж. Горсея, определяется степень достоверности сообщений этого мемуариста, а также Р. Ченслера и Дж. Флетчера о «Московии» времен Ивана Грозного и Федора Ивановича. Выясняются источники и цели создания данных произведений, относящихся к крупнейшим памятникам английской «Россики» той эпохи.
Ключевые слова: Ю.В. Толстой, Р. Ченслер, Дж. Горсей, Дж. Флетчер, Московское государство, административная система «Московии», быт и нравы русского народа.
ПЕРВЫЕ ЗАПИСКИ АНГЛИЙСКИХ ДИПЛОМАТОВ О МОСКОВСКОМ ГОСУДАРСТВЕ В ОЦЕНКАХ Ю.В. ТОЛСТОГО*
В работах Ю.В. Толстого (1824-1878), который со временем был справедливо причислен к выдающимся исследователям англо-русских отношений периода их становления1, наряду с экономическими и политическими аспектами развития двусторонних связей обстоятельному рассмотрению подверглись и созданные во второй половине XVI - начале XVII в. записки английских дипломатов и путешественников о Московском государстве.
Самым ранним по времени создания из записок англичан о «Московии» стало произведение, вышедшее из-под пера Р. Ченслера - капитана первого из иностранных кораблей, случайно приставшего к устью Северной Двины в 1553 г. и вскоре в качестве посла короля Эдуарда VI принятого в Москве.
Как находил Ю.В. Толстой, проезжая по незнакомой стране, которой язык ему был совершенно неизвестен, Ченслер, разумеется, мог собрать не слишком много сведений. Да и в России он оставался всего около восьми месяцев, включая едва ли более трех месяцев в ее главном городе, а только там этот дипломат поневоле «и мог найти людей, знавших какой-либо иной язык, кроме русского»2.
Дорога от Ярославля до Москвы поразила первого из англичан, писавших о России, множеством небольших, но густонаселенных деревень и огромным количеством обозов с зерном, отправлявшихся в столицу либо оттуда. Скотоводство же, в оценке Ченслера, было развито у русских слабо.
Сама Москва показалась мемуаристу обширнее Лондона со всеми его пригородами, но неважно застроенной.
Если архитектура царского дворца Ченслеру не понравилась, то пышность оказанного ему там приема превзошла всякие ожидания англичанина, и он с изумлением рассказывает о богатстве и великолепии, которые увидел, когда через двенадцать дней по приезде в русскую столицу побывал у Ивана Васильевича.
Но, по словам Ченслера, вся эта роскошь является только для показа, при отправлении своих дипломатов в иностранные государства и в случае приезда иноземцев в Москву, в обыденной жизни одежда русских и самое одеяние царя довольно скудны.
На каком бы языке ни объяснялся Ченслер в России, на взгляд Ю.В. Толстого, удивительно, сколько он узнал во время своего короткого пребывания в этой стране и как сведения путешественника верны и любопытны. Они дошли до нас в записке, составленной Ченслером для своего дяди Х. Фротингэма (кончающейся скромной надписью: «читайте и исправляйте, потому что много недостатков»), а также в особом, написанном на латыни, сочинении Климента Адамса, посвященном королеве Марии3.
* Исследование выполнено в рамках гранта Президента Российской Федерации для государственной поддержки молодых российских ученых МК-4218.2012.6
По указанию Ю.В. Толстого, Ченслер как образованный человек интересовался экономикой, нравами, обычаями, религией, образом жизни населения, военным делом, порядком судопроизводства, причем «топографические» известия англичанина весьма ошибочны и не представляют никакого интереса.
Прочтя записки Ченслера, как думалось Ю.В. Толстому, всякий признает, что их составитель, безусловно, обладал отличительными свойствами народа, к которому принадлежал, - наблюдательностью и любознательностью, т.е. качествами, особенно полезными для первых пришельцев в страну, дотоле едва ли известную в Англии, встретивших невиданный народ, говорящий на незнакомом языке. Изумленный богатством и пышностью приема его в Москве, Ченслер только вскользь упоминает о нравственных пороках русских, зато даже порой ставит их в пример своим соотечественникам4.
Впрочем, относительно наблюдательности все ранние известия агентов английской Московской компании поражают любого читателя меткостью и верностью, причем не только «складом речи, но и самим почерком»; «эти донесения, часто обличающие в писавшем непривычку владеть пером, иногда содержат в себе заметки, драгоценные как для истории торговли, так и для узнавания бытовой жизни России времени царя Ивана Васильевича»5, - утверждал Ю.В. Толстой. Одним из примеров служат строки из отчетов А. Дженкинсона о его путешествиях6.
Обращаясь к запискам Дж. Горсея, Ю.В. Толстой поясняет, что они представлены тремя отдельными сочинениями: «Путешествиями» в течение 1572-1591 гг., «Торжественной коронацией» царя Федора Ивановича, «Вторым и третьим посольствами» к этому государю в 1585 и 1589 г. Два последних из указанных произведений были напечатаны в повторном издании «Собрания путешествий» Р. Гаклюйта и, следовательно, созданы до 1599 г.
Первое и самое обширное сочинение - «Сказания о путешествиях Горсея», которое, на взгляд Ю.В. Толстого, собственно, и заслуживает названия записок, - посвящено государственному секретарю сэру Ф. Уолсингему, умершему в апреле 1590 г.; таким образом, к работе над ними автор приступил еще в бытность в России. Закончены же «Путешествия» уже тридцать лет спустя, после возвращения Горсея на родину, то есть в 20-х гг. XVII столетия7.
Чтобы читать и понимать этого мемуариста, выступавшего и на дипломатическом поприще, и в роли предпринимателя, как находил исследователь, недостаточно знать современный английский язык: требуется и «некоторое знакомство с затейливостью слога и сбивчивостью правописания елизаветинской эпохи». Кроме того, по наблюдению Ю.В. Толстого, Горсей, вообще склонный к хвастовству, особенно увлекается, когда говорит о своих филологических познаниях, но текст его записок этому явно противоречит. Так, в них приводится прозвище английского посла Дж. Бауса ко двору Ивана Грозного -
карлик, т.е. журавлиные ноги. Это, по мнению историка XIX в., красноречивый «пример русских познаний сэра Еремея», ведь трудно примирить понятия низкого роста и длинных ног, разве что Баус имел необыкновенно малое туловище на чрезвычайно высоких ногах.
В представлении Ю.В. Толстого, если можно сомневаться в точности знания Горсеем русского языка, то бесспорны изворотливость ума, необычайная самонадеянность, угодливость и умение англичанина выставить свои заслуги; кроме того, он весьма непостоянен в своих суждениях8.
С точки зрения Ю.В. Толстого, заключающий повествование Горсея о царе Иване Васильевиче обзор его злодейств и заслуг, равно как и некоторые разбросанные по началу «сказаний» сведения, ничего не прибавляют к характеристике Грозного. Но одно известие любопытно как свидетельство современника, может быть, даже очевидца - это рассказ о возведении Иваном IV на престол Симеона Бекбулатовича.
По наблюдению Ю.В. Толстого, подготовившего записки Горсея к печати, там нередки анахронизмы и другие ошибки, например неверно определяются время ссылки А.Н. Романова и причина удаления Б.Я. Бельского из Москвы в начале царствования Федора Ивановича.
Кроме личных воспоминаний, «Путешествия» сохранили некоторые сведения о событиях московской Смуты (до воцарения Михаила Федоровича), собранные Горсеем уже в Англии, но всякий, кто ознакомится с этими сведениями, по словам исследователя, «едва ли не найдет справедливым» высказанное автором опасение «своими скучными рассказами утомить терпение» читателя, ибо известия о заточении Федора Ивановича в монастырь Борисом Годуновым, смерти последнего вместе с семьей, освобождении России после пленения царя Василия черемисами, разумеется, фантастичны. Гораздо любопытнее описания Горсеем личностей царя Ивана Васильевича и правителя Бориса, причем в разных сочинениях предприимчивого англичанина Годунов изображен не одинаково9.
В своих сказаниях Горсей выдает за собственное сочинение и заметки Флетчера, который якобы лишь придал этому произведению форму ученого рассуждения. Ю.В. Толстой решительно отклонял такое утверждение, хотя не сомневался в том, что Флетчер, возвращаясь в 1589 г. в Англию с Горсеем, прожившим в России 18 лет, слушал его рассказы и многое у него узнал (возможно, к примеру, о псковском юродивом Николе (Николае), угрожавшем Ивану IV, что его убьет молния, если царь захочет разорить Псков подобно Новгороду).
Версию о фискальных мотивах Грозного при отречении от престола в пользу Симеона Бекбулатовича, как думалось Ю.В. Толстому, Флетчер, очевидно, тоже заимствовал у Гор-сея (недаром оба англичанина называют Симеона сыном казанского царя)10. Но стоит прочесть даже по странице сочинения Флетчера и сказаний Горсея, - писал ученый, -чтобы убедиться, что Флетчер - вовсе «не похититель литературной собственности Горсея»: рассказы последнего «напыщенны, обидчивы и безграмотны; трактат Флетчера, напротив, отличается систематическим, точным и емким изложением. К тому же по этому трактату разбросано множество личных <. > заметок» автора, убеждающих, что сочинение «О государстве Русском» есть «неотъемлемый труд» Флетчера, основанный на личных впечатлениях этого английского дипломата и юриста: однажды он вскользь упоминает о торговце, у которого покупал меха; в другом месте говорит о монахе, с которым вел беседу; в третьем - о татарах, приехавших при нем в Москву (им послали на ужин целую лошадь). Бесспорно, - заключал Ю. В. Толстой, -Флетчер пользовался чужими рассказами (и не одного Горсея) при создании своей книги. Не приходится даже допускать, чтобы иностранец, не знавший русского языка и проживший в России менее года, мог лично собрать все сведения, которые столь
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.